Требуется няня - Джорджина Кросс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я так рада, что вы смогли познакомиться с Алексом, – говорит тем временем Колетт. – Просто замечательно, что вы смогли присоединиться к нам на вечеринке. – Она кладет в рот еще кусочек рулета и бросает на меня умоляющий взгляд: – Я люблю его. Да, он может казаться очень жестким, даже деспотичным. Но он хороший человек. Он желает всем членам нашей семьи добра.
Я аккуратно отщипываю ломтики от моего коржика.
– Четыре года – вы можете в это поверить? – продолжает Колетт и смеется. – Четыре года он заставил меня ждать, пока мы поженимся. Вот глупый. А теперь скоро будет девятая годовщина нашей свадьбы. Интересно, как мы будем ее отмечать…
Колетт делает глоток чая. А я осмысливаю то, что она только что сказала. Девятая годовщина свадьбы. Но ведь на самом деле Бэрды женаты не девять лет, а гораздо дольше. То есть временная петля все еще никуда не исчезла.
– Это его мать подтолкнула нас к женитьбе. Ей хотелось устроить сногсшибательную церемонию, что-то из ряда вон выходящее, хотя у моих родственников было для этого недостаточно денег, так что они не могли себе это позволить. Но мать Алекса это не остановило. Все расходы она взяла на себя. – Колетт качает головой: – Увы, это превратило меня в гостью на моей собственной свадьбе. Но после свадьбы мы, Алекс и я, были очень счастливы. Действительно счастливы. В нашем чудесном доме, в путешествиях в Венецию и Париж – куда бы мы ни поехали, нам везде было хорошо. Мы все время были в движении, нам все было интересно…
Колетт замирает, погружаясь в воспоминания, и, держа чашку в руке, долго неотрывно смотрит в окно. Чай, предназначенный для Пэтти, остывает на столе.
– Нам всегда хотелось иметь большую семью. Чтобы в доме всегда была беготня и суматоха. И потом, когда у человека много детей, значит, и внуков будет много. – Колетт едва заметно улыбается. – Когда в нашу жизнь вошла Пэтти, это был самый чудесный день. – Моя собеседница протягивает руку, чтобы ласково ущипнуть воображаемую девочку. – Я никогда раньше не видела Алекса таким счастливым. Он признает, что мало уделял внимания Стивену, но во всем, что касается Пэтти, он очень заботливый, не правда ли? – Колетт посылает улыбку несуществующей дочери. – Он очень любит Пэтти-Булочку. Ты можешь просить его о чем хочешь, да, моя милая? – И Колетт хихикает. – Девочка ты наша…
Отставив чашку в сторону, Колетт вынимает из своего бумажника и вкладывает мне в ладонь что-то мягкое. Я понимаю, что это – человеческие волосы. Волосы Пэтти.
Я долго смотрю на светлую прядь, перевязанную розовой ленточкой.
У меня сжимается сердце.
Мы находимся в людном месте, поэтому, даже при том что Колетт снова достала волосы давно умершей дочери и вложила их мне в руку, я не могу остро реагировать на это. Мне в этой ситуации нельзя нарушить общепринятые нормы поведения и устроить шумную сцену, хотя больше всего на свете я в этот момент хочу разжать пальцы и отбросить прядь – примерно так же, как я это сделала, когда Колетт показала мне любимую куклу Пэтти. Или оттолкнуть стол и с криком броситься прочь. Но нет, я не могу себе этого позволить ни сейчас, ни в любой другой момент, когда мы будем находиться в обществе. А тем более сейчас, практически сразу же после того, как нам удалось убедить Стивена ослабить для Колетт режим изоляции и позволить ей чаще выходить из дома.
То есть по сути это часть сделки. То, как Колетт себя ведет и что делает, не должно быть для меня неожиданностью. Мне необходимо научиться работать с ней.
Я незаметно озираюсь по сторонам, но, конечно, на нас никто не смотрит. Все посетители заняты едой и разговорами. Но даже если бы они и заметили что-нибудь странное, что бы они поняли? Ведь, в конце концов, речь идет всего лишь о пряди волос.
– Пэтти настояла, что у вас должна быть своя прядка ее волос, – заявляет Колетт. – Сегодня утром она позволила мне отстричь этот локон. Сладкая девочка!
Мне стоит большого труда держать эти волосы – пальцы сами собой разжимаются.
– Это подарок, – говорит Колетт, заметив мои колебания. Она посылает улыбку туда, где должна сидеть ее дочь. – От Пэтти и от меня. Она очень рада вручить его вам. Вы же не хотите ее расстроить. – Колетт ободряющим жестом подталкивает меня локтем в бок: – Возьмите.
У меня холодеет в животе. Возьми эти чертовы волосы, Сара.
– Вообще-то это была идея Терезы, – говорит Колетт. – Она часто говорила, что локон волос Пэтти – это хороший талисман, притягивающий удачу. – Миссис Бэрд ласково смотрит на меня: – Я хочу, чтобы вам тоже везло.
Глава 28
– А что произошло с Терезой? – спрашиваю я у Паулины.
По возвращении из пекарни после короткого разговора со Стивеном о том, что все прошло хорошо, Колетт извиняется и ведет Пэтти в игровую комнату.
– Я хочу какое-то время провести с ней наедине, – говорит она мне, удаляясь по коридору.
Паулина протирает стол в гостиной синей тряпкой, щедро брызгая на нее очищающей жидкостью.
Услышав мой вопрос, она выпрямляется, но ничего не отвечает.
– Ну а все-таки, что насчет Терезы? – настаиваю я. – Что с ней случилось?
– Я не знаю.
– Вы? Не знаете? – Я недоверчиво прищуриваюсь. – Она проработала здесь пятнадцать лет, а потом решила уволиться. Что же было причиной?
– Это было давно. Терезы здесь больше нет.
Я сую руку в карман, достаю оттуда прядь светлых волос и интересуюсь:
– У вас тоже есть такая?
Домработница явно шокирована:
– Это что, ее? Миссис Бэрд?
– Нет, она дала мне это, чтобы у меня тоже это было.
– Сегодня?
– Да, сегодня. Она сказала, что это Тереза предложила, чтобы у всех была такая прядь волос. Но зачем? Терезы уже много лет нет в доме… Это… – я взмахиваю прядкой, – это просто бессмысленно.
Паулина возобновляет свои манипуляции с тряпкой и флаконом с моющим средством.
– Колетт прислушивалась ко многому из того, что ей говорила Тереза. Просто уберите это куда-нибудь и не забивайте себе голову.
– Но мне нужно понять, почему Тереза уволилась. По какой причине она бросила эту работу и семью Бэрдов после стольких лет?
– Она не бросала эту работу.
– А куда же она делась?
– Она умерла.
Мне кажется, что меня ударили чем-то твердым и тупым в грудь.
– И как это случилось?
– Тереза была очень хорошей женщиной – правда очень хорошей. Но она уж очень
