Пёсья матерь - Павлос Матесис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конечном счете столько лет все считали меня страстной любовницей, так говорил весь театр, постель Рарау – настоящее поле боя. Сказки: я всех обманула, на то я и артистка − я и в постели играла роль. Я не получала никакого удовольствия, делала вид, что мне нравится, так, из вежливости и ради своих интересов. Я на сцене хотела пожинать лавры. И много раз, когда мужчина пыхтел надо мной, я про себя читала роль, то есть роль главной героини, так, чтобы провести время в лучах славы.
Когда мне минуло тридцать, я сказала себе: Рубини, да ты сумасшедшая. Раз уж этого все равно никак не миновать, то почему бы тебе хотя бы не получать удовольствие? Особенно когда ты тратишь собственные деньги на презервативы?
И вот так, изучив силу трения, я смогла даже наслаждаться этим действом. На меня был слишком большой спрос. Хотя я и не была суперкрасоткой, какой-нибудь наниматель нет-нет да звал меня к себе в офис. Конечно, не Тайрон Пауэр[60], но какой-никакой, а все-таки мужчина. И в многочисленных турне я убедилась, что и у провинциалов есть пунктик на актрис, будь то хоть Империо Архентина, хоть Рарау. А в позапрошлом, кажется, году я встречалась с одним типом, который освобождался только после одиннадцати вечера. Он был очень хороший, ничего не скажешь, но я, если у меня не назначено представление, уже в половину одиннадцатого накладываю ночной крем и ложусь спать (так было еще, когда мама была жива!). А у этого доброго человека была самая настоящая мания − он постоянно меня целовал, пока занимался всем остальным: целовал все лицо, как настоящая пиявка, и съедал мне весь крем! И вот однажды вечером, пока он меня целовал, я сказала про себя: Пресвятая Богородица, вот и пропали три драхмы, каждый поцелуй мне обходится в три драхмы за крем!
И как только я поймала себя на этой мысли, так и остолбенела. Рубиночка, говорю я себе, думать о трех драхмах во время проявления страсти! − кажется, тебе пора на пенсию в сексуальном плане. И я его выгнала. А ему объяснила, − по времени не совпадаем.
И завязала с сексом − лучше крем и нежная кожа, сказала я. И вот так я получила документ об окончании срока сексуальной службы. Тридцать восемь лет выслуги − хватит, сказала я. И начала называть свои трусы «мои пенсионеры». А тут еще и этот мелкий полицейский (сколько дней назад это было?) в комиссариате –
Больная: Мескари Рубини (Рарау), актриса на пенсии, зарегистрирована в Ассоциации статисток.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПСИХИАТРА
По запросу отделения полиции Афин № 5, после посещения больной имею сообщить следующее:
Я неоднократно предоставлял свои услуги вышеупомянутой. Больная зарегистрирована в Службе здравоохранения статистов театра. Речь идет о человеке абсолютно не опасном. Она приветлива, наделена природной общительностью и все время выдумывает безобидные, бесполезные и бессмысленные фантастические истории. Страдает своего рода синдромом «священной мании к исповеди». Во время этих исповедей фальсифицирует правду: имена, фамилии и топонимы, желая «скрыть» людей, о которых ведет повествование. Или, если точнее, прежде всего, защитить их от «позора», которому их подвергнет общение с таким человеком, как она. Самое главное, она скрывает город, где прошли ее отроческие годы, всегда упоминает его под выдуманным названием. К тому же постоянно использует свою «сценическую» фамилию и впадает в истерику, если ее по случайности называют настоящим именем.
Я полагаю, она была задержана и поступила в отдел по недоразумению и из-за чрезмерного усердия вашего полицейского. В соответствии с этим заявлением вышеупомянутая была остановлена, так как «мешала осуществлению движения на центральной дороге». Она упорно не хотела уходить с проезжей части, и, очевидно, был риск, что ее собьют, но она не вела себя непристойно, просто звала на помощь человека по имени «Рубини». И как вы понимаете, она звала саму себя.
Я бы настойчиво рекомендовал полиции в будущем не беспокоиться о возможных повторениях похожих случаев со стороны вышеупомянутой. Она совершенно не опасна, у нее самые добрые намерения и прекрасная душа.
Также я хотел бы отметить, что гинекологическое обследование, назначенное Полицией нравов, а также исходя из личных сомнений и мной самим, показало, что вышеупомянутая Рубини Мескари (Рарау) – девственница.
Печать
Подпись
Да и вообще только одно меня волнует после потери мамы. Что я вижу какие-то картинки, точно из сериала, которые мгновенно исчезают. Или больше вообще никогда их не вижу, так что я могла бы даже допустить, что это лишь сон. Не знаю. Я вижу похороны с процессией из проституток.
Мне чудится, что я на рыбном рынке, брезжит рассвет. На том самом рынке, где торговцы продают протухший товар за полцены владельцам таверн, а то, что не берут те, − бросают попрошайкам. Я не имею ни малейшего понятия, что я делаю в таком месте, ведь сейчас шесть утра и собирается дождь. Я никогда в жизни не просыпаюсь в такой час, что я какая-нибудь рабочая или уборщица вставать в такую рань? Но как бы там ни было, стрелки часов едва перевалили за шесть, и над рыбным рынком еще не видно Акрополя: Акрополь опускается на землю после половины восьмого. На том месте, где обычно Парфенон касается земли, сегодня облака. Я думаю про себя: какой позор, Акрополь был мечтой всей моей провинциальной жизни, а я до сих пор не удосужилась подняться и посмотреть на него, а ведь мне уже шестьдесят лет. Даже за шестьдесят. Рынок мертв и неподвижен, словно застыл, как на фотографии, ни одного покупателя, он весь устлан толстым слоем рыбной чешуи, и она переливается цветом
