На руинах - Галина Тер-Микаэлян

Люди столпились на площади перед зданием, и Агафья Тимофеевна подступила к самой двери. Взгляды окружающих были устремлены на смятый листок со списком очередников в ее сухом кулачке, и впервые в жизни она преисполнилась сознанием собственной важности. Толпа грозно гомонила:

— Хватит над народом издеваться!

— Дайте людям мяса!

Политические лозунги звучали вяло, отдельные выкрики терялись в общем шуме:

— Да здравствует Ельцин! Горбачева и ГКЧП к ответу!

— За Сталина!

Агафья Тимофеевна взмахнула списком и крикнула своим пронзительным, закаленным в битвах и скандалах с Колей Тихомировым голосом:

— Гориславского!

И все немедленно поняли, что именно его, председателя городского совета народных депутатов Гориславского, нужно призывать к ответу, потому что ни Ельцин, ни Горбачев, ни, тем паче, Сталин мяса горожанам не дадут.

— Гориславский! Гориславский! — дружно скандировала площадь. — Гориславского сюда!

Но Гориславский еще накануне уехал из города к себе на дачу и как раз в этот момент разговаривал по телефону со своим первым замом, докладывавшем обстановку. Окончив разговор, он в нерешительности повертел в руках телефонную трубку, соображая, кому позвонить — ситуация в городе складывалась аховая, а обсудить ее вроде бы было не с кем. С первым секретарем горкома партии Журавлевым? Но сразу после путча Ельцин приостановил деятельность КПСС, и уже все говорят о роспуске компартии, так что первый вроде бы теперь не у дел. С КГБэшниками? Но у госбезопасности по стране тоже полный аврал — отца-основателя Дзержинского спихнули с постамента возле Центрального Детского мира, чуть метро не порушили, по коридорам Лубянки шныряют подозрительные типы вроде диссидента Буковского, а новый главный чекист Бакатин по прозвищу Баба Катя перед ними только расшаркивается. Нет, единственно, кто еще держится, так это милиция — хоть их главный, Пуго, и ухитрился застрелить себя тремя выстрелами в голову, они пока у дел.

И, плотно прижав трубку к уху, Гориславский набрал номер подполковника Авдиенко.

— Никита Михайлович, ты в курсе того, что происходит у здания горсовета? — спросил он, услышав голос главного милиционера города.

Ответ прозвучал официально и довольно сухо — Авдиенко еще не успел позабыть неблагодарности Гориславского, не пожелавшего вмешиваться в дело предпринимателя Володина.

— Я в курсе всего, что происходит в городе, товарищ Гориславский.

Тон подполковника слегка обидел председателя, и он тоже заговорил официально:

— Я хочу знать, товарищ Авдиенко, что вами предпринято в связи с происходящим.

Казалось, на расстоянии было слышно, как подполковник пожал плечами.

— Моими сотрудниками никаких противоправных действий не отмечено, но люди взволнованы и хотят с вами говорить — думаю, вам лучше приехать и лично с ними побеседовать.

— Для начала я должен сам для себя прояснить ситуацию. Вчера на заседании исполкома решено было по мере возможности сегодня в течение дня отоварить мясные талоны. Почему нарушено постановление исполкома?

— Полагаю, из-за отсутствия возможности, — невозмутимо ответил подполковник, — на прилавки должно было поступить мясо, конфискованное у кооператива Володина, но сегодня Баяндин ознакомился с результатами работы комиссии и отменил постановление о конфискации. Мясо возвращено кооперативу.

В голосе Авдиенко невольно прозвучали нотки злорадства. Гориславский растерялся от неожиданности.

— Отменил? Гм… И как же теперь разрядить ситуацию?

— Люди взволнованы и хотят с вами побеседовать — так побеседуйте. Мои ребята обеспечат вашу безопасность.

Час спустя к зданию горсовета подкатили две «волги» в сопровождении трех милицейских машин, из которых, как горох из стручка, посыпались парни в милицейской форме. В одной из «волг» находились Гориславский и его первый заместитель, в другой — первый секретарь горкома Журавлев. Его, собственно, никто сюда не звал, но проигнорировать появление первого тоже было нельзя, и полненький Гориславский, с трудом выкарабкавшись из своей машины, дружески потряс ему руку — в конце концов, все они пока — пока! — были коммунистами.

Из здания вынесли аппаратуру, установили на специальные подставки, и председатель вскинул руку, призывая к вниманию.

— Товарищи, прошу меня выслушать! Поверьте, руководство города делает все, чтобы выправить ситуацию — в ближайшие дни в магазины поступят мясо и колбаса, а также будет завезено сливочное масло, это я вам обещаю. У меня самого талоны за два месяца не отоварены, жена ругается, говорит: пока снабжение не наладишь, буду тебя одной перловкой кормить.

— А трахаться она с тобой будет? — звонко выкрикнул из толпы молодой голос.

Народ посмеялся — то ли над шуткой председателя, то ли над выкриком наглеца. В продовольственные трудности жены Гориславского никто всерьез не поверил, да он и сам слегка проговорился — перловка в городе хоть изредка и появлялась, но за ней тоже нужно было будь здоров сколько простоять. Однако обстановка слегка разрядилась.

Затем выступил заместитель председателя, кандидат экономических наук Радкевич, долго рассказывал о том, что делается для нормализации обстановки. Говорил сложно, сыпал научными терминами, и хоть никто ничего не понял, но у людей родилось ощущение, что все и вправду не так плохо, потому что за них думает такой умный и ученый человек.

После Радкевича хотел было взять микрофон первый секретарь Журавлев, но Гориславский вежливо его отстранил и предложил высказаться «представителю городского населения». И протянул микрофон Агафье Тимофеевне Кислицыной.

«Жену бы твою в очередях поставить, — рвалось с уст Агафьи Тимофеевны, — да чтоб мордой потыкалась в пустые прилавки!»

И много еще чего хотела сказать пенсионерка Кислицына председателю горсовета Гориславскому, а под конец добавить длинное непечатное ругательство. Но не сказала и не добавила — помешало впитанное с материнским молоком чувство почтения к старшим по рангу. Вместо этого она для чего-то подала ему список очередников и робко пролепетала в микрофон:

— Сказали, мясо будет, а не привезли. Прокурор по телевизору обещал, люди с ночи стояли, список вот. Зачем обманули-то? По домам уже есть нечего.

Гориславский с торжественной важностью принял у нее список, всем своим видом выражая сочувствие к несправедливо обиженным очередникам, с чувством потряс мозолистую ладошку пенсионерки.

— Со всем этим мы разберемся, с прокурором Баяндиным вопрос выясним, и кто-то будет за все это крепко наказан. А продовольственную проблему в городе мы решим в кратчайшие сроки, еще раз обещаю вам это, товарищи.

Обнадеженный народ потоптался еще немного и начал расходиться. Возбужденная сознанием собственной значимости Агафья Тимофеевна шагала рядом со своей товаркой Марией Егоровной и рассуждала:

— Коли мы никогда высказываться не станем, так начальство никаких мер и не примет. Теперь время такое, что простым людям тоже свое слово надо иметь.

Всегда робевшая перед начальством Мария Егоровна восхищалась:

— Молодец ты все-таки, Агаша, все ему высказала, у меня б вообще язык отнялся, если б он мне микрофон дал.

На углу Советской и Коминтерна Агафья Тимофеевна распрощалась с приятельницей и отправилась домой. За спиной ее, казалось, выросли крылья, и она взлетела на свой этаж с легкостью пионерки, какой была шесть десятков лет назад.

Но уже на площадке тонкий нюх Агафьи Тимофеевны учуял застоявшийся запах горелого, и ее обуяли недобрые предчувствия. Ворвавшись в квартиру, она, прежде всего, бросилась на кухню и застыла на месте при виде открывшейся ее взору безобразной картины — на затоптанном полу валялись картофельные ошметки, плита была залита подгоревшим отваром, и в довершение ко всему из мойки торчала любимая эмалированная кастрюлечка, наполовину изгаженная, наполовину сожженная.

Как разъяренная фурия встала Агафья Тимофеевна на пороге комнаты Коли Тихомирова, и на голову его обрушилось длинное непечатное ругательство, изобретенное специально для председателя Гориславского, но так ему и не высказанное. Предусмотрительный Вася, как был с ферзем в руках, так и юркнул под стол, но Коля мужественно решил оказать сопротивление.

— Агафья Тимофеевна! — завопил он. — Выйдите вон, вы не имеете права вторгаться в мою комнату!

— Я тебя мордой в твое право! — грозно рыкнула она и швырнула перед ним на стол свою погибшую кастрюлечку. — Это что такое?

Кастрюлечка смела фигуры с шахматной доски и сшибла со стола бутылку с недопитым ректификатом. Бутылка при падении больно стукнула Колю по ноге, отскочила и разбилась, после чего по комнате пополз острый запах спирта.