Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

Напоминаю ребятам из МЧС, чтоб присматривали в дороге за больными. По-моему, они даже обиделись — это они и сами прекрасно знают. Обучены же. И всего, что касается сопровождения больных и раненых, они в курсе. И рвотой захлебнуться потерявшему сознание не позволят, на бочок повернут, и жгут свалившийся заметят, и успокоят боящихся — плавали, знают!

Возвращаюсь в медпункт. Объявляем пациентам, что на проветривание пятнадцатиминутный перерыв. Начинают ругаться. К счастью, вскоре переругиваются уже друг с другом, про нас забыли. Действительно, нервный народ стал, заводится по пустякам.

Не успел начать речь — настойчивый стук. Открываю — знакомое лицо, причем встревоженное, — отставник из состава Артмузея. Один из тех троих, которые меня в Зоопарке охраняли. Теперь, правда, уже с ППС на ремне.

— Доктор, тут ситуация может быть очень паршивой!

— Что случилось?

— Я сейчас говорил с сотрудниками МЧС. Им ваш командир выдал кусок медвежьей печени. И у нас в Артиллерийском тоже. Я по дороге спросил у Охрименко — гарнизон тоже печень получил.

— Ну да, я слышал. А в чем беда-то?

— Я служил на Крайнем Севере. Так нам внушали, что печень белого медведя есть нельзя. Отравишься витамином А. Там его столько, что нельзя печень есть! Мы же отравимся все!

М-да, я слыхал, что печень МОЖЕТ быть вредна…

— Вас как зовут?

— Павел Александрович.

— Павел Александрович, вы точно уверены?

— Мы печень медвежью не ели. Но плакаты висели, и я это точно запомнил. Мол, все можно есть в СССР, кроме печени белого медведя и мозга крысы.

— Хорошо, что предупредили, давайте сходим к нашему старшему.

Николаич как раз пришел в «Салон». Обращаемся с этим вопросом к нему.

— Если сожрать грамм двести жареной печени, то да. И голова будет болеть, и с животом будут нелады. А вот грамм по десять — пятнадцать в день — самое действенное шаманское лекарство было у северян. Куда лучше бубна с плясками. Вот вы и посчитайте, сколько получается, если поделить две печени медвежьи на пару тысяч человек. В МЧС пошел кусок грамм на двести, в Артмузей — чуток побольше, в гарнизон — полкило. Так что кроме пользы — никакого вреда.

— Но у нас же и плакаты были, и учили нас как следует, то есть грамотно.

— Да вы найдите такого нашего офицера, чтоб он стал с десятью граммами пачкаться. А если по-нашему навернуть полкило печенки, отравление будет точно. Да и вы, наверное, после тысяча девятьсот пятьдесят шестого года служили?

— Да, после…

— А в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году вышел запрет на охоту на белого медведя. В Красной книге это животное. Так чтоб и соблазна не было.

— Гм… Тогда жаль, что устроил ложную тревогу.

— Нет, Павел Александрович, лучше двадцать ложных тревог, чем травануть всех боеспособных. Потому спасибо вам от медслужбы за бдительность! — Это я перевел дух.

— Ладно вам…

— Доктор тут прав совершенно. К слову, после хорошей прожарки витамины сильно разрушаются. Так что в жареной печени можно считать дозу вдвое меньшей, — добавляет Николаич.

Расходимся довольные друг другом.

А я лишний раз вспоминаю незабвенного Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма, известного больше как Парацельсиус,[25] и его аксиому, что яд и лекарство отличаются только дозой при употреблении…

Саша получает ударную дозу тетрациклина и идет спать на первый этаж — на склад.

Дарье Ивановне никто ничего не говорил, но, по-моему, она сама все поняла. Вид у нее озабоченный. Хотя ужин готовит.

Николаич тем временем выкапывает из оружия длинную винтовку. По-моему пневматическую. Только здоровущая.

— РСР Logun Axsor. Калибр 5,5 мм. Вот говорил я, что Витька умный, умный, а дурак! Я сильно удивился, что он ее не взял. Интересно, как он там будет на зайцев охотиться с двенадцатым калибром и картечью… Ну да его дело. Я хочу сходить туда, где зомби у решетки зоопарка толпятся. Утку, кошку, собаку такая машина валит. Возможно, что и зомби свалит. А если не свалит, то надо проверить: без глаз как они будут себя вести. Закончите с медпунктом, подходите, я буду у входа.

В медпункте уже все четыре медсестрицы трудятся — и очередь почти закончилась. Но треть сумки опустела. Радоваться особо нечему — завтра будет то же самое. А запасов у меня не вагон.

Когда заканчивают прием, узнаю первым делом, кто и где из сотрудников устроился. С сестричкой из Монетного двора ясно — она перебралась в свой медпункт и живет там.

Две медички с семьями — одна в Кавальере, а другая в Секретном доме. У четвертой самое худое жилье — в неотремонтированной Екатерининской куртине. Пришла с последними беженцами — места и нету. Да и вещей не взяла, только сумку с бинтами и медикаментами захватила. (Это ей плюс. Наш человек!)

Для начала решаем, чем будет заниматься медпункт. Озвучиваю тот гибрид, что получился из смеси школьного и батальонного медпунктов.

1. Оказание первой помощи пострадавшим.

2. Выявление и профилактика инфекционных заболеваний.

3. Контроль за сансостоянием территорий и помещений.

4. Контроль за приготовлением и качеством пищи.

5. Выявление и подготовка к эвакуации тяжелобольных.

6. Обучение публики азам профилактики и оказания первой помощи.

Пока прикидываем зоны ответственности и контроля и расписание смен. Чтоб одна медсестра обязательно находилась в медпункте.

Та, которая пришла с сумкой медикаментов, вспоминает о педикулезе. Включаем борьбу со вшами в расписание задач.

Спрашиваю, какие вопросы и пожелания.

Та, которая вспомнила про педикулез, просит выдать ей оружие. Вторым пунктом просит разрешения остаться в медпункте. За это берется вести ночное дежурство, но с правом сна. Не вижу причин отказывать. Попутно прикидываю, чем бы ей из одежки помочь. Похоже, что на ней надетое и есть все ее имущество. А еще надо бы раздобыть кушетку или койку.

Договариваемся, что, если не будет ничего важного, встречаемся завтра вечером — часов в восемь вечера. Обменяться информацией и в случае чего принять нужные меры. Если что важное, обращаться ко мне.

В зоопарке у перекрытого входа вижу кроме Николаича еще и Андрея с Ильясом. Володька неподалеку осматривает клетки.

За забором валяется уже с десяток упокоенных. Винтовка хлопает тихо, зомби на нее не реагируют, а вот вид троих живых их привлекает. И похоже, их привлекают тела упокоенных. Во всяком случае, уже несколько пристроились и жрут.

— При попадании в голову валится один из трех. Все же мощность маловата. А вот без глаз они куда хуже начинают ориентироваться.