Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Такие эмоционально-духовные узы между Севером и Югом получили поддержку духовного союза короля франков с преемником апостола Петра. Внутренняя логика подобных отношении не поддается привычному восприятию реальной политики, поскольку реалии этих отношений скрыты в мифическо-мистическом мраке, который до сих пор окутывает служение понтифики как монарха, и более того. Не случайно в каждом послании Адриана I, равно как и в посланиях его предшественников и преемников, подчеркивается эта договорно-эмоциональная привязанность королей франков к князю апостолов и его викарию, причем иг главным образом и не исключительно из тактических соображений, как может подумать современный читатель, а именно из глубокой внутренней убежденности.

Глубинная убежденность в духовном измерении франко-папского союза вовсе не исключала наличие конкретных противоречий и попыток прагматических решений. Подходы Карла почти всегда отличаются (испанская авантюра — один из немногих противоположных примеров) военно-политической рациональностью. Но и Адриан I при всем его ревностном отношении к государству святого апостола Петра не был ни мечтателем, ни даже одержимым. Каждый из них стремился измерять расстояние между их не всегда одинаковыми интересами в рамках пакта о дружеских отношениях и воплощать их в практической политике.

К сожалению, римское предание не проливает достаточно света на детали, ибо книга папств обрывает хронологическую нить годом, когда произошло подтверждение обещания в Керси. Хотя папа Адриан I скончался лишь в 795 году, о чем глубоко скорбел король франков. Поэтому наше знание о событиях тех лет зависит от не очень-то информированных франкских хроник, случайно сохранившихся грамот и прочих источников, придающих происходившему в Риме и Италии сравнительно достоверные черты.

ПОМАЗАНИЕ И КОРОНАЦИЯ МЛАДШИХ СЫНОВЕЙ КОРОЛЯ ПАПОЙ

В противоположность посещению Рима в 774 году нам очень немного известно о церемонии встречи Карла и членов его семьи в Риме в 781 году. До нас доходит лишь свидетельство о том, что Пасху 15 апреля Карл отметил именно там. Правда, было исполнено обещание, данное королем понтифику еще в 778 году. Речь шла о крещении самим папой третьего ребенка в семье Карла, нареченного Карломаном. Тем самым произошло обновление духовного «шефства» — «соmpaternitas», уже существовавшего между Стефаном II (III) и Карлом, а также его братом Карломаном. Этому торжественному акту, состоявшемуся, вероятнее всего, в страстную субботу в Латеранской базилике Сан-Джованни (Иоанна Предтечи), был придан особый достопамятный государственно-политический акцент. Ведь достигший четырехлетнего возраста Карломан в результате обряда крещения обрел новое имя — Пипин. Так уже был наречен однажды первенец Карла более десятилетия назад. Эта замена имени, предпринятая, безусловно, в согласии с папой или даже по его совету, очевидно, тесно увязывалась с двумя абсолютно разными политическими моментами. Имя Карломан как бы окончательно изымалось из историко-генеалогического сознания вместе с упоминанием его носителя. Как помнят читатели, с этим именем уже отца Карла — Пипина связывают не только приятные воспоминания. Удалившийся в Рим, а затем в Монтекассино. Карломан в священническом облачении пытается воздействовать на обострившиеся отношения между королем лангобардов и собственным братом, будучи на стороне Дезидерия. Сам Карл также имел печальный опыт, оттого что у него был собственный, правда рано умерший, браг, носивший то же имя.

Судя по всему, это Damnatio memoriae в подражание античным образцам не было таким уж редким делом. В неподкупной обостренной памяти межбратских отношений и метрических данных, видимо, всегда могли присутствовать фактические генеало гические взаимосвязи. Имя Карломан снова встречается лишь м поколении правнуков Карла, а именно у сыновей Лотаря I, Людовика Немецкого и Карла Лысого.

В связи с изгнанием имени дяди и брата из генеалогическом памяти имело место еще одно, значительно более актуальное политическое «гонение». Оно касалось самого старшего сына Карла — Пипина от брака с Гимильтрудой, которая в более поздних источниках, например в житии Карла в изложении Эйнхарда, по более-менее понятным причинам превращается в наложницу. Кажущееся удвоение имени, означавшее для сына Гимильтруды фактически утрату имени или лишение существенного предназначения, связанного с данным именем, однозначно свидетель ствовало об утрате права первородства, а ему в Ветхом Завете при давалось особое значение. Причина этого, безусловно, продуман ного, официального исключения Пипина из линии преемства и королевстве, в котором новый Пипин мог гордиться не только тем, что его обряд крещения совершен самим папой, но и тем, что подобно младшему брату Людовику он «помазан на царствие», вытекала из новой концепции франко-лангобардского правления. Подобно тому как Людовика готовили управлять Аквитанией, Пипин должен был стать королем Италии, как все чаще называли старую Лангобардию. К «соmpaternitas» с понтификом, что находит отражение и в форме обращения к членам королевского дно ра в папском послании последующих лет, добавляется особая характеристика королевы Гильдегарды, которая удивительным образом преподносится как «самая выдающаяся дочь и духовная праматерь», всегда находящаяся рядом со своим супругом. На него, который был к ней очень привязан, Гильдегарда оказывала немалое политическое влияние, чем, вероятнее всего, и сумел воспользоваться папа римский.

На выделение политического приданого старшему из сыновей Каряа, носившему то же имя, требовалось время. В столь же малой степени, как и его старший брат, фактически лишенный привилегий и владений, Карл не входил в непосредственную свиту отца во время посещения им папы в 781 году. Отец посвящал сына, находившегося постоянно в его окружении, в задачи монаршего правления, брал с собой в военные походы, а в конце семидесятых годов передал ему дукат Мен как своего рода полигон подобно тому, как ранее его отец позволил ему управлять местными графствами.

Судьба бесправного Пипина также не испытала каких-либо личных перепадов. Его не заточили в монастырь, не стали никуда ссылать, просто, как и его сводный брат Карл, он остался при дворе короля и даже мог рассчитывать на соответствующую карьеру. По достоверной версии Вальтера Гоффарта, ему даже прочили преемство скончавшегося в 791 году епископа Меца — Ангильрама. В результате много лет спустя внебрачный сын Карла Дрогон возглавил эту «домашнюю епископию».

Чем же объясняется исключение старшего сына Карла из генеалогической «гонки» за престолонаследие? Согласно прежним историческим исследованиям, на пике правления династии Каролингов Пипин был лишен всяких династических привилегий потому, что был внебрачным ребенком. Но нам в конце концов известно, что Карл состоял в законном браке с Гимильтрудой. Однако в контексте ранних лет королевского правления важнее было то, что через наречение этого сына Пипином Карл признал его полноценным и правомочным. Если допустить неприязнь Гильдегарды к первенцу прежнего супружеского союза, то это вряд ли затронуло бы правовое восприятие Карла в такой степени, чтобы совершить предосудительные действия. К тому же Карл должен был хотя бы косвенно воспользоваться помощью понтифика. Но на подобное сомнительное содействие у «железного сердца» Адриана I явно не хватило бы тепла.