Особо одаренная особа - Мария Вересень

— Там, — показал пальцем маг, — примерно.

— Ага, — сказал Зоря. — Значит, солнце в спину, а луна в лицо. — Он подтянул свои сапоги-скороходы, отвесил всем присутствующим поклон и кинулся вслед за друзьями.

Фон Птицу, получившему сообщение по магической почте, не пришлось бросать дела в ожидании Велия, поскольку последние четыре дня он пребывал в странном состоянии — дела Конклава вдруг стали какими-то далекими и ненужными, даже сообщение об уничтожении моровой девы он воспринял без особого интереса. Неожиданно для самого себя он погрузился в дела, которые годами откладывал: чтение книг, шлифовку заклятий, созерцание природы и составление духовного завещания потомкам.

Мефодий всячески ограждал его от рутины, не давал настырным курьерам даже шататься под окнами, выставив караулы в обоих концах улицы, и таким многозначительным молчанием встречал вопрос «Что происходит?», что даже Князь, до которого доходили странные слухи, велел не беспокоить архимага ни под каким предлогом.

Тем удивительнее было для фон Птица появление на пороге его кабинета смущенного Мефодия, который последние дни старательно изображал бесплотную тень.

— К тебе посетители, Густав.

Архимаг поднял на управляющего непонимающий взор и, повертев в руке перо, скривился:

— Извини, Мефодий, я сегодня не расположен принимать гостей.

— Простите, но и мы не расположены принимать отказ, — заявил Индрик, бесцеремонно оттирая Мефодия в сторону. Хотя кабинет у архимага был немаленький, всем сразу стало тесно, а учитывая, что вслед за Индриком втиснулись буквально все, включая багрового, взмокшего Зорю, то там стало просто невозможно тесно!

— Простите, чему обязан? — спросил архимаг, откладывая перо.

В жизни ему пришлось повидать немало, и он сразу понял, что столь колоритная компания не соберется по пустяшному поводу.

— Простите, что мы так врываемся к вам, — сказал Велий, устало опускаясь в кресло напротив фон Птица, а едва продравший глаза вампир беззастенчиво пристроился на краешке стола. — Но у нас очень важное дело, мы потеряли одну известную вам девушку, которая собиралась посетить вас четыре дня назад.

Архимаг как-то странно оцепенел, помолчал с минуту, потом неуверенно проговорил:

— Четыре дня назад у меня была одна-единственная встреча, и не с той особой, которую вы опекаете, господин Велий.

— А с кем? — спросила, вылезая из-под стола, овечка. Мефодий крякнул.

— Вы знаете, — задумчиво произнес фон Птиц, — нас посетила Смерть.

Гости выпучили глаза, маг смущенно пояснил:

— У меня возникло ощущение, что мы не поняли друг друга.

— Она долги собирала, — вставил Мефодий.

Велий, серьезно посмотрев на него, потом на мага, заметил:

— Но, как я вижу, вы оба живы.

— Чертовщина какая-то. — Архимаг потряс головой. — Она потребовала анатомический атлас… Зачем ей это?

— Книга! — хлопнул по столу Аэрон.

— И с ней был конь, да? — сунулся вперед Индрик.

— Был, — растерянно ответил фон Птиц.

Ничего, кроме всеобщей тревоги, визит к фон Птицу не дал. Пока сообразивший, в чем дело, фон Птиц организовывал через Конклав поиски Вереи, а Индрик отправился поднимать нечисть, Велий и Аэрон сидели на крыльце дома архимага.

— Как надо было напугать архимага, чтобы он потом четыре дня был никакой! Это глава-то Конклава! — восхищался Аэрон. — Может, и впрямь на ней жениться? Весь Урлак будет как шелковый, и я у ней под крылышком.

— Все тебе шуточки. Происходит что-то серьезное. Ты ее сейчас чувствуешь? — досадливо взмахнув рукой, спросил Велий.

— Нет, — тряхнул головой Аэрон. — Как отрезало.

Друзья посмотрели на Зорю, топчущегося около грифонов. Богатырь все пытался то соскрести с них чешуйку, то сунуть палец в нос.

— Эй, богатырь, а тебя ноги никуда не тянут?

— Да уж лучше б тянули! — Зоря бросил жалобный взгляд на Велия. — При хозяйке вона как здорово было, а нынче уже два раза на княжий двор позвали.

— Зачем?! — удивился Аэрон.

— Да уж явно не пряником угощать, — вздохнул вор. — Интересуются, что за тайный богатырь у нас на Засеках появился.

— Не трусь, я тебе в Урлаке политическое убежище дам.

— Ага, — Зоря попятился, — я уж лучше здесь покаторжаню.

Протянув долгую ночь в тоскливом ожидании, к утру все поняли, что дела плохи.

— Как сквозь землю провалилась, — расстроено сказал Анчутка, деликатно прихлебывая чай из кружки архимага. Фон Птиц отрешенно колол щипчиками сахар, а Велий, на которого бодрящие зелья уже практически перестали действовать, задумчиво протянул:

— Сквозь землю… А ведь она недавно с Грунькой поцапалась.

— Пор-рву, пор-решу, пор-рушу! — рявкнул черный от злобы Карыч, заставив архимага вздрогнуть.

— Давайте не будем решать все сгоряча, — успокоительным тоном проговорил фон Птиц.

— Хладнокровно порешим всех, — поддержала его Алия, Серый Волк прижал ее лапой к дивану, досадуя, что ничем не может помочь.

— Господин архимаг, — протиснулся в дверь Мефодий, — спасите меня, там эта, которая… ну… — Из коридора донесся голос мавки:

— Нет, я хочу знать все! — Появившись тут же на пороге, она всплеснула руками. — А вы знаете, что его грифоны исклевали Сивку-Бурку? — Лейя обвиняюще ткнула пальцем в фон Птица.

— Угомонись, подруга, — обратилась к мавке Алия. — Все мы знаем и вообще к войне готовимся.

— Ну наконец-то. — Мавка кинулась на грудь Сиятельному. — Дорогой, ты же всех поубиваешь, кто мою подружку обидит, правда?

— Ну если возникнет такая необходимость, то безусловно, — дипломатично ответил ей Князь.

— Ну теперь будет потеха! — просипела из-под лапы Серого Волка лаквиллка.

В моей темнице шел настоящий бой. Лилит гоняла отпрыска по подземелью, сыпля проклятиями и пытаясь взгреть Рокмира вырванным из его рук бурдюком. Принц резво уворачивался, стреляя голубыми молниями в летучих мышей Лилит.

— Не смей трогать моих крошек! — визжала королева, но неблагодарный сын упорно не хотел, чтобы ему выцарапывали глаза. Я демонически хохотала в своем узилище и, подбадривая дерущихся, орала:

— Ставлю на братца! — от чего Лилит ярилась еще больше.

— Мерзавка! — шипела королева, покрываясь зелеными пятнами.

— Приятно познакомиться! — жизнерадостно откликнулась я, пытаясь строить рожи в дырку.

— Ты околдовала моего сына! Ты мне всю жизнь испоганила!

— Сама начала, жаба! — зарычала я и, сунув руку в отверстие, попыталась ее подстрелить. Судя по вскрику Рокмира, в королеву я не попала. — Братик, ты живой?

— Он тебе не братик! — взвыла, подобно баньше, Лилит.

— Милая мачеха, не стоит так распалять себя, поберегите здоровье! — сладко пропела я в ответ. — У вас все-таки уже возраст, вон какие синячки под глазами!

На миг мне показалось, что королева сейчас ворвется ко мне, чтобы задушить голыми руками, но она меня разочаровала, всего лишь ринувшись к дырке в стене, как пустоголовый голубь. Утратив всякое величие, Лилит стала плевать в дырку; это было так противно, что я свернула из носка пробку и, не задумываясь, заткнула этот фонтан ругательств, крича:

— А в приюте нам за это еще и рот с мылом мыли!

Королева задохнулась от гнева и, понимая, что меня ей не достать, снова фурией набросилась на сына. Изрядно униженный, но непобежденный Рокмир стрелой метнулся прочь, пообещав еще вернуться ко мне.

— Что?! — завопила Лилит. — Никогда! Есть в этом замке каменщики? Замуруйте эту дверь, немедленно!

Скажу по правде, мне стало страшно, так страшно, что я закричала:

— Мы так не договаривались! — и жалобно заныла: — Милая мачеха, куда же вы? Я буду без вас скучать!

— Не бойтесь, — послышался заговорщицкий шепот. Из дырки не было видно, кто это, но я как-то сразу узнала Флору. — Здесь есть еще пара лазов, о которых мама не знает.

— Правда?! — обрадовалась я. — Вижу, не такие уж вы и плохие родственники.

Флора встала перед дыркой — в белом платье, с косичками, глядя на меня такими невинными глазками, что я сразу догадалась, каким образом ее маманя стала королевой. Ни один мужик не устоит перед таким ангелочком, пусть даже она и ведьма.

— Почему ты решила мне помочь? — спросила я.

— Ах, — она вперила в меня свои искренние глазки, — по-моему, моя матушка поступает с вами нехорошо, заточив в темницу.

— И ты меня сейчас выпустишь?!

— Если вы поклянетесь на архоне служить мне. — «Невинное дитя» помахало моим талисманом.

— Да уж, милое дитя, — пробормотала я и состроила зверскую рожу. — Давай топай отсюда! А то сейчас подпалю тебе попу!

Флора с очаровательной улыбкой присела в реверансе:

— Как вам будет угодно, сестрица. Я приду сюда через три дня со стаканом воды и архоном.