Жизнь проста. Как бритва Оккама освободила науку и стала ключом к познанию тайн Вселенной - Джонджо МакФадден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прежде чем двигаться дальше, я предлагаю вернуться к известному опыту Румфорда. Мы уже получили представление о том, как механическая сила Ньютона запускала весь процесс передачи движения и теплоты от лошади на вращающееся колесо, сверло, пушечный ствол и воду, однако мы упустили один жизненно важный элемент в этой цепи причин и следствий: саму лошадь. Как движения лошади запускают весь процесс? Что заставляет лошадь двигаться? Можно ли объяснить законами механики Ньютона движение лошадей, других животных, растений и микробов? В свое время Декарт высказал предположение о том, что животные – те же механизмы, однако большинство ученых-биологов XVIII века скептически относились к этому заявлению и считали, что законы Ньютона не распространяются на движения живых существ, которые подчиняются жизненным силам природы, способным одушевлять их. Чтобы объяснить, как это происходит, мы отправляемся на необычную рыбалку с лошадьми.
Часть III
Принцип бритвы в живой природе
13
Искра жизненной силы
…Было бы правильно <…> отвести исследованию о душе одно из первых мест. Думается, что познание души много способствует познанию всякой истины, особенно же познанию природы. Ведь душа есть как бы начало живых существ[321].
Аристотель. О душе
Роль науки состоит в том, чтобы «заменить видимую сложность невидимой простотой».
Жан Батист Перрен
Над обширными тропическими равнинами льянос, в Центральной Венесуэле занимается новый день. Группа всадников, большинство из которых местные жители, и двое европейцев отправляются из деревни Растро-де-Абахо на ловлю электрических угрей. Это утро 9 марта 1800 года – утро нового века, который будет отмечен бурными социальными потрясениями и научными революциями, однако в провинциальной Венесуэле пока все спокойно. Местные проводники – скорее всего, индейцы гуахибо, населявшие равнины, льянос, к востоку от северных вершин горного хребта Анд. Их имена нам не известны, а вот их белых спутников зовут Эме Бонплан (1773–1858) и Александр фон Гумбольдт (1769–1859). Бонплан – географ и ботаник из Франции, довольно тучный и флегматичный, а Гумбольдт – стройный, приятной наружности прусский путешественник-первооткрыватель и ученый, которого уже давно интересует природа живых организмов и электричества. К сожалению, коренные племена, населявшие равнины льянос, почти исчезли, однако мы можем прочитать об их традициях, мифах и легендах в записках, которые оставил один из последних встречавшихся с ними путешественников барон Герман фон Вальде-Вальдег[322].
Экспедиция описана Гумбольдтом в книге «Личное повествование»[323], которая впоследствии вдохновила Чарлза Дарвина и Альфреда Рассела Уоллеса. Проводники привели путешественников к ручью, который сильно обмелел в сухой сезон и теперь представлял собой грязную лужу, но был «окружен прекрасными деревьями, клузиями, амирисами и мимозами с благоухающими цветами». Проводники объяснили, что мутная вода ручья кишит угрями, которых местные называют «вызывающие дрожь» (исп. tembladores) за то, что они действительно вызывают болезненный шок, способный обездвижить или даже убить взрослого человека. Помимо того что угри чрезвычайно опасны, они также славятся тем, что их трудно поймать, поскольку они зарываются в грязь. Впрочем, у местных был свой хитрый способ ловли угрей, который назывался «рыбалка с лошадьми» или «ловля рыбы на лошадей» (исп. embarbascar con cavallos).
Название несколько озадачило ученых, однако они занялись приготовлением инструментов, чтобы препарировать свежепойманных угрей, пока проводники ускакали в соседний лес. Ждать пришлось недолго. Не успело солнце подняться до полуденной высоты, как привычный шум леса нарушил приближающийся топот копыт – множества копыт. Появившиеся на поляне всадники пригнали целый табун, в котором было около 30 диких лошадей и мулов. Подгоняя лошадей ударами тростниковых палок и острыми наконечниками гарпунов, они загнали испуганных животных в воду, которая тут же забурлила от потревоженных угрей «желтоватого и сине-серого цвета, напоминавших больших водяных змей». Разъяренные угри выпрыгивали из воды и нападали на лошадей, прилипая к их животам и нанося один за другим удары, от которых лошади содрогались в конвульсиях: «Борьба между столь различными животными представляет живописнейшую картину»[324].
Рис. 22. Охота на электрических угрей с лошадьми
Прошло пять минут, и две лошади утонули. Несколько других, дрожащие и обессиленные, с трудом выбрались на берег, остальные продолжали подвергаться яростному нападению угрей. Какое-то время казалось, что всем им суждено погибнуть на дне грязного водоема, однако удары становились все реже по мере того, как рыбы, ослабев от усталости, стали прибиваться к берегу. Вот тут-то и началась настоящая рыбалка: индейцам с помощью коротких гарпунов с привязанными к ним веревками удалось вытащить пять живых угрей. Гумбольдт и Бонплан были в восторге. С помощью этого трофея они надеялись разрешить один из наиболее спорных вопросов науки XVIII века о природе жизненных сил.
В XVII веке Рене Декарт отказался от сложившихся веками схоластических теорий, основанных на мистицизме, и предложил новый механистический взгляд на строение Вселенной, утверждая, что вся материя, будь то живая или неживая природа, состоит из корпускул, постоянно находящихся в вихревом движении. Однако доводы в пользу механистической природы жизни для большинства ученых звучали неубедительно. Декарт уподоблял жизнь работе часового механизма, но немногие всерьез принимали его сравнение живой кукушки с кукушкой на механических часах. Различия между живым и неживым, проявлявшиеся в сложности строения и наличии внутренней энергии, были заметны даже невооруженным глазом, а с появлением микроскопа удалось увидеть, как сложно устроены живые организмы, и различия стали еще более ощутимы. В начале XIX века господствовало мнение, что живые существа наделены жизнью благодаря присутствию жизненной силы (лат. vis vitalis), которая проявляется, например, в том, что одни животные могут жалить других, как в случае с угрями и лошадьми. Эта теория берет начало за несколько сотен миль отсюда и насчитывает несколько тысячелетий.
ЧТО ТАКОЕ ЖИЗНЬ?
Пытаясь дать определение жизни, я не могу не вспомнить слова американского государственного деятеля и судьи Поттера Стюарта: «Узнаю, когда вижу», послужившие ему критерием для определения того, что можно считать порнографией[325]. Так и жизнь: ее легко узнать, но трудно определить. Одним из критериев принято считать способность к воспроизводству, однако клетки крови и нервные клетки не восстанавливаются, а некоторые буддистские монахи и католические священники лишены возможности производить потомство.
