Алхимик - Владимир Кузнецов

— Ловко ты обманул надзирателя, Эдди, — вдруг произносит Спичка. Голос его сильно изменился — стал слабым, бесцветным. — Спасибо, что вытащил меня из этой дыры. Только вот нам бы лучше разойтись.

Сол смотрит на него удивленно.

— Погоди, парень. Что значит «обманул»? И с чего бы нам расходится?

Спичка смотрит Эду в глаза. Этот взгляд заставляет мужчину вздрогнуть — в нем чувствуется страх и тоска, такие, что становится не по себе.

— Про усыновление… — тихо произносит мальчишка. — Ты не подумай, я тебе очень благодарен. В работном доме совсем плохо было. Только вот мня туда из-за тебя упрятали.

— Как это? — хмурится Сол. Алина, до того безучастная к разговору слегка скидывает бровь.

— Джек знал, что ты вернешься. И знал, что станешь меня искать. Вот и приказал отправить в Работный дом и слух об этом пустить. Теперь он по следу пойдет, будь уверен. Лучше тебе бежать и подальше. А с таким хромоножкой разве побегаешь?

— Лошади все равно кого везти, хромого или вовсе безногого, — пожимает плечами Эд. — К тому же, еще неизвестно, кто из нас медленнее.

Он слегка постукивает костяшками по протезу. Услышав отчетливый деревянный стук, Спичка удивленно открывает рот.

— Да ты что, тоже на костыле? Как так получилось?

— Потом расскажу. Лучше объясни, если знаешь, как Джек думал выследить меня? Ну, забрал я тебя из Дома, дальше что? Слежки за нами не было вроде.

Спичка опускает голову, нервно теребя полу сюртука.

— Я должен дать знак.

Сол чувствует на себе взгляд Алины. И во взгляде этом нет ни одобрения, ни сочувствия.

— И что думаешь делать, парень? — вздохнув, интересуется Сол. Спичка резко выпрямляется, глядя ему прямо в глаза.

— Сдавать тебя не буду. Ты уходи, уезжай из Олднона совсем. Я спрячусь, пережду. Я маленький, меня попробуй найди…

— Ты поедешь с нами, — уверенно отрезает Сол. — Лишний билет на пароход мы как-нибудь отыщем. Да и с тобой точно повеселее будет.

Мальчик улыбается — впервые с момента их встречи. Алина сидит мрачная. Сол, справедливо решив разбираться с проблемами по мере поступления, пододвигает к себе тарелку и быстро расправляется со своей порцией супа.

— Алина, ешь, пожалуйста, — бросает он, не прекращая жевать. Супруга награждает его недовольным взглядом и к тарелке демонстративно не притрагивается. Похоже, история со Спичкой здорово ее разозлила.

— Это кто? — шепотом спрашивает мальчик. Сол улыбается.

— Это моя жена Эйлин. Как-то совсем забыл вас познакомить, простите.

— Да ну, глупости. Зачем мне знакомится со своим пасынком? — язвит Алина. — Особенно учитывая, что еще утром я и не знала, что у меня есть пасынок. И мантикор, который за нами охотится.

— Перестань себя накручивать, — Сол говорит спокойным, миролюбивым тоном. Сейчас не время и не место для выяснения отношений. — Еще до заката это все перестанет иметь какое-либо значение. Сейчас мы кое-куда заедем, а потом отправимся на Вокзал Королевского Креста, откуда первым же поездом выедем в Рувд. Там сядем на паром и уже завтра будем на континенте.

Он наклоняется ближе к столу, так, чтобы никто посторонний не услышал его.

— За все время, что я пробыл здесь, я узнал про Джека только одно: он очень территориален. Думаю, он не покинет Олднона.

— Меня больше волнует, где ты возьмешь деньги на билеты, — Алина явно настроена скептически. — Не говоря уже про то, что «на континенте» нам тоже надо будет на что-то жить. Что будешь делать? На работу устроишься?

Спичка косится на Алину, скорчив скептическую рожицу:

— Эдди, она точно твоя жена?

— Точно, Спичка, точно.

— И зачем тебе такая жена?

— Ты помолчи, малявка, — отрезает Алина. Сол поднимает раскрытую ладонь:

— Ну-ка тихо. Деньги у меня есть. Здешние крючкотворцы понятия не имеют что такое бизнес по-русски и слова «откат» отродясь не слышали. Кое-что с фабрики я успел отложить. Теперь надо будет просто наведаться в один банк и спокойно отчаливать. Гудбай, Олднон!

— Не хочу тебя расстраивать, но у Альбони республиканцами война. Твои деньги на континенте — не больше чем простые бумажки.

— Бумажки? — Сол довольно улыбается, подогретый приятным чувством, что его действия на шаг опережают рассуждения жены. — Посмотрим.

Они покидают паб, каждый занятый своими мыслями. Когда входная дверь закрывается за ними, Спичка дергает Сола за рукав.

— Пойдем быстрее, Эдди.

— Что случилось?

— В пабе сидел филин. Сидел и очень внимательно нас разглядывал.

Ощущение чужого взгляда на коже не пропадает до тех пор, пока двери купе не закрываются за ними и поезд не трогается. Перрон медленно уплывает назад, тонкий узор из стали и стекла, куполом укрывающий вокзал Королевского креста сменяется унылой чередой серых однообразных построек. Те что крупнее — цеха и склады, те что мельче — жилые дома. Лишь иногда эта однообразная последовательность разбавляется шпилем кирпичной церквушки, не многим более выразительной, чем окружающие строения. Темные провалы окон похожи на пустые глазницы, из высоких кирпичных труб валит густой, жирный дым. Смог, низкий и тяжелый, нависает над городом. Хочется верить, что скоро этот унылый пейзаж останется позади. Навсегда.

Сол не хочет думать о том, что ждет их впереди. Для него, все происходящее все еще не является реальностью. Это сон, болезненный бред, непостижимым образом объединивший в себе множественные осколки памяти, сокровенные тайны разума, темные эмоции и светлые чаяния.

«Каждый из людей — это целая вселенная. Такая забавная метафора. Оказывается нет. Сколько времени я уже путешествую по закоулкам своего сознания? Сколько еще доведется мне путешествовать. Сколько коматозников, летаргиков, кататоников на самом деле исследуют собственные вселенные, невообразимо огромные, может даже бесконечные?»

Спичка, разомлев в тепле, на мягком диване, уснул. Сол накрыл его пледом, снял ботинки — жутко грязные, изношенные и многократно латанные, с подошвами истертыми до бумажной тонкости. Алина молча наблюдала за его действиями. Теперь, оставшись наедине, они просто смотрят друг на друга.

— Ну? — первой не выдерживает женщина. — Мы же с тобой скандалить собираемся. Начинай.

— Нет, не собираемся, — Сол бросает взгляд на пейзаж за окном. — Я тут подумал… Скажи, Д ведь гомосексуалист? Пассивный.

Алина невольно улыбается:

— Как догадался?

Сол пожимает плечами:

— Наудачу стрельнул. Выскочка, протеже короля, получивший высокий пост без прав и предпосылок. Очень уж похож на герцога Бэкингема. Настоящего, не из «Трех Мушкетеров».

— Зануда.

Несколько секунд проходя в молчании. Мерно стучат колеса.

— Ты знала?

— С первых минут догадалась. Это вы, мужики, на такое внимания не обращаете.

— Зачем тогда он тебя взял?

Алина отворачивается, сделав вид, что изучает обивку своего дивана.

— Для прикрытия. Поползли слухи, намечался крупный скандал.

— Не лучше ли было жениться?

— Нет, не лучше. Во-первых, никто приличный бы за него дочь не отдал. Во-вторых, жена — такое себе прикрытие. Любовница, а тем более — наложница — куда лучше. Ну и вдобавок, скандал вокруг меня и Д затмил скандал вокруг Д и короля.

— Кругом победа, — кивает Сол. Алина хмыкает, потом спрашивает:

— А у тебя с Джеком что?

— А ты не знаешь?

— Догадываюсь. Кто-то спонсировал тебя на фабрику. Похоже, это манткорье золото было, так?

— Да.

— А потом тебя турнули, а Джек потерял фабрику. И затаил.

— Не думаю. Рипперджек не злопамятный. Но убить меня он давно собирался. Слишком уж вольготно я себя чувствовал. Защищенно. Это его раздражало гораздо больше денежных вопросов. Потому сразу же я начал откладывать деньги. Побег я планировал с самого начала. А потом узнал, что ты у Дулда. Я из-за тебя, между прочим, устроил пару серьезных драк. С трупами и калеками на выходе.

— Я знаю, — Алина пожимает плечами. — Честно, не думала, что ты справишься. Но в итоге тебе повело, что Данбрелл оказался напыщенным индюком.

— Ты знаешь, кто именно забрил меня в матросы? Я до сих пор гадаю — чичестеры ли настояли или покойный капитан решил эго потешить.

— Точно не знаю. У Данбрелла был разговор с Однадом, главарем чичестеров. Что-то они там нарешали, но что… Баронет не успел рассказать.

Следующий вопрос — щекотливый. Можно его и пропустить, но…

— А как ты у него оказалась? Почему Дулд тебя отдал? Почему Данбрелл взял?

Алина умолкает, глядя в пробегающий за окном пригород. Здесь дома стоят уже куда реже, разделенные унылыми серо-коричневыми лужайками и одинокими, кривыми деревцами.

— Дулд давно хотел от меня избавиться. Боялся. Но боялся и без меня.