Сон на золе (СИ) - Моррисон Марк

Брас встал и протянул мне руку, помогая встать:

— Отдышался? Больше сидеть нельзя. Надо двигать. Запомни: я впереди, ты сзади. Старайся идти след в след. Я один не смогу все контролировать. Поэтому больше внимания на правую сторону, и периодически поглядывай назад. Погнали!

По ощущениям сил не было вовсе. Хотелось отмахнуться и послать все к чертям, но вместо этого я поднялся на ноги. А затем, скрипя зубами, заставил себя переставлять их.

Местность казалась пустующей даже по меркам мертвого города. Никакого движения. Создавалось впечатление, что даже ветер обходит эти улицы стороной. Из–за давящей тишины каждый шаг слышался в разы громче. По заветам солдата мы старательно обходили все лужи и свежую грязь. Остановились только когда совсем стемнело. Брас увел нас окольными путями, выбирая дорогу исключительно по наитию. Основной принцип — двигаться подальше от того направления, с которого пришли измененные. Поэтому мы успешно добрались до противоположной окраины спального района, когда серое вечернее небо снова начали затягивать плотные тучи, делая дальнейшее продвижение опасным. Оставалось надеяться, что нового дождя не случится.

Забились в комнатушку одного из полуразваленных зданий. Солдат поставил на подходе пару элементарных сигналок, разведал пути отхода. Потом он коротко пояснил мне, что ночевать в мертвом городе остаются только идиоты, или особо отбитые ребята. Понимая свою бесспорную принадлежность к первой группе, я со спокойной душой заснул.

Проснулся сам часов через пять. Брас сидел у окна, поглядывая через оптику на улицу. Не знаю, пожалел ли меня солдат, и поэтому не поднял на ночную вахту, но сон ему требовался не меньше моего, особенно после полученного ранения. Спорить он не стал, и до утра дежурил уже я. Очень хотелось есть. Чтобы хоть как–то успокоить голод, закинулись по таблетке сухой воды и двинулись дальше.

Просторные дворы, в которых когда–то беспечно бегали дети, закончились. Я огляделся, понимая, что вроде бы бывал здесь раньше. Когда–то мы присматривали себе квартиру как раз там, где спальный район граничил с бизнес–центром. С моей позиции в километре еще виднелась широкая эстакада, прикрытая по бокам звукопоглощающими панелями. Точнее ее развалины. Похоже, там тоже хорошенько повоевали. Насколько я помнил, одна из спускающихся с эстакады дорог вела прямехонько к развилке возле железнодорожного вокзала в Мурановском районе. А с этой развилки до войсковой части — двадцать минут пешком, если не меньше. Высказал свои соображения Брасу, но тот категорически отказался, замахав свободной рукой.

— Нельзя. Слишком открытая местность. Нас там будет видно за несколько километров.

— И что ты предлагаешь?

— Сделаем небольшой крюк. Мы с тобой не можем позволить себе спокойно ночевать в городе. Это было рискованно даже для нас с ребятами при полной боевой группе. Плюс, провианта у нас тоже нет…

При воспоминании о еде мой желудок грустно и громко заурчал. Проигнорировав этот звук, солдат продолжил:

— Предлагаю пересечь шоссе, пройти по Ясной улице на северо–восток. А следом попробуем прошмыгнуть по самой кромке Цветка. Места там не очень полезные для здоровья, но измененные туда тоже ходить не любят.

— Погодь, — встрепенулся я. — Это там, где взорвалась станция холодного синтеза? Не ты ли говорил, что Цветок — гиблое место? Что в том районе не только все фонит после взрыва, но и аномалии на каждом шагу?

— Говорил, — не стал спорить солдат, — но это ничего не меняет. Не думаю, что вдоль его границ ситуация настолько плохая.

— Думаешь? Ты там не бывал что ли?

— Неа. Я что, дурак, чтоб по доброй воле туда соваться? При нормальных условиях все ходят по центральной части города, а лучше по западной окраине. Там американцы неплохо так подчистила территорию, — солдат остановился, рассматривая очередную лужу, подозрительно глубокую на вид, а затем обошел ее большим полукругом. — Но рисковать наткнуться на еще одно кодло измененных я не хочу. А сделать круг через юг, дважды перебравшись через реку, мы не можем. Дорога займет слишком много дней. Что касается кромки Цветка: что туда, что оттуда очень удобно топать, все время под прикрытием развалин. Моры точно не засекут… Хм. Не отставай.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как–то мне не верится, что кто–то в своем уме будет шариться по мертвому городу в поиске наживы, вместо того, чтобы спокойно жить под защитой общины.

Я пытался двигаться след в след за Брасом, как он мне объяснял, при этом одновременно стараясь контролировать свой сектор обзора. Получалось так себе. Опыт по играм у меня был, только, боже мой, как же выматывало это монотонное занятие в реале. А еще ведь надо было следить и за тылом.

— Не хочешь — не верь, — хмыкнул солдат. — Твое право. Но, когда стрелять начнут, не жалуйся потом. А вообще защиту Узла нужно еще заслужить. Тех, кто очень сильно проштрафился, могут вообще выгнать. Уже бывали случаи… Так, ладно, заканчиваем. А то развели базар не по делу.

— Принял, — недовольно пробурчал я.

Напряженная скука убивала. Умом я хорошо понимал, что опасность может поджидать за каждым углом, и в каждой маломальской щели, но ничего не мог с собой поделать. Сильно клонило в сон, хотя с начала пути прошло не так много времени. Я подозревал, что это дают о себе знать отсутствие питания и последствия вчерашних событий.

Широкое шоссе прошли без проблем, как и большую часть Ясной улицы, лишь раз пропустив мимо группу измененных. А вот дальше местность начала постепенно меняться. Далеко не сразу стало понятно, что с окружающих улиц пропали следы военных действий. По крайней мере, наземных. Дома постепенно стали более целыми — в них сохранялось гораздо больше этажей. Потом все чаще начали встречаться перевернутые набок автомобили. Чуть дальше я уже наблюдал их сбившимися в кучи, а потом и вовсе весь транспорт встречался в основном подпирающим стены домов. Зато улица оказалась на удивление удобной для передвижения. Никаких тебе препятствий, как в остальном городе, если не считать каменных обломков.

А потом изменились и сами здания. Со стороны, откуда мы пришли, они выглядели преимущественно целыми (насколько это можно сказать об многоэтажных огрызках), но со стороны Цветка все выглядело иначе. По домам словно футболили резиновым мячом гигантских размеров. Все окна разбиты, фасад во многих местах просто вдавлен внутрь здания. Чем дальше мы шли, тем сильнее выделялись следы разрушения. Под конец вообще встретились несколько домов словно выгрызенных до середины. Уж я бы не хотел попасть под такие жвалы. Дорожное покрытие тоже выглядело основательно так перепаханным.

И вдруг в один момент покореженные здания закончились. Дальше все дома уже лежали опрокинутые на землю чудовищной взрывной волной. Многие из них даже сохранили относительную целостность конструкции. Словно гигантские фишки домино, поваленные здания расходились концентрическими кругами от эпицентра, невидимого с нашей позиции. Воздух в этой местности тоже изменился. Ощущался запах озона, а при вдохе немного покалывало на кончике языка. Ева вывела информацию со встроенного в костюм датчика, о том, что постепенно начинает расти как радиационный, так и химический фон. Брас остановился и надел маску, и я поспешил последовать его примеру.

Солдат махнул мне рукой и резко свернул налево, как раз между устоявшим и рухнувшим зданиями. Видимо, передо мной простиралась та самая кромка Цветка. Не знаю почему, но меня одолевало любопытство. Что же там скрывается в самом центре, в месте страшного взрыва? Я даже сделал шаг в его направлении, но настойчивый голос Евы меня образумил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Каин, я снова наблюдаю следы повышенной психосоматической активности. Похоже эта зона очень нестабильна и может влиять на активность мозга.

— Великолепно, — внутренне проворчал я, заставляя себя повернуть в след за напарником. — Мало мне было Пастыря, так теперь еще и территория, которая плавит мозг одним своим присутствием… Спасибо, Ева.

— Обращайся, — послышался довольный ответ.