Отныне и вовек - Джеймс Джонс

Проснулся он рано; накануне, засыпая, он приказал себе встать раньше всех и прийти на кухню первым, чтобы самому выбрать работу на тот случай, если Риди все-таки опередит Блума, и сейчас, лежа в постели, смотрел, как небо на востоке медленно светлеет и ночь темной лужей стекает в чашу между гор. С трудом прогнав сон, тяжело навалившийся ему на грудь хищной кошкой, он встал, оделся в рабочую форму и пошел вниз сквозь прохладный сумрак раннего утра, когда спится крепче всего. На кухне было пусто, в этот предрассветный час здесь царили не люди, а сделанные их руками приземистые бездушные машины. Он сел и закурил, испытывая ощущение, знакомое ему еще с поры бродяжничества, когда он на заре выбирался из товарного вагона в чужом спящем городишке, где не горело ни огонька и от этого казалось, будто все живое вымерло. Но он был доволен, что пришел сюда раньше всех.

Жирный Уиллард, вновь получивший должность и оклад первого повара, когда Старка повысили в сержанты, был старшим в сегодняшней смене и первым выкатился на кухню. Тут-то все и началось. В комнате поваров коротко прозвенел будильник, и тотчас Уиллард, дряблый и толстый, с недовольной, опухшей со сна рожей, на ходу застегивая штаны, вышел зажечь форсунки плит и поставить кофе, что входило в обязанности первого повара.

— Вы только посмотрите, кто уже тут! — похабно осклабился он и с сонной враждебностью сощурил глаза. — До того охота отхватить работенку полегче, даже согласен два часа недоспать.

— Я не ты. Это тебе только бы дрыхнуть, потому так и говоришь.

Как и вся рота, Пруит недолюбливал Уилларда, но злобы к нему не питал.

— Значит, не хочешь взять что полегче? Так я и поверил, — похабно ухмыльнулся Уиллард. — Может, еще скажешь, что всегда встаешь в такую рань?

— Вот именно, Жирный, — Пруит язвительно бросил ему в лицо ненавистное прозвище, неожиданно разозленный шпильками толстяка, который сам терпеть не мог вставать рано и сейчас вымещал злобу на нем. — А что ты хочешь? Думаешь, я скажу, что всегда выбираю работу потяжелее, как ты?

— Я-то как раз очень доволен, что меня больше не ставят сюда в наряды, — ухмыляясь, подколол его Уиллард, в последний раз помешал закипающий кофе и снял его с огня.

— У тебя, Жирный, каждый день здесь наряд. Только ты дубина, до тебя не доходит.

— Мне хоть за это надбавку платят.

— И совершенно зря. Попробовал бы ты жрать то, чем кормишь других, быстро бы отощал. А то вон какой кабан.

— Ты у меня поговоришь! Смотри, как бы завтра снова сюда не загремел!

— Иди ты! — огрызнулся Пруит и, нарочно не спрашивая разрешения, налил себе чашку кофе и добавил туда тонкую струйку сгущенного молока из банки.

— Это для поваров кофе, — сказал Уиллард. — Мог подождать, пока тебя угостят.

— От тебя дождешься. Скорее сдохнешь. Жирный, а почему все толстяки такие жмоты? Боятся с голоду сдохнуть, что ли? Да-а, толстым не позавидуешь, — усмехнулся он и придвинулся к теплу плиты. Горячая темная жидкость, ласково обжигая нутро, гнала прочь сон и зябкий холодок раннего утра.

— Какой умный нашелся! — разъярился Уиллард. — Я тебе сказал, будешь хамить, получишь наряд прямо в день получки. Меня пока еще не разжаловали, я от рядового хамство терпеть не буду!

— Ишь ты, про звание вспомнил. — Пруит ухмыльнулся и налил себе еще кофе. — С начальством-то тише воды, ниже травы, а тут нашивками козыряешь. Я, Жирный, всегда знал, что ты слабак.

— Это я слабак?! Еще посмотрим, болтун, кто из нас слабак. Только попади на котлы и сковородки, узнаешь!

Пруит засмеялся, но перебранка больше не доставляла ему удовольствия, он понимал, что Уиллард побаивается его боксерских кулаков, но, если удастся, заставит весь день расплачиваться только за то, что он не придержал язык.

Тут начали входить другие повара, и неожиданный наплыв людей помешал Уилларду продолжать перепалку. Приятное тепло и оживление, заполнившие кухню, очень быстро сменились гнетущей жарой и суматошным метанием поваров, спешивших приготовить завтрак к сроку. Старк с самого начала был в центре всей этой кутерьмы. Он расхаживал с бумагами в руках, на ходу составляя накладные на завтра и в то же время успевая следить за всем, что творилось вокруг.

Когда Старк подозвал Уилларда и начал отчитывать его за халтурно приготовленный омлет, Пруит жарил себе на краешке большой сковороды яичницу с ветчиной — это было привилегией солдат кухонного наряда; Уиллард из вредности запрещал солдатам самим готовить себе завтрак, но с приходом к власти Старка традиция была восстановлена.

— Сколько раз тебе говорить, что молоко для омлета нужно отмерять? — сказал Старк. — Выброси все это на помойку.

— Хорошие продукты коту под хвост? Мне же тогда придется заново готовить.

— А если солдаты не станут твой омлет есть, это не коту под хвост? Выбрасывай!

— Но мы же тогда не успеем, Мейлон. — Пытаясь выкрутиться, Уиллард даже назвал Старка по имени.

— Я сказал, выбрасывай! Мы обязаны подать завтрак вовремя, и он будет подан вовремя. Кормить людей дерьмом я не позволю.

— Какое же это дерьмо, Мейлон?

— Выбрасывай, Жирный, выбрасывай! — приказал Старк тоном судьи, который велит бейсболистам прекратить игру, невзирая на недовольство публики. — И когда вернешься, убавь огонь в духовке, а то вместо омлета получится резина. Будешь в третий раз переделывать, точно опоздаешь.

— Господи! — Уиллард скорбно возвел глаза к потолку. — Ну почему все шишки всегда на меня? Эй, ты! — заорал он на Пруита. — Как тебя там? Выброси омлет.

— Ты знаешь, как меня зовут, Жирный, — сказал Пруит.

— Вот, полюбуйся. — Уиллард, сощурившись, повернулся к Старку. — Слыхал? Это же нарушение дисциплины. Он мне все утро хамит.

— Выбрось сам, — усмехнулся Старк. — Человек готовит себе завтрак. И омлет испортил не он, а ты.

— Я-то выброшу. Я, конечно, выброшу, но хорош у нас начальничек. За своих поваров не вступится.

— Что-что? — Старк поднял брови.

— Ничего, — пробормотал Уиллард, отлично помнивший, как Старк набил ему морду.

— Теперь он мне все припомнит, — сказал Пруит, когда Уиллард вышел, и, придвинув табурет к алюминиевому разделочному столику, сел завтракать.

— Что именно? — спросил Старк.

— А я без спросу кофе себе налил.

Старк улыбнулся своей кривой неожиданной улыбкой.

— Этот про свои нашивки никогда не забывает. Ему бы с таким пузом в аптекари податься. А повар он — дерьмо. С него пот течет во все кастрюли. Но такие, как он, только шумят, пакостей они людям не делают.

Пруит улыбнулся и кивнул, веря Старку, потому что тот, конечно же, был прав: трусливых крикунов нечего бояться. Но Старк плохо знал Уилларда, все получилось не так, как он предполагал, хотя Пруит понял это лишь потом. Уиллард не забыл. Он больше не скандалил, но он ничего не забыл. Вскоре на кухню торопливо вбежал Блум и вторым после Пруита доложил о выходе в наряд. Пруит встал на котлы и сковородки, а уж тут Уиллард мог отыграться за все.

— Ну что? Ты уже решил, что себе возьмешь? — бодро спросил Блум, ставя свою кружку с кофе рядом с кружкой Пруита. — Можем пока договориться. Самое легкое — это споласкивать. Но первая мойка тоже неплохо, я могу и туда. Ты что себе возьмешь?

— Еще не решил, — ответил Пруит, мысленно кляня Риди Трэдвелла за лень.

— Не решил? — изумился Блум.

— Вот именно. Я думал, может, ты захочешь встать на котлы и сковородки.

— Ты что, смеешься? Нет уж, спасибо.

— Некоторым ребятам нравится, — с надеждой сказал Пруит. — Говорят, на сковородках быстрее управляешься и после завтрака перерыв больше.

— Вот и прекрасно. Риди будет очень доволен. Между нами говоря, — доверительно сказал Блум, — я не хочу работать с ним в паре. Он очень копается. А с тобой мы все провернем в два счета — и утром время останется, и после обеда.

— К обеду надо картошку чистить, — сказал Пруит.

— Тьфу ты черт!

— Значит, ты не хочешь на котлы и сковородки?

— Я что, псих?

— Тогда пойду-ка туда я. А вы с Риди берите себе посуду.

— Ты серьезно?

— Конечно. Мне эта работа нравится.

— Да-а? Тогда почему ты ее с самого начала не взял? Зачем было меня спрашивать, куда я хочу?

— Я думал, может, ты больше любишь котлы мыть. Не хотел тебе дорогу перебегать.

— Да-а? — подозрительно протянул Блум. — Ничего, можешь не волноваться. Котлы бы я у тебя отнимать не стал. Я пойду на чистую мойку, буду споласкивать, а Риди, раз он последний, пусть идет на грязную.

И пока Пруит не передумал, Блум ринулся в посудомоечную и повесил свою рабочую кепку на кран чистой мойки — эта добыча досталась ему нежданно-негаданно. Он был очень доволен, что перехитрил Пруита.