…Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов - Станислав Гагарин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На вершине этой стройной системы находится совет капелланов из шести человек. В него входят представители всех видов вооруженных сил. В совете они председательствуют по очереди, каждый год сменяя друг друга. В частях меняются не по виду войск, а по религии. Вот на той же базе Мэсситер до Стэна Гриффина старшим был майор-раввин. А написал он в совет капелланов протест, в котором требовал убрать с личных знаков солдат и офицеров особую букву, обозначавшую религиозную принадлежность владельца: «П» – протестант, «К» – католик, «И» – иудей… И так далее. Раввин усмотрел в этом разжигание расовой и национальной розни.
Так ведь эту практику завели как раз в интересах верующих!
Верно, – согласился Стэн. – Когда похоронная команда подберет твои бренные останки на поле боя, то по личному знаку определит, по какому обряду предать тебя земле. Иначе мусульманин попадет в компанию покойных иудеев, а сын Израиля – в христианский рай.
А чего хочет майор? – спросил Тейлор.
Упразднить эти буквы. Он считает, что, когда грядет Армагеддон, всевышний сам разберется, куда кого отправить. А в житейской, мол, практике это способствует развитию негативных явлений, в частности антисемитизма.
Филип Тейлор удивленно хмыкнул.
Лихой поворот, – пробормотал он.
Но дело в том, что майор это сочинил, отослал в Пентагон, а затем сдал полномочия твоему покорному слуге, даже не предупредив меня о своей идее. Мне же, как нынешнему старшему, совет приказал ответить по существу предложения раввина.
И что же ты ответишь? – спросил отец Филип.
Все это абсолютнейший вздор, – сказал капеллан-ракетчик. – Мое мнение таково: пусть на личном знаке капеллана Гриффина, сына евангелистской церкви, напишут что угодно, вплоть до надписи: «Покойный пьет все, что ему предложат». Я не привередливый… Но мне при шлось сочинять приличествующий загробной теме ответ: что думаю о рапорте предшественника.
Пусть бы он и отвечал…
Теперь он просто капеллан базы, а старшим стал твой друг Гриффин. Ну да ладно… После меня заступит на пост мулла, я ему тоже подкину подлянку.
У вас появился и приверженец учения Магомета? – удивился Тейлор.
Среди негров, а их на базе хватает, много теперь мусульман. Пришлось завести капеллана-муллу.
Как у вас расовая обстановка, Стэн?
Более или менее… Штат наш южный, к нравам здешним привыкли. Сами негры – местные уроженцы – не очень умничают, а белые офицеры, сержанты и солдаты происходят преимущественно из Новой Англии или со Среднего Запада. Вот эти две психологические установки и уравновешивают друг друга. Равновесие, симметрия, дорогой коллега, великая, цементирующая мир сила. В ней – все. Альтернатива – хаос…
Ты, видимо, прав. Я всегда считал, что господь задумывал мироздание как некое противостояние двух начал. Добро и зло…
Черные и белые, – подхватил Стэн Гриффин. – Богатые и бедные…
Жизнь и смерть, – продолжал Филип Тейлор. – Прошлое и будущее…
Стоп! – поднял руку Гриффин. – Между прошлым и будущим есть буферное состояние – настоящее…
Это состояние – наша с тобой жизнь, Стэн, – усмехнулся Филип Тейлор. – Второй стакан ты приготовил по этому принципу, Стэн?
На вторые сутки трезвой жизни ты стал ханжою, мой друг, – отпарировал Гриффин, прибавив в стакан виски. – В нашей монотонной жизни ракетчиков нельзя без алкоголя, который заменяет отсутствие естественных раздражителей.
Но ты ведь не сидишь в подземном бункере со своими прихожанами!
А постоянно чередующиеся одни и те же действия в храме? Проповеди на самой базе, в эскадрильях, отрядах, изучение «Милитэри чеплэин ревыо», которое меня, доктора богословия, учит, как верить в бога. Только и спасение – в виски и симметрии. Тейлор рассмеялся.
Ты чего, Филип? – спросил Гриффин. – Думаешь, что я спятил?
Нет, ты просто принял слишком малую дозу «ликуида» [По-английски «жидкость». Так в обиходе ракетчики США называют жидкое ракетное топливо и спиртное]. Глядя на тебя, вспомнил парадокс Франца Кафки. Помнишь, мы увлекались в Гарварде схемами рассуждений в духе двойной связи Лэинга…
«Вороны считают, что одна ворона могла бы разрушить небеса, – проговорил Стэн Гриффин. – И это несомненно так, но не доказывает ничего против существования небес: существование небес означает просто невозможность существования ворон».
Такова особенность разума, – заметил Филип. – Я имею в виду твои упования на симметрию Вселенной. Улавливаешь?
– После третьего стакана уловлю.
– Это уже без меня, Стэн. Хочу прогуляться и коекого из старых знакомых навестить.
– Без тебя я пить не стану.
Вот и хорошо. Открываю счет: ты первый, склоненный мною к ограничению. Не забивай себе голову «мировым узлом» Шопенгауэра. Соотношение духа и материи должно оставаться непонятным таинством, и алгеброй его не стоит измерять. Иначе мы останемся без работы.
Да уж, – согласился Гриффин. – Без изрядной порции шаманства нам не прожить, коллега. Тут недавно пришел ко мне мой помощник, старший сержант. Приличный такой негр, алабамец из Мобила. Возобновлять контракт с ВВС не захотел, решил выйти на гражданку. По специальности – ракетный специалист, хорошо знает Библию, порядок проведения обрядов, отец у него священник негритянской церкви. «Чем займетесь в Мобиле?» – спрашиваю его. «Не знаю, сэр». – «Но у вас есть какие-то планы на будущее?» – «Нет, сэр, никаких планов». Тут я даже растерялся несколько от его беспечности, хотя чувствую: говорит парень искренне и при этом вполне счастлив. И тут мой Айзек пояснил. Вспомните, говорит, сэр, что сказано у Матфея: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы». Каково?
– Напиши об этом Президенту, – посоветовал с улыбкой Тейлор. – Он как раз носится сейчас с идеей восстановить отмененные еще при Рейгане социальные программы для негров.
Он поднялся и протянул Стэну руку.
Приходи сегодня вечером к Джорджу. Приедет из Майами брат. Посидим, два старых холостяка, у чужого домашнего очага…
Твой брат не пьет и чересчур суров, Фил. Он слишком много знает. Не хотел бы стать его исповедником.
И не надо. Зато я весел и ничего не знаю. Зеркальное отражение Ричарда Тейлора. Согласно закону, в который ты поверил. Только я всегда считал, что убеждения сильнее веры, ибо они осознанны. В то время как известно хрестоматийное утверждение святого Августина о том, что люди, которые желают постигать истину разумом, весьма легко одурачиваются подобием разумных выводов.
Тогда им полезнее всего верить превосходнейшему авторитету и соответственно ему вести жизнь, – подхватил Стэн Гриффин. – Подожду, когда ты продержишься без алкоголя месяц-другой, и возведу тебя в авторитет, стану поклоняться высшему порядку, именно к нему призывает трезвость. А ведь это как-то стыкуется и с симметрией… Ты не находишь, Фил?
Начинаю обнаруживать, Стэн. А это уже нечто. Ладно, я пошел, а ты потеоретизируй на тему «Пить или не пить?». Только не забудь, о чем предостерегал Фрэнсис Бэкон в «Новом органоне». Речь у него о том, что человеческий разум легко предполагает в окружающих нас вещах больше порядка, чем находит. В то время, Стэн, как многое в природе единично и совершенно не имеет себе подобия, люди придумали параллели, соответствия и отношения, которых на самом деле нет. Поэтому и богу, может быть, вовсе не противостоит дьявол.
А кто же тогда? – спросил капеллан.
Сам человек, – ответил Фил.
57
– Что у вас нового в штабе? – спросил Иван Егорович у полковника Педерова – его с женою усадили на места отсутствующих сыновей генерала Макарова.
– Все в ожидании, товарищ генерал-лейтенант, – с готовностью ответил Харитон Самойлович. – Ждем перемен…
А почему ты решил, что они будут, перемены? – спросил Макаров. Он раза два или три говорил Педерову, чтоб звал его по имени и отчеству, а не по званию, на что полковник неизменно отвечал, что для него Иван Егорович всегда останется генералом. Ну что с ним поделаешь… И Макаров махнул рукой – пусть зовет, если так ему удобнее.
Ну как же… Новая грядет метла. Начнет мести и вытряхивать.
Не думаю, – возразил Иван Егорович. – Наши войска особые, и дадут вам в главкомы толкового человека, иначе нельзя. А тот в свою очередь поймет, даже если будет не из ракетчиков, что сильны мы особой слаженностью. Хоть и разбросаны друг от друга на тысячи километров, а представляем единый организм, одно целое. Великая мудрость была в том, что нас выделили в отдельный вид вооруженных сил – первый среди равных. И человек, который сменит нынешнего Главкома, прекрасно поймет эту истину. Другого просто быть не может. Вот разве что бездельников и разгильдяев, до которых еще не добрался маршал, за одно место подвесит, провялит их на солнышке. В этом смысле кое-кому есть резон и потрястись.