Проект Повелитель - Игорь Денисенко

Поначалу он двинул в сторону, и я подумал, что вот сейчас он выскочит из дома, размахивая автоматом, весь такой седой, морщинистый, с бородой до земли и закричит: «Поднимите мне веки!» Помню, читал мне такую сказку Хаймович. Но ничего подобного не случилось. Мутный образ застрял где-то на лестнице между первым и вторым этажом. Ну и хрен с тобой! Пока все не осмотрю, в штаб не полезу. Нехорошо оставлять неизведанное у себя за спиной.

Пулеметы на улице в мою сторону и стволом не повели, заржавели они давно и навечно, как я и предполагал. Несмотря на то что я старался не торопиться, здания обошел все. В них уже полазили – и давно, и сравнительно недавно. Неизведанное всегда манит.

Если б не аккуратная обстановка у Хаймовича, не чистота и порядок в лабораториях подземелья, я бы, наверное, и не знал, что такое порядок. Но здесь когда-то все перевернули вверх дном. Неизвестно, что искали, может, просто из чистого любопытства. Потом приходили не раз и тупо, лениво перекидывали вещи с места на место. Деревянный щит на стене весь истыкан, стрелы, не иначе, решил я, рассматривая треугольные раны. Может, тут и наши с Хаймовичем наконечники поработали. Да и в машинах кое-где отметины. Взрослые вряд ли такой ерундой маяться будут, пацаны приходят пострелять да поиграть. Попробовать железную шкуру каленой стрелой. Ну-ну.

Второе здание было приспособлено под мастерскую. Станки, станки. Какие-то аппараты. Здесь даже кузня была. Я обрадовался, аж руки зачесались. Вот только инструмент поперли, железки не найдешь. Но главное, наковальня на месте, и горно есть. То-то Хаймович обрадуется. Отдельный вход в этом здании был закрыт. Маленькое окошко над дверью забрано решеткой. А сами двери такие, что тараном не возьмешь. Немало интересного и нетронутого должно там остаться. Уже хорошо, что не всё тут растащили. И на нашу долю кое-что осталось.

В третьем строении находилась собственно казарма. Человек пятьдесят тут проживали, посчитал я койки. На ржавых ветхих кроватях догнивали матрасы. Но, как я ни приглядывался, зеленый камуфляж нигде не завалялся, а если и валялись какие тряпки, то непригодные совершенно. Так же как и сапоги. Странно. Где это дед Лева мог одеждой разжиться? Ох, темнит старик!

Четвертый дом, судя по количеству ложек, чашек и кастрюль, был когда-то столовой. Сомневаюсь, что тут что-то полезное найдется. Это мы на досуге обследуем. В столовой пахло крысами. Жалко, Душман не добрался с нами до этого райского уголка. Он нашел бы чем заняться.

Хватит тянуть, решил я. Пойду, выкину из штаба это существо, да надо вселяться. Наши мытарства уже порядком поднадоели всей компании. Тут крыша над головой и каменные стены. Маленький кусочек города, в котором я родился и вырос. Окна, правда, все побиты. Стекла живого нет. Ну это мы обустроимся.

Решительно выйдя из последнего здания, я прямиком двинулся в штаб. Железные двери, которые, наверное, и автомат не возьмет, тяжело и неохотно открылись. Стеклянный плафон над дверями был на удивление целым, полным давно усопшей мошкары. Под ее слоем вечным сном спала лампочка. Надо же, уцелел, отметил я про себя. Рванув двери, я заскочил внутрь, поводя автоматом перед собой. Здрасте-пожалуйста! Прямо от входа начиналась лестница на второй этаж. На ступеньках, прикорнув к перилам, сидел Ябеда с отрешенным лицом.

– Когда это ты, друг, успел нас обскакать?

Ябеда покосился на меня и ничего не ответил, сделав вид, что мы незнакомы.

«Тум-тум-тум-тум!» – тяжело забухало наверху. Звук исходил откуда-то с неба. Друзья от неожиданности присели.

– Мать моя женщина!

– Вот и я говорю… твою мать! Не нравится мне это! Там же Муха!

Руслан задрал голову. Но, что происходило на крыше, увидеть было невозможно.

А выстрелы все не смолкали. И когда они раздались откуда-то сбоку, Руслан сразу и не понял, отчего это Лис закрутился на месте и упал. Обернувшись, он увидел людей.

Один, два, три… десять человек вырулили из-за угла. Серые изможденные лица. Не кормит он их, что ли? Руслан отрешенно отметил, какие у них неживые лица. Совсем не такие, как у него, у Лиса, у Мухи. Одежда вся в грязи, видать торопились, бежали, не разбирая дороги. Впереди всех шел Джокер. Черный металлический предмет в его руках дернулся, стрекоча, и фонтанчики грязи брызнули у ног Руслана.

– Стоять! – крикнул он, довольно улыбаясь. – Дернешься, рядом с другом ляжешь! Понял?!

Руслан замер. Смотря холодно и спокойно, он искоса глянул на Лиса, согнутого в три погибели и лежащего лицом к земле. Сволочь! Какая же сволочь! Холодная ярость обжигала сердце. На крыше тем временем стихло.

– Говорил я ему, что зря он это сделал… – кивнул Джокер на тело и плюнул.

– Где старик, я тебя не спрашиваю, и так понятно. За что боролись, на то и напоролись. Он там лег. Вы тут гнить останетесь. Ключи где? Чучело!

Руслан якобы полез за ключами правой рукой, а левую незаметно отправил к поясу, нащупывая нож.

– За нож-то не хватайся, не поможет, – улыбнулся Джокер.

– Да что ты с ним возишься, хозяин? Замочить да обыскать! – тявкнул тот, что стоял ближе к Джокеру, со шрамом на пол-лица.

То ли ножом его так полоснули когда-то, то ли сытая морда от жира трескается, зло подумал Рус. В голове, как птица в силках, безнадежно и отчаянно билась мысль о спасении и выхода не находила.

– Поучи жену суп варить, Жирный, – отшил помощника Джокер. – А вдруг он их потерял или где бросил? Обыщи!

Джокер повел стволом, указывая на Руслана. Жирный, оправдывая свое прозвище, тяжело засопел, шаря по карманам и обстукивая со всех сторон неподвижно стоящего Руса. Снял с него колчан и, вытащив стрелы, бросил их под ноги, намеренно топча и ломая. Лук отлетел далеко в сторону. Поковырявшись в заплечной суме и не найдя ключей, Жирный вытряхнул ее, роняя мелкие предметы в грязь. Вещей было не много. Толстый кусок стекла – костер днем разжигать, точильный камень, кресало, немного вяленого мяса, пучок завядшей черемши и небольшой кожаный мешочек, туго завязанный тесемкой. Жирный потянулся было к нему.

– Не тронь! Хуже будет! – сказал Руслан.

– Ты смотри, без пяти минут покойник, а грозится? – ухмыльнулся Жирный и нагнулся за мешочком.

Руслан мелкими шагами незаметно переместился в сторону.

– Фу! Дрянь какая-то! – Жирный недовольно скривился, высыпая вонючий порошок из мешочка на землю и брезгливо отряхивая руки. – Нет у него ключей. И мозгов нет, нашел у кого ключи воровать, – расплылся в дурацкой улыбке Жирный. – Джокер, давай я из его черепа горшок сделаю?

– Не стоит, – сказал Руслан, сплевывая, – в тебе говна столько, что бочки не хватит.

Жирный рассмеялся.

– Забавный малый! Отдай мне его в жены?

– Жирный, ты пил вчера? – подозрительно уставился Джокер на помощника.

Еще двое помощников обошли Руслана сзади, сверля взглядами. Именно из-за него им поспать не дали. Остальные откровенно скучали чуть в сторонке, делая вид, что ловят каждое слово хозяина. На самом деле им было наплевать. Они и так знали, чем дело кончится.

– А-ха-ха! – зашелся Жирный смехом. И, тут же получив прикладом в лицо, упал на спину, разбрызгивая жидкую грязь.

– Идиот! Ничего нельзя доверить! Смотрите за ним! – кивнул Джокер на Руслана, а сам развернулся к лежащему на земле Николаю. Нагнувшись, он перевернул тело на спину.

Длинный тесак мгновенно поднялся от земли и уперся Джокеру в горло. Падая, Николай прикрыл его своим телом. Лицо Лиса было перекошено от боли и ненависти. Тесак ему было держать тяжело, и он взялся обеими руками.

– Дернешься, убью! Скажи своим людям, чтоб валили отсюда! Слышали все! Пошли вон! – крикнул он отчаянно.

Брови Джокера вопросительно поднялись. Лезвие упиралось в свежую рану. Джокер медлил, как бы взвешивая. Что Николай не шутит, было понятно. Но хватит ли у раненого сил исполнить свою угрозу? Люди Джокера оживились, утро перестало быть скучным.

За спиной послышался шорох и удивленные крики с примесью ужаса. Джокер пытался отклониться от меча, чтоб взглянуть на то, что творится сзади, но Лис надавил сильнее.

– Ну!

– Да пошел ты!.. – Губы его презрительно скривились, он отпрыгнул от Лиса в долю секунды. Но лицо его тут же вытянулось. Джокер с удивлением смотрел на клинок, торчащий из груди. Он взялся руками за холодное, обжигающее лезвие. Раздались выстрелы и крики. Душераздирающий рык разнесся по улице. Джокер развернулся всем телом на крик и успел увидеть, как нечто странное мечется между его людьми, сея ужас и смерть. А на хозяина никто и не смотрит. Руки перестали слушаться и не смогли вытащить меч.

Голова закружилась. Он упал на спину. Капли дождя шлифовали белое холодное лицо с синим отливом щетины и лужицами скапливались в остекленевших глазах, смотрящих в скучное серое небо.

– Мы знаем вас. Вы называете сами себя разумными. Но вы не разумны.

Мы разумны. Мы не убиваем себе подобных. Мы не отравляем тот воздух, которым дышим, ту воду, которую пьем, ту землю, на которой живем. Мы часть этого мира и сознаем это. Мы не знаем вражды, мы делаем то, для чего рождены. Рабочий не становится солдатом, а солдат рабочим. Нам чужды распри и беспорядок.