Волшебный локон Ампары - Надежда Шарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуйте, — проговорил Кир-Кор на геялогосе, уступая дорогу узкоглазым путникам.
— Здравствуйте, Кирилл Корнеев сан, — ответил тот, который помоложе, и представил своего спутника: — Сэнсэй Наоми Намура. — Представился сам: — Хироси Оно.
— Коннитива,[18] вак сэнсэй Наоми Намура, — сказал старику Кир-Кор. И тому, который моложе: — Хироси Оно сан, коннитива.
— Сиова, синдзинруй, — пробормотал старик.
«Все прекрасно, человек новой породы», — перевел для себя Кир-Кор.
«Где-то я раньше видел обоих, — подумалось ему. — Но где?..»
Несколько сказанных по-японски вежливых фраз дела не прояснили. Новые знакомые дали Кир-Кору понять, что будут счастливы как-нибудь увидеться с грагалом на урасэнке[19] в уютной чайной «Каравеллы». Грагал с большим для себя сожалением выразил сомнение в том, что объем его языковых познаний позволит ему вести непринужденную беседу за чайным столом. На прощание они сообщили, где их можно найти, и, пожелав ему приятной прогулки, откланялись. Все это его слегка позабавило — оказывается, он встретил соседей по этажу. Мало того, вак сэнсэй Наоми Намура — его сосед по вестибюлю. Старик занимал апартаменты под номером восемьдесят четыре, Хироси Оно — восемьдесят шесть. Между ними находился, естественно, восемьдесят пятый — те самые апартаменты, из двери которых Кир-Кор вышел несколько минут назад.
В конце виадука он обернулся — вспомнил, где видел их раньше. Они успели уйти в тень деревьев, термочувствительные кимоно сменили белый цвет на ярко-красный, и теперь фигурки соседей по вестибюлю были похожи на исчезающие за ветвями кустов языки алого пламени.
В палестре лунного экзархата часть времени он уделял силовым видам спорта и там же просматривал сериалы об искусствах боевых единоборств. Новые знакомые были главными действующими лицами фильма «Айкидо вчера, сегодня и завтра» из сериала «Буддо-воинское искусство». Вот кто его соседи по вестибюлю!
Ковротуарная дорожка свернула вправо. Кир-Кор вышел на парковый проспект, декорированный тянущимися по обеим сторонам деревянными решетками причудливой конструкции и деревянными же скульптурами в сферических нишах. Решетки и ниши изящно оплетены китайским лимонником и клематисами разнообразной селекции с большими цветками всевозможной окраски. Вдоль осевой линии пешеходного полотна тянулся пунктир узких бордюрных куртин с посадками низкорослых цветковых растений, а в промежутках пунктира был виден утопленный в желобе керамлитовый рельс. Идентичные рельсовые желоба устроены за решетками — по рельсам развозят и устанавливают в начале зимы секции прозрачного свода, который лучше всего защищает парковые проспекты от чудовищных снегопадов. Хлопотно, однако надежно, выгодно: и пешеходные коммуникации бесперебойно действуют в непогоду, и зимний сад (хотя и тоннельного типа, но весьма протяженный) к вашим услугам. Очень рационально.
Улыбаясь солнцу, горам, сочной зелени и дерзко-доверчивым суетливым белкам, Кир-Кор шагал к скрытой пока за ветвями деревьев палестре под названием «Южная» и размышлял о рационализме. О том, что менталитет экзархата освящен (иного слова не подберешь) идеей целесообразности. Скажем, загадочный метод взращивания ученых с мировыми именами посредством всего двух образовательных предметов, истории и гигиены, — разве это не рационально? А хорошо рассчитанная одновременность приезда грагала-отпускника и планетарного форума философов-корифеев? «Но верх целесообразности, — думал Кир-Кор, — это, конечно, мое жилье, зажатое между апартаментами непревзойденных мастеров айкидо. Редчайшая форма гостиничного сервиса. Этакий сандвич из новастринского наива и местной предусмотрительности».
«О менталитетах — лучше без иронии», — заметил внутренний голос.
«Камешек в огород моего легкомыслия?»
«Дремучего, — подтвердил внутренний голос. — Методы взращивания местных ученых — не твое дело. Это тебя ни с какой стороны не касается».
«Вынужден согласиться».
«Согласись заодно и с тем, что философский форум школы Ампары принес тебе ощутимую пользу».
«Да. Заставил задуматься кое о чем…»
«Ты и не знал, что на Земле, оказывается, можно думать не только о женщинах».
«На Земле я думаю не только о женщинах».
«Верно. Еще ты думаешь о том, как поскорее сбросить с себя пси-защитную неудобь и налегке окунуться в развлекательный водоворот многолюдного мира. Сурового к твоим соплеменникам мира. И кончается тем, что экзарх усиленно соображает, изобретая, где и как тебя поселить, чтобы не слишком заметно для окружающих прикрыть хотя бы с тыла и флангов».
«Еще немного — и я покраснею от ощущения собственной неполноценности».
«Опоздал — надо было краснеть на Финшелах. Когда тебя выручали с помощью эскадрильи МАКОДа. Всю ночь там тебе не давала покоя одна проблема — „любит — не любит“… — а здесь Ледогоров просчитывал варианты возможных событий, и счастье твое, что он раньше пейсмейкеров догадался, куда ты спешил. Кстати, не только твое…»
Кир-Кор замедлил шаги.
«Вот-вот! — усилил напор внутренний голос. — Эскадрилья МАКОДа зачем-то осталась. Не знаешь зачем?»
«Догадываюсь», — благодарно подумал Кир-Кор.
«Экзарх спит, а служба идет. Летучему подразделению функционеров МАКОДа явно поручено подстраховать от вероятной неприятности Винату. Им, беднягам, пришлось сориентироваться на ходу, вернее, на лету и включить в орбиту своего внимания еще один персонаж. Недаром Ирбис, едва ступив ногой на песок, произнес полное имя Марсаны».
«Командир летучего подразделения торопился проверить только что предоставленную экипажем „искателя“ свежую информацию».
«Командиру летучего подразделения просто повезло, что ты провел на Финшелах неполные сутки…»
«А вот на этом этапе тебе как лучшему другу моей романтической юности пора бы уже и заткнуться!»
Палестры «Западная» и «Восточная» Кир-Кору были хорошо знакомы, «Южную» он видел впервые. Многофункциональное спортивное здание блистало на солнце стеклянными гранями. Перед фасадом — центральный редан с тремя висячими переходами к дверям вестибюля — под козырек. На площадке редана, огражденной металлическим кружевом балюстрады, было людно и довольно шумно. По тональности и экспансивности голосов Кир-Кор еще издали определил, что это не взрослые люди. Зеленая молодежь. Подростки скорее всего. Поднимаясь к площадке по керамлитовым ступеням огибающей редан широкой лестницы, Кир-Кор слышал, как спорят вверху девчоночьи и мальчишечьи голоса:
— Четыре. Их было четыре.
— А я говорю — пять! Паш, скажи ей.
— Не знаю. Я не считал.
— Я считала. Кажется, пять… Правда, Алина?
— По-моему, да…
— Четыре!
— На что спорим? На сто двадцать «кукареку»! Слабо?!
— Не спорь — охрипнешь. Жаль мне тебя.
— Пожалел волк кобылу.
— Волчица — кобылу.
— Коня!
— Ну какой из Дамиана конь?! Он у нас филин!
Взрыв смеха.
— Проиграл Дамианчик. Наблюдательность у Ирины развита лучше — реалетов действительно было четыре.
— Пять!
— Ну… тогда кукарекай себе на здоровье.
— Это неправильно — заставлять филина кукарекать!
— Приемы айкидо освоил — и кукарекать научится! «Спортгруппа, — догадался Кир-Кор. — Неформальные лидеры выясняют отношения между собой».
Голова Кир-Кора уже поравнялась с закраиной площадки, когда спортгруппа с дружным воплем восторга вдруг бросилась ему навстречу. Он оторопел от неожиданности. Лавина подростков, не задевая его, вприпрыжку скатилась по лестнице вниз. Совсем еще лети… лишь одному мальчишке лет четырнадцати не повезло в вираже на экстренном спуске: длинно прыгнув, как горный козел, смельчак поздно заметил двухметровое препятствие перед собой и, извернувшись в воздухе, плюхнулся Кир-Кору прямо в руки. Нечаянный летчик по-спортивному ловко стал на ноги — «Ой, извините!» — и шмыгнул вдогонку за товарищами. На куртке юного ужасно конопатого и лопоухого спортсмена красовалась корпоративная эмблема айкидоков. Все в этой группе имели на майках и куртках эмблему айкидоков — без различия полов.
Последним пикировал перепрыгнувший через перила балюстрады рослый юноша лет семнадцати с необычно белым лицом. На всякий случай Кир-Кор подстраховал и его.
— Спасибо, Кирилл Всеволодович! Филимонов, сорванец этакий, запросто мог свернуть себе шею… у меня прямо сердце упало!.. — Юноша перевел дыхание, и лицо его обрело приличествующий молодцу такого возраста цвет — с румяным оттенком. Спохватившись, он произнес: — Грагал, примите…
— Принял, чуть левое плечо не вывихнул. До сих пор, правда, не знаю кого, он не представился.
— Я — Иван… Мы с вами однажды встречались. Года три-четыре назад.
