Сыны Перуна - Сергей Жоголь

Теперь дружина заревела возмущенно. Многие повыскакивали из-за столов, оскорбленные дерзкой речью тиверца.

– Дозволь только, княже, порвем на части этого пса брехастого! – раздавалось со всех сторон. – Негоже ему так с тобой разговаривать да дружину нашу позорить.

Но Олег в ответ на это только сдвинул брови и поднял вверх руку, требуя тишины. Толпа умолкла.

– То, что смел ты да отчаян, это похвально, но не во всем ты прав. Тот, кто смел, но глуп, тот воин никудышный. То, что спящим тебя повязали, победу добыли да жизни свои сберегли, то не хула воинам моим, а похвальба. Одной удалью войны не выиграть, тут смекалка да хитрость воинская не меньше храбрости нужны. Да и не в том ты положении, чтобы бахвалиться. Права дружина моя, я ведь могу сделать так, что смерть твоя не будет легкой. Не боишься перед смертью своей муки телесные принять?

– Не боюсь я пыток твоих да и воинов твоих тоже. Ни с хитростью их, ни со смекалкой. Хочешь, режь меня, хочешь, жги, все одно, не покорюсь тебе и ни под каким поводом служить тебе не буду.

– Вот же дурень упрямый. Не голова, а бочка пустая, – от досады князь аж стукнул кулаком по столу. – А вот смел, это да. Ничего не скажешь. Ну что, дружина, есть такие, кто потешить нас желает, а этого героя-молодца уму-разуму поучить?

– Дозволь мне, дозволь, – десятка два подвыпивших воинов поднялись с деревянных лавок, вызываясь добровольцами для княжьей потехи.

– Полно, полно, не все сразу, – со смехом прокричал Олег, снова поднимая руку, чтобы успокоить толпу и, обращаясь к Раду, продолжил. – Так вот тебе слово мое, коль побьешь воина моего в честном бою, тебя и людей твоих отпущу без выкупов, без каких-либо обязательств. А коль проиграешь, то всех вас смерти предам, принимаешь такие условия или нет?

– Нет, князь, не принимаю. Сражаться с воином твоим я буду и погибну, коль придется, если без всяких условий людей моих отпустишь, независимо от результата поединка нашего, а нет, то лучше сразу пытай меня да мучай.

– Ну ты дерзок, княжич, – в очередной раз усмехнулся предводитель русов, которому все больше и больше нравился этот безумный и смелый бунтарь. – Но да ладно, быть посему. А ну, кто там пленил его связанного, назовись, докажи, что и в честном бою не посрамил бы оружия нашего.

Взгляды всех присутствующих устремились на сидевшего за дальним столом богатыря Боримира, который сидел на своем месте и спокойно грыз огромную баранью ногу, запивая ее медовой брагой. Когда здоровяку объяснили, что от него требуется, он равнодушно бросил свое недоеденное яство, поднялся из-за стола, вытерев жирные руки о скатерть и не спеша направился навстречу своему будущему противнику.

– Подраться – это я завсегда, – Боримир подошел к Раду вплотную и одарил тиверского княжича своей звериной улыбкой. – Теперь рад, что тогда тебя не прикончил, теперь хоть сам повеселюсь да друзей своих потешу. Выбирай, как биться будем, с каким оружием.

8

Поединок проходил тут же, на большой площади поблизости от того места, где пировала княжья дружина. Оба бойца отличались друг от друга как фигурами, так и стилем ведения боя. Высокий и стройный Раду стремительно кружил вокруг приземистого Боримира. Тот двигался мало, но в те моменты, когда бросался на тиверца, трудно было поверить, что такое огромное тело варяга может быть настолько стремительным.

На удивление князя и остальных дружинников, Раду оказался довольно неплохим бойцом. Скорости его могли бы позавидовать многие из присутствующих на пиру воинов. Но сам противник тиверского княжича не унывал. Почувствовав перед собой реального бойца, представлявшего собой настоящую угрозу, княжеский поединщик аж взвыл от возбуждения. На губах его выступила пена и злобная хищная усмешка не покидала его лица в течение всего боя. Несмотря на то что Раду один раз изрядно приложился своим мечом по шлему варяга, тот по-прежнему был на высоте.

– Сражается, как настоящий берсерк, – прорычал нурман Фрейлаф, имея в виду Боримира. – У нас о таких слагают саги.

Он сидел поблизости от князя и смотрел на поединок своим единственным глазом, от волнения и азарта то и дело сжимая и разжимая кулаки. В этот момент Раду снова попал по шлему Боримира, и на этот раз варяг немного пошатнулся.

– Куда же он смотрит, этот тиверец достает его одним и тем же ударом, так ведь можно и проиграть! – с волнением выкрикнул кривичский воевода Сновит. – Ой, неужто уступит он местному княжичу?

– Хитрит. Он же все слышал, весь наш разговор, только вида не подал. Не удаль ему нужно сегодня показать, а хитростью бой выиграть, – улыбаясь произнес князь, взглянув на сидящих неподалеку от него варяжских воевод Стемида и Вельмуда.

– Конечно, играет, то сразу видно, – подтвердили догадку князя оба руса, понимающе переглянувшись между собой.

Радмир тоже наблюдал за поединком. Но особого интереса не проявлял. Он знал, на что способен его воин, и видел его хитрую игру в кошки-мышки. Он сейчас думал о девушке, которую вместе с дитем оставил в разоренном его воинами селении тиверцев. А ведь он мог, если бы захотел, взять ее с собой, мог увезти ее в Киев и на свою долю добычи купить дом. Он уже не простой воин, он предводитель сотни в малой дружине князя, ему можно позаботиться и о себе, скорее всего, князь бы ему не отказал. В это мгновение громкие крики толпы прервали размышления Радмира.

Раду, окрыленный своим успехом, увидев, что противник дезориентирован и трясет головой, снова нанес удар, которым он уже вроде бы дважды достал своего врага. Но в этот момент Боримир, который изучил к тому моменту тактику своего противника, ловко пригнулся и, когда меч просвистел над его головой, бросил на землю свой длинный клинок и тяжелый щит, перехватил руку тиверца и нанес тому удар коленом в грудь. Все произошло так стремительно, что Раду не сумел даже сообразить, что произошло. У него сильно сдавило грудь, и он не мог дышать. Боримир спокойно, не прилагая усилий, просто

забрал меч из рук противника в тот момент, когда тот, согнувшись, осел на землю.

Дикий рев восхищения раздался над местом сражения.

– Славься Русь, слава Боримиру! – кричали дружинники, и от этого крика местное население приходило в ужас.

Князь с воеводами переглянулись, сдерживая улыбки. А Боримир спокойно поклонился князю и воеводам и направился к своему месту доедать баранью ногу.

Когда Раду пришел в себя, на его лице была печать отчаяния.

– Убей меня, князь, ты победил, и я теперь не смогу жить с этим позором, ты украл мою славу.

Улыбавшийся перед тем Олег вдруг стал серьезен.

Дружина замерла в ожидании его слов.

– Не будь глупцом, княжич Раду. Позор – это не выйти на поединок, зная, что противник твой сильнее тебя.

А ты вышел. Бесславие – бежать с поля боя и бросить своих воинов на верную гибель. Ты не бегал с поля боя, а сейчас ты еще и спас жизни своих людей. Сегодня ты вел себя и сражался, как герой. В том, что ты проиграл, нет позора, есть только слава, и ты той славой сегодня себя покрыл. Поэтому я отпускаю тебя. Тебя и твоих людей и, надеюсь, никто из них никогда не поднимет против меня своего меча. Много сражений и походов ждет нас впереди, много великих дел и славных завоеваний. Может, вскоре ты и твои воины встанете под мои знамена против общего врага и в очередной раз покроете себя славой. Ну, а если я обманулся в вас, что ж, так тому и быть, значит, такова воля богов.

Раду слушал эти слова, опустив голову. Дружина молчала, потрясенная словами своего вождя.

9

Пир продолжался еще несколько дней. Но на четвертый день веселье было омрачено одним случаем, который сыграл в жизни многих очень важную и заметную роль. Дружина по-прежнему пила, ела и веселилась, проходили еще состязания и поединки, но они вызывали у присутствующих больше веселье, чем восхищение и гордость.

Вдруг в центре круга, перед самым столом князя, появился дружинник, который тащил по земле за шиворот какого-то старика и что-то бормотал про себя. Старик же орал что есть мочи, проклиная молодца, а также всех присутствующих бранными словами и грозя им гневом всех богов. В здоровяке дружинники узнали кривича Деяна, который, похоже, как всегда, изрядно поднабрался, и поэтому все предвкушали славную потеху.