Сон на золе (СИ) - Моррисон Марк

Мы продвигались дальше очень медленно. Брас оценивал обстановку, останавливая через каждую сотню шагов. С визуальными комплексами он мог рассмотреть гораздо больше моего, поэтому я старался не мешать и выполнять свою роль — прикрывать бойцу спину. Солдат изучал местность, прокладывал для себя маршрут на следующие сто шагов и двигался дальше. Такая вот нехитрая схема повторялась по кругу. Не забудь я со страху свой ППК в подземке, может и от меня в этом была бы какая–никакая польза.

На первую аномалию мы наткнулись примерно через час. Я заметил краем глаза какое–то движение, предупредил бойца, и мы замерли. Вопреки моей настороженности, все вокруг казалось спокойным. Что это было? Ева не смогла помочь, потому как на слепке памяти, едва попадая в область видимости, виднелось что–то размытое и непонятное.

— Может показалось? — предположил Брас, осматривая открытый нам участок улицы. Маска немного искажала голос солдата, словно он говорил сквозь приложенные к лицу ладони.

— Да нет, там что–то действительно было, — указал я на угол основания дома.

— Ладно, ждем.

Прошли несколько долгих томительных минут, за время которых я начал ощущать себя параноиком, делающим из мухи слона. Но потом прямо из воздуха вдруг материализовался столб. Самый обычный фонарный столб. Необычным было то, что он работал, озаряя дневную улицу белым холодным светом. Мы с Брасом, как два придурка, наверное, с минуту глазели на это диво. Потом фонарь вдруг пошел помехами, будто в каком–то старом видео. Мигнуло. Теперь он лежал на боку, поваленный и покореженный. Опять мигнуло. Фонарь стоит целехонький и радостно всем светит. После очередного мигания удивительный объект испарился, словно его никогда тут и не было, оставив после себя глубокую рытвину.

— Офигеть, — подытожил я.

— Да уж, — недовольно согласился Брас. Он не разделял моего восторга, видя в аномалии только угрозу. — Похоже мы ближе к кромке, чем я думал. Давай–ка возьмем западнее. Отойдем метров на сто.

Спорить я не собирался, опыта у Браса было куда больше моего. Старался следовать за ним по пятам, особо не тупить, и не смотреть в сторону Цветка. А еще не забывать поглядывать за спину. Вроде бы неплохо так продвигались вперед, сохраняя темп. Я потихоньку втягивался в процесс. Пока во второй половине дня не начал кашлять кровью. Вначале подумал, что измененный поколотил меня сильнее, чем казалось, но потом меня посетила куда более мрачная мысль:

— Брас, может я это… сектантскую дрянь подхватил? — с нарастающим волнением, спросил я.

— Ну, вроде на полудохлого не похож. Пятна есть?

— Нет.

— Ну тогда и не парься, — отмахнулся он. — Если заболел — лекарства все–равно нет, а если здоров, то и волноваться смысла нет.

— Ну, блин, утешил. От души, — покачал я головой. — А ты не боишься, что мы эту синюю болячку в Узел принесем?

— Уже не очень.

— Чего вдруг?

— Судя по картине у сектантов, зараза распространялась крайне быстро и агрессивно. Будь мы заразны, уже наверняка бы ползали усыпанные синими кляксами, и стремительно отбрасывая копыта. Не переживай, по прибытии нас хорошенько обработают, а потом может еще и на карантин запрут. Видно будет.

— Так а со мной тогда что?

— Это у тебя, похоже, не особо гладко происходит знакомство с остаточным излучением в воздухе.

— В смысле?

— Иммунная система офигивает. Это как с радиацией, только еще веселее.

— И что теперь со мной будет? — спросил я, после чего зашелся в тяжелом приступе кашля. Делать это приходилось тихо, что только ухудшало процесс. Я приподнял маску и новый кровавый плевок окрасил серую землю.

— Вариантов не много. Если в очаг не вляпаемся, то похандришь пока не доберемся до Узла. Может даже организм сам через время справится: покашляешь и забудешь. Пока ИскИн не вопит о повреждениях организма, все относительно нормально. Но по итогу нам так и так надо пройти процедуру очистки и посетить регенеративную капсулу. Вообще народ у нас сейчас старается поменьше нос высовывать наружу, почти все сидят в низинной части общины. Но это не наш случай, сам понимаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И какие у меня шансы?

— Ну, учитывая сколько времени потребовалось, чтобы проявились первые симптомы, то, думаю, вполне неплохие. Но лучше не зарекаться. Ты был ранен, получаешь постоянные нагрузки, а жрать нечего…

— Да сколько про еду–то можно?! — возмутился я, выпрямившись и взяв в руки Рельсу. — Все, пошли, издеватель.

Брас хитро улыбнулся во все зубы, но не стал продолжать беседу. Мы двинулись дальше между покореженных ударной волной домов. Впереди маячил стадион Байкал. Этот громадный комплекс, сродни римскому Колизею, был поврежден, но не сломлен. Устоял. К сожалению, футбольных матчей ему больше не видать. Вокруг стадиона некогда красовался один из центральных парков, только поглядеть что с ним стало Брас мне не дал, свернув в направлении ЖД вокзала. Выходить на открытую местность нам было противопоказано.

— Обнаружены измененные! — предупредила Ева за секунду до того, как Брас резко вскинул кулак.

Я упал на колено, проследовав прицелом за целеуказателем своего ИскИна. Дальше по улице, в густой тени, прямо за перевернутым автомобилем, стояло двое измененных. Замерли, словно истуканы. Невооруженным глазом они воспринимались, как часть развалин. Ева отметила фигуры, обозначив каждого как второй уровень. Застывшие фигуры были вполне себе человеческими, и сохранили на теле часть одежды. Солдат подозвал меня взмахом руки и тихо произнес:

— Дрыхнут, голубчики.

— Стоят, как манекены. Я бы их и не заметил так сразу.

— Тут нужна практика, — кивнул Брас.

— А чего они застыли?

— Добычу ждут. Это у них что–то вроде анабиоза, для экономии энергии. А как только рядом что–то потенциально съедобное появится, они тут же очухаются и пойдут охотиться. Обычно выродки по домам да темным углам так хоронятся, но эти что–то не дошли. Может преследовали кого–то, а потом выдохлись. Не знаю.

— И что делать будем?

— Ну, тут два варианта, — солдат потер шрам на щеке. — Мы можем просто тихонько их обойти. Есть вероятность, что они — лишь часть гнезда, и что остальная стая скрывается где–то рядом. Нашумим, и пиши пропало. С другой стороны, я склонен считать, что чем меньше измененных останется, тем легче нормальным людям будет выжить. Согласен?

Я нейтрально пожал плечами. Приняв мой жест за молчаливое согласие, Брас вскинул Рельсу и тихонько начал приближаться к своей цели. Теперь он был охотником, а выродки — добычей. Аккуратно приближаясь, солдат следил куда ставить ногу, чтобы не захрустеть мелким крошевом, устилавшем дорожное покрытие. Наконец, когда до измененных оставалось метров десять, боец присел, прицелился и выстрелил. С гудящим шипением пуля вырвалась из ствола Рельсы и прошила голову первого уродца. Измененный осел, как большая тряпичная кукла. Второй вздрогнул, очнулся, заурчал, и начал заторможено оглядываться по сторонам. Но следующий выстрел так и не дал ему понять, что происходит. Обойдя трупы стороной, мы продолжили путь.

Радовало то, что активных групп измененных нам пока не встречалось. Брас отметил, что большинство из тех выродков, что активничают, предпочитает охотиться ночью. И заявил, что все–равно, я, похоже, чертовски везучий парень. Пока их отряд добирался до спального района, воякам пришлось шесть или семь раз обходить сборища разномастных уродцев.

И кто его тянул за язык? Обычно, если кто–то отмечает чью–то везучесть, то у самого везунчика резко наступает черная полоса.

Глава 20. Тихая охота

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Очень скоро мы наткнулись на своеобразный тупик. Поваленная высотка, которой мощным взрывом снесло основание, рухнула поперек нескольких улиц наглухо перегородив движение. Можно было обойти, что заняло бы лишние полчаса. Но был вариант и прямой дороги, поскольку большая часть каркаса здания вполне себе сохранилась. Дело шло к вечеру, поэтому Брас решил рискнуть и пройти напрямик.