Колесница Гелиоса - Евгений Санин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закончив писать, скриба растопил воск, скрепил им два тончайших белых пергамента и с поклоном подал их Атталу.
Царь вдавил перстень с царской геммой в податливый воск, внимательно осмотрел оттиски на обоих письмах. Затем вытер перстень о поданую тряпицу и приказал Зимриду:
— Письма Никомеду и Митридату доставить немедленно!
— Будет исполнено, величайший! — воскликнул начальник кинжала.
Пятясь и не переставая кланяться, он вышел из царской спальни, затворил за собой дверь, разогнулся — и скриба вздрогнул, увидев рядом с собой совершенно другого человека.
Лицо Зимрида стало властным, высокомерным, спина надменно выпрямилась. Он медленно пошел по коридору, не замечая, как испуганно жмутся к стенам встречавшиеся на его пути вельможи, рабы и слуги.
«Ай-ай, как неосторожно поступил сейчас базилевс! — думал он про себя. — Конечно, он и не думал объединяться с Митридатом против Рима, и не выступил бы против него, если б даже вся Малая Азия пошла за ним, просто выдал желаемое за действительное. И если это письмо дойдет до рук сенаторов… — Если оно дойдет до сенаторов, — вполголоса пробормотал он, входя в свой кабинет, — то я стану богатейшим человеком! Рим вынудит царя в качестве гарантий мира отдать несколько сотен заложников из самых знатных семей, заставив в угоду своим публиканам и купцам принять еще более жестокую денежную реформу, наводнит Пергам своими новыми ростовщиками… А это новые налоги, поборы, казни… Начнутся бунты среди знати и ремесленников, наемников и крестьян. Это повлечет за собой массовые аресты, конфискацию имущества, на чем можно будет как следует погреть руки! Нужно только умело распорядиться этим письмом и сделать так, чтобы оно попало не в руки Митридата, а отцов — сенаторов!»
— Двух гонцов ко мне! — крикнул он рабу и, подумав, добавил: — И срочно разыскать посла Вифинии!
Вскоре в коридоре послышались торопливые шаги. В кабинет вошли два молодых человека, сыновья знатных пергамских вельмож. Зимрид знал их с малолетства, часто бывал гостем в их домах и поэтому, оценивающе осмотрев обоих, приветливо сказал:
— Ты, Никострат, немедленно отправишься в Вифинию и передашь это послание нашего базилевса Никомеду. А ты, Александр, — протянул он второе письмо стройному юноше со светлым пушком на подбородке, — доставишь этот пергамент в Понт, базилевсу Митридату Эвергету.
— Как? Ты не дашь нам охрану? — удивился Никострат.
— У меня нет лишних людей, — отрезал Зимрид. — В Пергаме неспокойно, и я отвечаю за жизнь базилевса. — Впрочем, если вы трусите…
— Я не просил об охране! — воскликнул Александр, презрительно косясь на Никострата.
Начальник кинжала улыбнулся ему и жестом приказал гонцам выполнять приказание.
Через полчаса раб доложил о приходе посла Вифинии. Невысокий толстый вельможа, вбежав в кабинет, поздоровался с Зимридом и впился в его лицо тревожными глазами.
— Боюсь, твой базилевс сегодня будет весьма недоволен тобой! — после долгого молчания сказал начальник кинжала. — Мой царь направил ему сегодня весьма неприятное письмо.
— Как бы оно не стоило мне головы! — не без тревоги заметил посол.
— Все может быть! — развел руками Зимрид. — Аттал был очень разгневан и обращался к Никомеду, как к последнему слуге!
— О, Тихе[89]!..
— Но все еще может обойтись хорошо для тебя! — подбадривающе улыбнулся Зимрид и многозначительно добавил: — И для меня тоже!
— Располагай мной! — воскликнул посол.
— Наш царь написал сегодня еще одно письмо, — не переставая улыбаться, понизил голос Зимрид. — Думаю, его содержание поднимет настроение твоему базилевсу после прочтения первого письма. Зная, какие чувства питает Никомед к Риму, являясь истинным «другом и союзником римского народа», я уверен, что, передав это письмо, куда следует, он получил бы еще большее расположение сената! А ты, отдав ему такое письмо, заслужил бы еще большее расположение своего царя!
— И… такое письмо у тебя?
— Уже нет, — усмехнулся Зимрид и, увидев, как разочарованно вытянулось лицо посла, добавил: — Но я дам тебе возможность добыть его. Правда, это будет стоить тебе… десять талантов!
— Эти деньги будут у тебя через час! — воскликнул посол.
— Еще ты должен обещать мне покровительство своего царя, если у меня возникнут некоторые затруднения в Пергаме! — подумав, добавил начальник кинжала.
— Ты можешь стать его подданным в любой момент!
— Тогда бери надежных людей и отправляйся в погоню за моим гонцом. — Его имя — Александр. Поторопись — у его отца лучшие кони во всем Пергаме, однажды они сделали его победителем на Олимпиаде!
— Самый лучший конь — стрела, пущенная умелой рукой! — чуть приметно усмехнулся посол Вифинии и по-свойски взглянул на Зимрида: — Но у меня мало людей, почти все в отъезде…
— Шпионят в Пергаме! — покачав головой, заметил начальник кинжала и задумался: — Но это опасно — моих людей Александр знает в лицо…
— Он забудет их, как только увидит меня! — пообещал посол. — А я добавлю к десяти талантам еще три…
— Чего только не сделаешь ради друзей! — махнул рукой Зимрид и приказал рабу передать дежурному офицеру выделить пятерых воинов послу Вифинии.
«Прекрасно! — подумал он, оставшись один в своем кабинете. — Тринадцать талантов — задаток, и еще неизвестно сколько, когда начнутся бунты! А теперь — за охрану Аттала! — встряхнулся он. — И клянусь богами, я буду охранять его, как самого себя и даже еще лучше! При каком правителе я смог бы накопить такое сокровище и еще добавить к нему столько, что сам смогу сделаться базилевсом. Если не Пергама — то той же Вифинии или Каппадокии! А что — ведь не родовитость, не армия, не ум, а золото правит в этом мире. Потому что на него можно купить и титул, и войско наемников, и целую толпу ученых советников!»
2. «Базилевс» и «консул»В то же утро Луций Пропорций проснулся в доме своего нечаянного спасителя Эвдема.
Несколько услужливых рабов, предугадывая каждое желание, заботливо умыли гостя, расчесали, умастили тело дорогими благовониями и принесли его одежду. Его ли?
Луций растерянно взглянул на белоснежную тунику, с любимой им бахромой на рукавах, но только сделанную из тончайшей восточной материи, стоимостью не меньше десяти обычных туник, на новые, украшенные золотыми пряжками сапоги, которым в Риме вообще бы не было цены.
Он хотел было сказать, что это не его одежда, но на плечи его уже легла невесомая и вместе с тем необычайно уютная, заботливо сохраняющая тепло туника, а сидящий подле него раб уже возился с ремешками сапожек, пришедшихся по ноге Луцию.
— Живи вечно, господин! — бухнулся он лбом перед поднявшимся римлянином, и все остальные рабы, крича «Живи вечно!», пятясь, поползли к двери.
Едва последний раб скрылся за дверью, как в роскошно обставленную спальню вошел управляющий, полный мужчина с гладким, круглым лицом евнуха. Скрестив на груди пухлые руки, он поклонился, всем своим видом давая понять, что немедля выполнит любое желание гостя своего господина.
— Ты, верно, ошибся, приказав рабам принести мне эту одежду! — трогая тунику, глубоко вздохнул Луций. — Такую может носить разве что только сенатор или даже консул!
— Это скромный подарок моего господина достопочтенному гостю, — тонким голосом пропищал управляющий.
— Да?! — приятно поразился Луций и повлажневшим от избытка чувств голосом спросил: — А где же сам Эвдем?
— Он занимается со своими клиентами и ждет, когда ты освободишься!
— Ах, да! — вспомнил Луций о своей официальной миссии в Пергаме. — Мне же нужно договориться с вашими торговцами о закупке большой партии оливкового масла!
— Ты можешь не беспокоиться об этом! — хитро подмигнул римлянину управляющий, и плечи его затряслись от беззвучного смеха. — Вся эта партия масла уже в подвалах моего господина! И смею заверить, это лучшее масло, которое только можно найти в Пергаме! Тебе надо только дать команду, когда его отправить в Рим!
— А кому платить?
— Никому! — радостно шепнул управляющий. — Это подарок моего господина, доблестной армии славнейшего Фульвия Флакка!
«Вся партия масла — бесплатно?! — мысленно ахнул Луций. — Но ведь это полмиллиона сестерциев! Действительно перед ними даже такая туника и обувь — скромный подарок! Что все это значит?..»
Минуту подумав, он решительно сказал:
— Я немедленно должен видеть твоего господина!
— Он будет счастлив лицезреть тебя!
Управляющий почтительно попятился, давая проход римлянину, и покатился рядом с ним, точно колобок, воркуя в самое ухо:
— Мой господин приказал подготовить для тебя свою личную повозку, носилки и двенадцать человек охраны. Ты можешь пользоваться ими в любой момент, как собственными!
«Двенадцать охранников, словно у консула! — не переставая удивляться, прикинул Луций. — Роскошная спальня, носилки, так меня не встречали даже в наших провинциях! Что-то тут неспроста… Кто он — этот Эвдем? Что ему нужно от меня?»
