Сыны Перуна - Сергей Жоголь

– Кого поймал, Деянушка, что за лихо такое страшное? Смотри, чтоб не покусало тебя, – под общий хохот потешались пирующие.

Но крепыш, не обращая внимания на шутки, принялся объяснять.

– Вот, пошел я, значит, по малой нужде за конюшню, а этот старикашка кривой коней наших потравить хочет. Дрянь какую-то в поилки им всыпал, слова непонятные шепчет, а сам озирается как сыч, точно опасается чего. Ну, я, стало быть, портки подтянул, да хвать его за волосья, а он как заорет, как завоет, – язык у говорившего слегка заплетался. – Вот теперь я к князю его веду, чтобы он суд над ним учинил, за то, что он воина княжьего словами бранными называл.

– Ну, конечно, серьезного ты вражину споймал. Не иначе, наградит тебя князь.

Хохот не умолкал, но Деян, казалось, его не замечал, а продолжал шагать с важным видом в сторону княжеского стола.

Вскоре и сам Олег заметил приближающуюся к нему странную парочку и, расспросив очевидцев, что же случилось, вдруг стал серьезен. Гридни, увидев выражение лица своего вожака, сразу же примолкли.

– А ну, говори, старик. Правду мой воин говорит, что ты коней наших травить сюда пришел, или нет. Кто такой, отколь взялся, – голос Олега был грозен.

Старик уставился на князя своими змеиными глазами и сипло прошипел:

– Да, правда, потравить лошадок хотел, чтобы вам на них не садиться, не скакать, земель наших не топтать.

– Так чем же мы тебе-то досадили?

– Вы, русы, все воюете, людей режете, под себя землю да весь мир подмять да переделать хотите. Поклоняетесь только Перуну своему, а про богов истинных забыли. Придет кара вам от богов наших. Всем придет, и тебе, – старик ткнул князю своим крючковатым пальцем прямо в лицо. – Остерегаться пора, смерть твоя уже рядом с тобой ходит.

– Прекрати, дед, не то покараю по-княжьи. Воины мои пытать умеют, – Олег рассердился не на шутку.

Дружинники же невольно напряглись. Старик и его пророчества вызвали страх даже у бывалых рубак.

– Не боюсь я ни тебя, ни воинов-палачей твоих варяжских, а вот твое время бояться уже пришло, – и старикашка разразился гнусным хохотом, от которого стыла кровь. – Смерь твоя, видел я ее давеча, только она не над тобой, а под тобой ходит, берегись, смерть твоя близка. Не дали мне коня твоего сгубить, так пусть этот конь тебя самого на костер погребальный и приведет. Вижу я, вижу, как умрешь ты, и скакун твой верный, он, и никто другой, тебя и погубит.

Старик вдруг повалился на землю и стал биться в судорогах, не прекращая ужасно смеяться.

– Ой, не к добру это, – вставил фразу один из местных жителей, оказавшийся неподалеку от княжьего стола. – Урош это – жрец Велесов 51. Он всегда пророчит по злому, все его боятся. В прошлом году на свадьбу его не позвали, так он сам заявился, обиду высказал, что, дескать, не пригласили. Как ему не пытались угождать, да он все одно твердил, увянут все цветочки на венке невесты, быстро увянут. Так и вправду венок, словно на глазах завял. А в семье той как детишки потом не рождались, так все мертвенькие, во как.

Все слушали говорившего с суеверным страхом.

– Деян, – лицо князя побледнело, как мел, но голос был по-прежнему тверд. – Вышвырни его отсюда немедленно. Но не убивать. Ясно тебе? Просто за город выведи и страже накажи, чтоб обратно не пускали. Не то он и впрямь наших коней потравит.

Олег попытался улыбнуться, но все видели, что лицо его по-прежнему оставалось мертвенно-бледным.

10

Солнце уже опускалось, и тьма начала накрывать землю своей темной пеленой. Первые звезды сменили спрятавшееся за горизонт светило. Где-то вдалеке замычала корова, и этот звук поддержали деревенские псы, залившись долгим и частым лаем. Но вскоре все звуки стихли.

Деян волок за собой злосчастного старика, ругая себя за то, что снова попал в скверную историю.

– И угораздило же мне это пугало к князю притащить. Выгнать бы его с конюшни, да и всего делов-то, а теперь… Теперь вот тащи его за город, от беды, – круглолицый крепыш бормотал себе под нос, надув свои пухлые губы. – А вот не уведу подальше, гляди как, он назад воротится, да стража его возьмет да проморгает, а он после того князю на глаза попадется. Тут-то мне и влетит. Скажет князь, что повеление его я не выполнил, осерчает.

Так рассуждал Деян, разговаривая сам с собой. Он тащил старца, а тот плелся за ним молча, мотаясь на каждом шагу, как безжизненная тряпичная кукла, набитая соломой. Старик еще не отошел от своего какого-то особенного транса, в который сам себя вогнал, пророча смерть князю.

Давным-давно, когда он был еще юнцом, задолго до того, как благодаря своей богатырской силушке Деян попал в княжью дружину, ему приходилось слышать много забавных и страшных сказок и былин про разную нечисть. Приходилось ему видеть и ощутить силу языческой магии, которой обладали живущие, как правило, отдельно от простых людей волхвы и жрецы, поклоняющиеся своим деревянным истуканам. Все эти древние старцы и уродливые колдуньи почему-то всегда вселяли в Деяна страх. Он не боялся ни драк, ни сражений и в бою всегда был в первых рядах воинов, потрясая всех своей мощью и какой-то безумной отвагой, но колдовство да ворожба, все, что нельзя было объяснить и понять, вызывало у Деяна панический страх. Если бы он только знал, что конский отравитель окажется жрецом ужасного звериного бога Велеса, он, пожалуй, не стал бы связываться с ним вовсе. Вдруг тело старика как-то неестественно дернулось.

– Плетется, словно неживой, – поглядывая на впавшего в транс старика, с испугом пробормотал здоровяк. – Как бы не преставился, а то вон слюни пускает да хрипит не по-человечески.

Озноб так и колотил дружинника-кривича, но он продолжал с поразительным упорством тащить свалившуюся нежданно-негаданно ему на голову обузу. Они подошли к лесу и остановились. Кроны деревьев черной тенью покрыли обоих путников, нависая над ними высокой непреодолимой стеной.

– Ну вот, пожалуй, здесь тебя и оставлю, – проворчал воин и, слегка подтолкнув старика вперед, только собрался возвращаться в город, как вдруг увидел, что дряхлый колдун смотрит на него пристальным, немигающим взглядом и хищно улыбается.

– Фу ты, леший тебя побери, чего уставился? – дрожащий голос Деяна выдавал его состояние.

Вдруг в находящихся рядом кустах что-то зашевелилось, раздался шорох и какая-то огромная птица со страшным криком, громко хлопая крыльями, выпорхнула из лесной чащи и пронеслась над головами воина и старца. Деян от неожиданности шарахнулся в сторону, обо что-то споткнулся и грохнулся на землю. Падая, воин стукнулся головой о трухлявый пень, который тут же рассыпался от удара Деяновой головы. Превозмогая боль, дружинник тут же вскочил на ноги и, тряся головой, начал судорожно озираться вокруг. В этот момент он снова увидел стоящего на прежнем месте старца. Тот смотрел на кривича и смеялся беззвучным, судорожным смехом.

– А ну! Ты это, ты давай это брось, не то я тебя того! – немного приободрившись, здоровяк расправил могучие плечи и погрозил своему собеседнику кулаком.

– Чего же того? – сквозь смех прохрипел своим скрипучим голосом старик и, прекратив смех, добавил уже как-то по-злому, грозно. – Не угрожай мне, человече, ибо ты теперь в моих владениях, лес – мой дом, ибо тут обитает мой бог, звериный предводитель Велес. Тут он, родимый, и все его слуги верные, все они здесь, рядышком живут-поживают.

Деян оглянулся вокруг, словно и впрямь собираясь увидеть обитавшую в лесу нежить, но вокруг никого не было.

– Ты в панике, вой. Страх наполняет твою душу, и теперь ты во власти моего бога, – нараспев продолжил жрец свою речь. – И теперь он будет решать твою судьбу, как он решил судьбу князя твоего, предсказав ему гибель лютую. Теперь очередь за тобой.

Не на шутку перепуганный воин, сжав кулаки, с открытым ртом слушал своего собеседника.

– А ну, говорю тебе, замолчи. Убирайся в свой лес сейчас же, не то заткну рот твой мерзкий, нечего меня страшить.

Но старик не унимался, не обращая внимания на угрозы, он, напротив, бросился к Деяну, схватил его за руку и заорал.