До и после Победы. Книга 1. Начало. - Сергей Суханов

Но сейчас, после еще пары дней, проведенных в учебных атаках, их наконец-то отправляли на фронт. За пять недель, проведенных сначала в учебке, потом в части, Михаил уже несколько раз менял свое отношение к предстоящим боям - от "скорее бы" до "черт как страшно-то" - и обратно. И вот, наконец, начинались боевые будни. И, хотя, как им и говорили, по-началу они заняли окопы на второстепенном участке фронта и на второй линии обороны, было до чертиков страшно. Какие-то неизвестные люди сыпали снаряды, бомбы, мины, свистели вокруг пулями. И было непонятно - чего они к нему прицепились, что им от него надо, ведь они даже незнакомы. Вот это-то и было страшно - неизвестно кто, хочет его убить неизвестно за что. И это постоянное чувство опасности, ощущение, что тебя могут убить в любой момент, как-то сближало с текущим моментом. Каждый изгиб окопа, каждая песчинка в бруствере виделись какими-то милыми и родными вещами. Все время казалось, что только что увиденный бугорок может стать вообще последним, что ты видел в жизни, и от этого он весь вбирался в сознание без остатка, и когда ты видел следующий бугорок, или камешек, или травинку, тебя охватывала тихая радость оттого, что тот предыдущий взгляд был не последним, как и этот может стать не последним, если ты хорошо запомнишь то, что он тебе дает. Как опасность придавливала к земле, так и они поднимали над нею, и эта борьба велась постоянно и непрерывно, так что постепенно становилась фоном, на который он уже не обращал внимания - только разлившаяся по телу тихая радость от осознания того, что все еще жив. Михаил словно начинал парить над поверхностью земли, но не высоко, а так, чтобы не достала смерть. И, побывав под обстрелом, послушав свист пуль, повжимавшись в землю при разрывах, он как-то наполнялся надеждой, что это все может продлиться и дальше - точно так же смерть будет летать где-то близко, но к тебе так и не подойдет, и все, что от тебя требуется - это не подставиться по-глупому, постоянно беречься, и - ни за что не переставать трепетно впитывать все, что видят твои глаза. Пока они видят - ими надо смотреть.

Что еще было хорошо - можно было убить врага. Это не только разрешалось, но и приветствовалось. И это ощущение власти над чужой жизнью давало необычный подъем. Одним нажатием пальца ты мог прервать жизнь врага - и тебе за это не будет ничего плохого, и даже наоборот - если и не наградят, то останешься жив только оттого, что убьешь этого врага, а враг не сможет убить тебя. На гражданке такого точно не получишь.

Михаил полноценно прочувствовал это, когда их в первый раз вывели в бой. Как сказал их сержант - "на выгул". Естественно, их поставили во вторую линию, но все-равно было страшно. Посвистывание пуль, разрывы мин и снарядов, дым, пыль, врага не видно, только изредка впереди вспыхивают огоньки - Михаил не столько воевал, сколько перемещался от укрытия к укрытию - холмики, ямки, понижения рельефа - только сейчас Михаил прочувствовал слова о том, что земля завсегда укроет, спрячет, не даст в обиду, надо только не зевать, не высовываться, не подставляться под прямые выстрелы. И Михаил стелился вперед, все, о чем он сейчас думал - это не попасть в прямую видимость к фрицам, ну и - не потерять из виду своего наставника. Димка, с квадратными глазами, был постоянно рядом, в паре метров правее, а их наставник шел немного впереди, одновременно приглядывая за своими подопечными - у второй линии не было непосредственного соприкосновения с противником, и все, что от них требовалось - это быть на подхвате - и в случае развития прорыва, и в случае отступления - чтобы дать первой линии возможность выйти из боя, прикрыв ее отход отсечным огнем. И Михаил добросовестно "подпирал" их своим присутствием. Даже было не так-то и страшно - ведь всю предыдущую неделю их позиции долбили из всех видов оружия. По-началу свист снарядов, мин, осколоков заставлял вжимать голову в плечи, вжиматься всем телом в стенку окопа. Но уже на второй день, немного пообвыкнув к этому шуму, Михаил почувствовал себя увереннее - ну да, летает вокруг, но он-то по-прежнему жив. Так и будет. Поэтому сейчас он тоже не особо мандражировал. И когда прозвучал тройной свисток на отход, он не ломанулся со всей дури обратно, а остался на своей позиции и снялся с нее вместе с наставником и Димкой, когда пропыленные бойцы первой линии перекатами прошли мимо них. Тут уж и они пошли перекатами, пока не свалились в свои окопы.

- Товарищ младший мержант, а что это было ? Атака не удалась ?

- Да не атака это была. Разведка боем. Посмотреть - где там у них что. Ну и боекомплект у фрицев подвыбить.

- Так новый подвезут ...

- Не подвезут - там наши им пути перекрыли. Сейчас так и будем их дергать ... О! А вот и наша очередь. Ну, пошли.

И, едва закончившись, тут же началась следующая "атака".

- Вы только вперед не рвитесь. Следите за цепью, сигналами. Нам сейчас главное немца подергать, идти к ним не будем.

- Так мы что - так и будем туда-сюда по полю мотаться ?

- Так и будем.

- Так ведь потери ...

- Много ты видел потерь ?

- Ну вон - одного-то тащили ...

- Раненный он, в ногу - потому и тащили. А так - все вернулись, ну вон может с царапинами. Тебе-то уж не привыкать.

И действительно, на второй день Миха словил осколок, как сказал их сержант - "повезло, на излете", потом ему промыли небольшую рану, налепили пластырь и хлопнули по другому плечу - "ну, с почином", а через пару часов взводный выдал ему нашивку за ранение - фактически первая его награда. Димка некоторое время завистливо на нее косился и все спрашивал - было ли больно и страшно. А Миха и не знал. Он и сам не заметил, как его ранило - что-то дернуло в плечо и вдруг стало немного резать. Он подумал, что поцарапался, но тут сержант увидел кровь - а вот да - наверное тогда-то Михе стало страшно. Но его быстро осмотрели, поставили диагноз "до свадьбы заживет" - и действительно, зажило довольно быстро - только меняй пластырь каждый день. Правда, еще немного чесалось, но это надо просто потерпеть и форма отстиралась довольно легко - не успело засохнуть.

В общем, диспозиция была ясна - дергаем фрица за усы, но на рожон не лезем. Так и вышло - поползали по полю минут сорок, раз пять поднимались в атаку, с криком "Ура", чтобы тут же попадать на землю, немного пострелять, покричать и, как стихнет ответный огонь, снова - "ура" во весь рост. В этой игре со смертью было что-то захватывающее. Кровь стыла в жилах, когда надо было подняться из-за такого надежного бугорка, подставив грудь под пули. Так и казалось, что все фрицы целятся именно в тебя, что сейчас в грудь вопьется пуля, и тебя не станет. И Миха машинально придерживал металлическую пластину, что была вдета в его разгрузку. Как-то не верилось, что она сможет остановить пулеметную пулю, хотя на лекциях им и говорили, что на таком расстоянии пять миллиметров стали останавливают немецкие пули на раз. "Жизненноважные органы у вас прикрыты, а остальное заштопаем". Шутники. Хотя, пуль-то как таковых не было - отстрелявшись по предыдущей "волне атакующих", фрицы затихали - и на перезарядку, и стрелять им не в кого - всех "убили". Так что, пока они снова прицеливались к новой волне, было вполне безопасно и можно пару секунд смело бежать "в атаку" - пока прицелится - секунда, пока пуля пролетит те шестьсот метров, что разделяли позиции - еще почти секунда. Вот тут уже падай и жди, пока поверху не отвистится очередной свинцовый ливень, потом - еще пять минут, пока не долетят и не взорвутся вокруг мины - самое наверное страшное в этих атаках. И еще минут пять - пока фрицы не успокоятся. И снова - "ура !!!". "Проатаковав" таким образом пять раз, они довольно успешно откатились назад в окопы - в их отделении не было даже раненных, правда, в соседнем взводе убило одного бойца - его вытащили с поля боя. Всего же за тот день в этих "атаках" было потеряно трое убитыми и семнадцать раненными, из них семерых пришлось отправлять в санчасть, остальные лечились не уходя с позиций. Фрицы же в своих докладах отчитались об уничтоженном полке - это нам потом рассказывали пленные.