Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун - Ян Флеминг

Где-то внутри Министерства прозвучали знакомые звуки настраиваемых инструментов — струны подлаживались к одной ноте, звучащей на фортепьяно, слышалось резкое гудение деревянных флейт и кларнетов. Затем последовала пауза, а потом послышался общий всплеск мелодии, исполняемой слаженным оркестром, которая Бонду была едва знакома.

— Половецкие пляски из «Князя Игоря», — прокомментировал капитан Сэндер кратко. — Во всяком случае, уже шесть часов подходит, — и затем быстро: Эй! С правой стороны внизу четырех окон! Смотрите внимательно!

Бонд мгновенно настроил снайперскоп. Да, что-то двигалось в недрах темного окна. Затем изнутри появился плотный черный предмет. Оружие. Он двигался уверенно ровно, поворачиваясь вниз и в стороны, как бы накрывая все пространство Циммерштрассе между двумя каменистыми пустырями. Невидимый, находящийся в комнате стрелок остался, судя по всему, доволен. Оружие перестало двигаться, закрепленное, по-видимому, на стенде, который был и у Бонда под ружьем.

— Что это такое? Какой вид оружия? — голос капитана Сэндера стал еще более глухим, чем обычно: «Расслабься, черт побери, — подумал Бонд. Это я, тот, у кого должны, по идее, быть крепкие нервы.» Он напряг зрение и заметил короткий пламегаситель на срезе ствола, телескопический прицел и плотный отросток магазина под ложем. Да, это должно быть то самое. Абсолютно точно! И это лучшее, что у них есть!

— «Калашников», — произнес он кратко. — Ручной пулемет. С газовой перезарядкой. В обойме тридцать патронов калибра 7,62 миллиметров. Любимое оружие КГБ. Они готовятся довести работу до конца. А нам нужно добраться до него как можно скорее, иначе 272 закончит дни не просто мертвым, а изрешеченным до состояния клубничного джема. Вы наблюдайте за любым шевелением там в руинах. А я буду прикован к тому окну и его оружию. Он должен высунуться, чтобы вести огонь. Другие парни, вероятно, высматривают за его спиной, а возможно, и из всех четырех окон. Многое из того, что у них есть, мы ожидали увидеть, но я не думал, что они используют такое шумное оружие, как это. А следовало бы знать. Бегущего человека будет трудно зацепить с одного выстрела при этом свете.

Бонд покрутил немного кончиками пальцев винты для поперечной установки и подъемный и навел четко свой снайпероскоп на цель на то место, где приклад вражеского ружья уже был невидим в темноте. Навел на грудь — о голове нет смысла беспокоиться!

В капюшоне голова Бонда стала покрываться потом. И от него стал влажным резиновый глазок прицепа. Но это ерунда. Сейчас главное, чтобы его руки, его палец на курке оставались абсолютно сухим. И пока шло время он часто моргал глазами, давая им отдохнуть, двигал руками, чтобы они не затекли и слушал музыку, чтобы расслабить свой мозг.

Минуты тащились на свинцовых ногах. Сколько ей может быть лет? Около двадцати — скажем, двадцать три. С такой осанкой и независимым видом, налетом самоуверенности, проскальзывающей даже в ее легкой, но твердой походке, она, вероятно, происходила из хорошего породистого семейства возможно, принадлежала к одному из старых прусских родов или подобных же отпрысков в Польше или даже в России. Какого черта, она выбрала виолончель? Было что-то даже неприличное в том, что этот неуклюжий инструмент занимал место между ее расставленными ляжками. Конечно Суггия ухитрялась выглядеть элегантной, так же как и та девушка Амариллис. Но для женщин нужно изобрести какой-то другой способ играть на этой дурацкой штуке — сидя как-нибудь сбоку.

Находящийся около него капитан Сэндер сказал:

— Семь часов. Ничто не происходит на той стороне. Некоторое движение на нашей около погреба неподалеку от границы. Это участники нашего комитета по приему. Два добрых молодца из резидентуры. Но лучше подождем, когда они отчалят. Дайте мне знать, когда они заберут оружие.

— Хорошо.

Было семь тридцать, когда ручной пулемет КГБ осторожно был втащен обратно в темное помещение. Одно за другим нижние рамы четырех окон был закрыты. Охота на сегодняшний вечер закончилась. 272 все еще находился в неизвестном укрытии. Осталось еще две ночи.

Бонд осторожно перетянул занавес через плечи и через ствол своего «Винчестера». Он встал, стащил свою рясу с капюшоном, прошел в ванную комнату, разделся и принял душ. Затем выпил две больших порции виски со льдом одну за другой и пока он ждал, его уши ловили приглушенные звуки оркестра с тем, чтобы не пропустить момент, когда они смолкнут. Это произошло в восемь часов (последовал квалифицированный комментарий Сэндера, что это был хоральный танец N_17 из оперы «Князь Игорь» Бородина). Бонд сказал Сэндеру, который выкладывал каким-то неестественным языком донесение начальнику Станции:

— Пойду еще раз взгляну. Что-то меня притягивает к этой высокой блондинке с виолончелью.

— Я ее не заметил, — ответил Сэндер с полным безразличием и пошел на кухню выпить чаю или еще чего-нибудь.

Бонд одел свой капюшон и вернулся на свою огневую точку. Он направил снайперскоп на двери Министерства. Да, вот они выходят, не такие веселые и смеющиеся сейчас. Возможно устали. А вот и она, не очень оживленная, но с той же чудесной независимой походкой. Бонд смотрел на пышные золотые волосы, на желто-коричневый плащ, пока она не скрылась в чернильных сумерках на Вильгельмштрассе. Где она жила? В какой-нибудь убогой развалюхе в пригороде? Или в одном из привилегированных апартаментов на Сталин-аллее в отвратительном доме с отделанным кафелем туалетом?

Бонд подался назад. Где-то недалеко отсюда жила эта девушка. Была она замужем? Был ли у нее любовник? В любом случае, ну ее к черту! Она не для него.

Следующий день и следующая вечерняя вахта была повторением первой с небольшими отклонениями. Джеймс Бонд имел два кратких новых рандеву с помощью снайпер-скопа с этой девушкой, а в остальном он убивал время. Напряженность росла, и к тому времени, когда наступил третий, последний день, все казалось как в тумане в этой маленькой комнате.

Джеймс Бонд составил для третьего дня сумасшедшую программу — музеи, картинные галереи, зоопарк, кино, но он едва ли замечал то, на что смотрел. Его мысли раздвоились между девушкой и теми четырьмя черными квадратами и черным стволом и незнакомым человеком сзади — человеком, которого, он был теперь уверен в этом, он собирается вечером убить.

Придя обратно в квартиру ровно в пять. Бонд с трудом уклонился от ссоры с капитаном Сэндером, потому что он налил себе порцию крепкого виски, прежде чем натянуть этот отвратительный капюшон, который сейчас вонял его потом. Капитан Сэндер пытался остановить его, а когда ему это не удалось, он пригрозил позвонить Резиденту и подать рапорт на Бонда за то, что он нарушает правила тренировки.

— Послушайте, мой друг, — сказал Бонд устало, — мне предстоит совершить убийство сегодня вечером. Не вам, а мне. Так что будьте добрым парнем и заткнитесь. Договорились? Вы можете сообщить в Танкверей, что хотите, когда все будет сделано. Думаете, мне нравится эта работа? Иметь номер 00 и все такое? Я буду весьма благодарен вам и счастлив, если вы добьетесь, чтобы меня выгнали из этой секции 00. Тогда я мог бы осесть где-нибудь и свить себе уютное гнездышко из бумаг, как рядовой сотрудник Штаба. Верно? — Бонд выпил виски, потянулся за детективом и, чувствуя наступающее сильное возбуждение, бросился на кровать.

Капитан Сэндер был молчалив и холоден как лед. Он прошел на кухню и, как было слышно по шуму, стал готовить свою неизменную «чашку чая».

Бонд ощущал, как виски постепенно рассасывали сплетение нервов где-то в районе живота. Ну, а теперь, Лизелотта, как, черт возьми, ты собираешься выпутаться из этого дела?

Было точно шесть часов пять минут, когда Сэндер, находясь на своем посту, возбужденно заговорил:

— Бонд, там что-то двигается, там, немного сзади. Сейчас он остановился — подожди. Нет, он опять задвигался, но не спеша. Там большая глыба разбитой стены. Он будет невидим с той стороны. Но перед ним густые заросли. Иисус Христос! Он продирается сквозь эти заросли. И они заколебались. Молю Бога, чтобы они там решили, что это только ветер. Он прошел заросли и вышел на пустырь. Есть реакция?

— Нет, — ответил Бонд. — Продолжайте мне рассказывать. Сколько до границы?

— Ему осталось преодолеть пятьдесят ярдов. — Голос капитана Сэндера дрожал от возбуждения. — Разбитая местность, но кое-где ровно. Затем здоровый кусок стены прямо над тротуаром. Ему надо перебраться через него. Они не могут не увидеть его в это время. Ну, вот теперь! Теперь он продвинулся на десять ярдов, еще на десять ярдов. Вижу его отчетливо. Замазаны темным лицо и руки. Готовься! В любой момент он теперь сделает последний рывок.

Джеймс Бонд чувствовал, как пот струится по его лицу и по шее. Он воспользовался случаем и быстро вытер руки о свои бока и снова быстро положил их на ружье, сунув указательный палец в дужку предохранителя около изогнутого курка.