Судить буду я - Рауль Мир-Хайдаров

Внимательно глянув на собеседника, Шубарин налил ему в пиалу чаю и чуть мягче добавил:

- Успокойтесь, возьмите себя в руки. Я не собираюсь заставить вас дать опровержение в печати и признать публично, что автором нашумевших статей и вашей высоко оцененной докторской диссертации является прокурор Азларханов, и я даже не возражаю, что мой компаньон по "Лидо" стал популярным политиком, сделав себе карьеру на материалах моего друга Амирхана Даутовича. Единственное, что я хочу знать, - почему втайне от меня?

Говоря эти слова, Шубарин цепко оглядывал собеседника и почувствовал, что тот задышал спокойнее, ровнее. Он не хотел, чтобы с Сенатором случилась истерика, а дело, похоже, шло к этому. Но это не было ни вниманием, ни шалостью, а всего лишь тактикой - бросать то в жар, то в холод, или, точнее, по пословице: из огня да в полымя. Шубарин хотел, чтобы Сухроб Ахмедович потерял ориентиры, запутался вконец, что от него хотят, ибо то, что он желал выяснить напоследок, действительно было важнее, чем фальшивая докторская Сенатора. Поэтому, не давая Сенатору прийти окончательно в себя, сориентироваться, куда все-таки ветер дует, Шубарин продолжал в том же ритме:

- Перефразируя одну известную пословицу, можно сказать: одно открытие тянет за собою другое, так сложилось и в нашем случае. Отыскивая одно, я наткнулся совсем неожиданно на другое, причем крайне неприятное для меня. Наверное, вот это, второе открытие, и есть главный повод для нашей сегодняшней встречи.

Сенатор как-то инстинктивно затих в кресле, выпрямился, и Шубарин понял, что гость догадался, о чем пойдет речь, и поэтому начал напрямую, без обиняков.

- Однажды мне, представился случай спросить у Миршаба - знали ли вы прокурора Азларханова? Он ответил, что нет, и у меня нет оснований не доверять ему. И по другим каналам я уточнил, что вы никогда не были знакомы. Вы не знали друг друга, не общались, пути ваши никогда не пересекались, а творческое наследие известного в крае юриста оказалось у вас. Оставалось решить - как оно к вам попало? Над этим я долго ломал голову, восстанавливая в памяти наше знакомство шаг за шагом. Особенно с первых минут, когда вы в половине четвертого утра выкрали кейс с документами в прокуратуре и позвонили мне из своего служебного кабинета почти через пять часов, хотя прекрасно знали, кто стоит за столь ценным дипломатом и что мои люди ищут пропажу. И отгадка нашлась, хотя в этом случае у меня нет четкого заключения аналитиков, как в вашей докторской.

Сухроб Ахмедович все время пытался перебить Шубарина, вставить что-то свое, возможно, даже увести разговор в сторону, но хозяин банка не давал такой возможности, и Сенатор, поняв, что дело движется к кульминации, пытался собраться, чтоб закончить встречу на более достойной ноте.

- Азларханов, - продолжал напирать Шубарин, - покидая Лас-Вегас в день смерти Рашидова, когда я с хлопковым Наполеоном отбыл на его личном самолете в Нукус, чтобы первыми оказаться у гроба Шарафа Рашидовича, захватил с собой самое важное, связанное с высшими должностными лицами республики, состоявшими у меня на довольствии. Он был человек идеи, для которого существовал только один бог - закон, и его интересовало только дело. В сейфе, где находились тщательно оберегаемые расписки, хранилось более двух миллионов рублей в крупных купюрах, он не взял из них ни пачки. А вот труды, послужившие основой вашего взлета, он захватил, видимо, рассчитывая продолжить работу над ними. Таким образом они и попали к вам, дорогой Сухроб Ахмедович.

Сенатор вновь попытался что-то вставить, но Шубарин жестом остановил его, добавив при этом - дайте закончить - и продолжал:

- Вот тут-то и зарыта собака... Открыв запечатанный дипломат, скорее всего наедине, без Миршаба, вы обнаружили труды Азларханова и сразу смекнули, что это готовая научная работа, и спрятали ее, даже не сказали об удачной находке Салиму Хасановичу, хотя там материала на две докторские хватало. Мне понятно ваше любопытство - что же лежит в кейсе, из-за которого в течение суток убили трех человек на территории прокуратуры республики? Вы и заглянули в него, ибо с этой целью и выкрали его с таким, риском. Вам очень хотелось обладать тайной кейса, это открывало вам путь наверх, многие высокопоставленные чиновники оказались у вас под колпаком или на мине, которую вы могли подорвать в любое угодное вам время. Но не вернуть кейс владельцу вы не могли, это стоило бы вам самому жизни. В начале операции вы поступили опрометчиво, предупредив подельщиков Коста о засаде, устроенной полковником Джураевым, обозначили себя. Да и тем, что выкрали Коста из травматологии - тоже, мы бы в этом случае все равно вышли на вас, часом позже, часом раньше. Собираясь на операцию в доме Наргиз, вы уже знали номера моих телефонов и в машине, в дома, и на работе, Коста передал их вам сразу. План вы разработали гениальный: выкрасть дипломат из прокуратуры и вернуть его хозяину, который в долгу не останется. Но прежде чем вернуть, вы решили снять копии со всех документов, вот для чего вам понадобились эти три с половиной часа - между ограблением прокуратуры и моим появлением у вас в кабинете. Я тогда, конечно, увидев знакомый дипломат опечатанным, об этом и подумать не мог, слишком высока была ставка секретов, таившихся в нем, особенно в те дни, когда решался вопрос о преемнике Рашидова, да и ксероксы в ту пору только входили в моду, и я не мог предполагать, что он имеется в районной прокуратуре. А позже я выяснил, опять же через Миршаба, что он появился у вас раньше, чем у других, вы конфисковали его у каких-то дельцов.

Шубарин на минуту замолчал и потянулся к чайнику, ему захотелось пить. В этот момент Сенатор торопливо задал вопрос:

- Любопытная версия. А как насчет фактов, есть у вас конкретные доказательства, свидетели? Вы все время ссылаетесь только на моего друга Миршаба.

- Факты есть. Такие разговоры с пылу, с жару не начинаются, Сухроб Ахмедович. Вот только я не знаю, сколько копий есть у вас, а может, и Миршаб на всякий случай запасся экземпляром - вы ведь человек скрытный, непредсказуемый. А насчет свидетелей... Есть один человек, весьма влиятельный и ныне, неделю назад он сидел в том же кресле, что и вы, и по моей просьбе рассказал подробно, в деталях, как вам удалось заполучить пост в ЦК партии, еще при коммунистах. Основательно, с подготовкой вы его шантажировали, а ключ к его тайнам получили все-таки из того украденного кейса, такие сведения на улице не соберешь, их под семью замками держат. Хотите послушать запись беседы с Тулкуном Назировичем? Его самого сегодня нет в Ташкенте, улетел в Стамбул на две недели.

Тут Сенатор неожиданно для Шубарина резко поднялся и, подчеркивая каждое слово, пытаясь не сорваться в крик, сказал:

- Я не знаю, кто и почему хочет нас рассорить и сочинил для вас эти небылицы. Я думаю, время нас рассудит и все станет на места. И разве можно верить таким людям, как Тулкун Назирович, за доллары, что ему могли понадобиться для поездки в Турцию, он мог что угодно наговорить, и не только обо мне!

Закончив свой резкий монолог, Сухроб Ахмедович стремительно пошел к двери. Шубарин, не ожидавший поспешного бегства, а главное, такой неопределенной концовки, весьма удобной для Сенатора, остановил его окриком, уже в тамбуре.

- Как бы вы ни расценивали нашу встречу, я даю вам срок - ровно десять дней, и то из-за поездки в Москву, чтобы вы вернули мне, в присутствии Миршаба, все копии с моих документов. В противном случае я вынужден буду поставить в известность всех тех людей, на кого у вас оказался материал, что они есть у вас и как они к вам попали. Ничего другого предложить не могу. До свидания!

Как только Сенатор покинул кабинет, Артур Александрович вызвал секретаршу и попросил свежий чай, отчего-то мучила жажда, а сам, подойдя к окну, выходящему на площадь перед входом, распахнул створки, и сразу шум города ворвался на четвертый этаж. Неподалеку от банка находился авиатехникум, старейшее учебное заведение Ташкента, и стайки молодых девушек в ярких национальных платьях шли то туда, то оттуда, словно приливная и отливная волна одновременно. "Отчего вдруг местные девушки потянулись к авиации?" - появилась и тут же пропала мысль. Он еще весь был в недавнем разговоре и автоматически продолжал рассуждать - что же следует из поспешного бегства Сенатора? Выходило, что Сухроб Ахмедович своим отрицанием сам подсказал решение проблемы. Если Сенатор по возвращении из Москвы не вернет документы, то он действительно поставит в известность людей, чьи тайны оказались в руках у Акрамходжаева. В первую очередь он скажет, конечно, тем, кто а ныне у власти, и. можно быть уверенным, что они больше никогда не дадут Сухробу Ахмедовичу подняться - на Востоке такие трюки не прощают, особенно слабым, сегодня Сенатор был не на коне. Ведь даже Тулкун Назирович, обмолвившийся неделю назад, что Сенатору вряд ли подняться, по большому счету, из-за Камалова, не знал, что у того имеется еще достаточно компромата на него самого, вороватый братец Уткур лишь эпизод, и шантаж из-за вакантного места в ЦК партии в свое время - не последнее, что может выкинуть тщеславный Сенатор. Ух взовьется Тулкун Назирович, когда узнает, как коварно обставил Сенатор всех.