Понимать риски. Как выбирать правильный курс - Герд Гигеренцер

Правило левериджа – это простое и практичное, предназначено для того, чтобы приблизительно устанавливать правильные требования, а не абсолютно точно устанавливать заведомо неверные. Оно вынудит банки обрести более высокую устойчивость за счет увеличения собственного капитала. Один из способов докапитализации состоит в том, чтобы запретить банкам выплачивать дивиденды акционерам и обязать их оставлять деньги у себя до тех пор, пока не будет накоплен достаточный объем собственного капитала. Однако даже в разгар последнего финансового кризиса американские регуляторы позволяли банкам выплачивать крупные суммы дивидендов акционерам, что значительно ослабляло прочность банковской системы. Количество денег, выплаченных крупнейшими банками своим акционерам, составило приблизительно половину той суммы, которую позднее государство выделило на поддержку этих банков в рамках Правительственной программы по спасению проблемных активов{227}.

Почему регуляторы банковской деятельности не уделяют левериджу должного внимания?

Банковское лобби сплело целую сеть аргументов, призванных убедить политиков и рядовых граждан в том, что деятельность банков не нужно регулировать слишком строго и что банкам следует позволить продолжать брать на себя риски как обычно. Меня больше всего удивляет то обстоятельство, что о причиненном банками ущербе так быстро все забыли. Давайте познакомимся с четырьмя такими аргументами, а затем обсудим реальные причины их появления.

Первый аргумент, с помощью которого банковское лобби пытается ввести в заблуждение население и политиков, сводится к тому, что банки сами способны рассчитывать свои риски. Но это иллюзия индюка. Как отмечалось ранее, сложные модели рисков постоянно демонстрировали свою неспособность предсказывать или предотвращать кризисы. Более того, с 1996 г. банкам разрешено использовать собственные модели рисков, что позволяет им манипулировать оценками рисков в широких пределах.

Второй аргумент сводится к тому, что простое правило, подобное правилу левериджа, легко может использоваться в чьих-то интересах. Но дело здесь в том, что сами банки охотно применяют сложные модели, так как сложность позволяет им находить юридические лазейки и искажать тысячи оценок. Все это привело к контрпродуктивным действиям в банковской сфере, таким как состязание в увеличении сложности между банками и регуляторами. Нарушения же простых правил, напротив, выявить намного проще.

Третий аргумент звучит как знакомая мантра «Доллар в собственном капитале – это доллар, не работающий в экономике»{228}. Не попадайтесь на удочку термина «капитал». Капитал – это не резерв. Капитал – это деньги, которые банк получил от своих владельцев, если это частный банк, или от акционеров, если он является акционерным банком. Капитал может быть направлен в экономику подобно тому, как капитал любого индивида может быть вложен в строительство дома; капитал – это не пачка купюр, хранящихся под подушкой.

Наконец, четвертый аргумент сводится к вечной жалобе на то, что капитал слишком дорог и повышает издержки банков. Давайте тщательно взвесим и этот аргумент. Среди корпораций всех типов банки, безусловно, заимствуют больше всех. Большинство (нефинансовых) корпораций США заимствуют суммы, не превышающие половины стоимости их активов, в то время как у банков этот показатель превышает 97 %. Некоторые успешные корпорации, такие как Apple, Bed Bath & Beyond и Citrix, берут в долг очень мало, если вообще берут. Корпорации могут быстро развиваться, не прибегая к заимствованиям, например получая дополнительные средства за счет продажи своих акций.

Все эти ложные аргументы напоминают историю о платье короля, которого в действительности не существует. Они приводятся не потому, что те, кто их придумывают, сами верят в них. Они приводятся потому, что государство предоставляет банкирам стимулы для принятия на себя чрезмерных рисков, а банкиры используют эти возможности в своих интересах. Крупные банки всегда могут рассчитывать на спасение за счет налогоплательщиков. Вот почему чрезмерное привлечение ресурсов обходится банкам, в отличие от корпораций, очень дешево.

Выживают самые крупные

Инвестиционные банки выступают против применения правил, касающихся величины левериджа, доказывая, что они нарушают принципы свободного рынка. Но насколько они правы? На свободном рынке банк, который берет на себя чрезмерные риски и не выполняет свои обязательства, обречен на разорение, в то время как более осторожные банки смогут выжить. Но многие банки, такие как JPMorgan Chase, Barclays и Deutsche Bank, стали слишком крупными, чтобы им дали разориться. Для них существует возможность спасения за счет государства, что создает стимулы для принятия на себя чрезмерных рисков и использования высокого левериджа. Когда же неоправданные риски приводят к огромным убыткам, те банки, которые громко требовали свободы, могут покинуть частный сектор и стать банками, пользующимися «защитой государства». Это одна из причин, основываясь на которых банкиры не проявляют достаточной предосторожности. Они рассуждают так: «Есть малая вероятность того, что дела пойдут плохо, но если это случится, то в беду попадут все банки и всем им будет оказана помощь». Другими словами, прибыль оседает в карманах банкиров, а убытки компенсируются за счет налогоплательщиков. Это не совсем свободный рынок – это моральный риск.

Сегодня крупные банки больше не живут в экосистеме, в которой правят дарвиновские законы выживания наиболее приспособленных. В банковской системе выживание обеспечивается самым «жирным» из них. Иногда слияния банков мотивируются именно стремлением к укрупнению. Но финансовых институтов, слишком крупных для того, чтобы разориться, не должно быть на рынке.

Этого можно добиться с помощью еще одного простого правила:

Те, кто получают выгоды в благоприятные времена, должны нести издержки в периоды финансовых кризисов.

Есть несколько способов сделать так, чтобы банки перестали рассчитывать на помощь государства, то есть налогоплательщиков: разукрупнить их, сделать менее взаимозависимыми или четко отделить инвестиционный бизнес от обычной банковской деятельности. Тогда инвестиционный банк мог бы разориться из-за своих рискованных операций. Банки могут возразить, что они уже принимают во внимание риски при расчете «стоимости, подверженной риску». Но, как отмечалось ранее, поскольку такие расчеты предполагают наличие известных рисков и не могут учитывать неопределенность, они приносят мало пользы. Фактически, эти меры по оценке риска служат оправданием для сохранения банками своего «жира» и поощряют проведение чрезмерно рискованной политики.

Думайте сами

Не нужно иметь финансового образования, чтобы понять разницу между известными и неизвестными рисками – или для осознания того, что убежденность в возможности точной оценки рисков в неопределенном мире порождает иллюзию определенности. Что действительно нужно, так это найти простые правила для создания более безопасного мира. Я хочу поощрить людей к тому, чтобы вырабатывать свои собственные мнения и верить в них, а также открыто выражать свои сомнения. Мы сможем создать более безопасную финансовую систему, если появится более сильное общественное давление со стороны граждан, не желающих платить за участие в азартных играх других людей. Если мы не позволим себе бояться таинственного банковского жаргона, а вместо этого потребуем от политиков принять правила, обеспечивающие большую финансовую прозрачность, то тем самым мы сделаем первый шаг в правильном направлении.

Но будет ли этого достаточно? Нет, мы можем также перебросить инвестиции из больших банков, идущих на большие риски, в меньшие по размеру и более ответственные банки. И мы можем перестать соблазняться обещаниями чрезвычайно высоких доходов от покупки рискованных финансовых продуктов и переориентироваться на более скромные и более реалистичные. Если бы каждый, включая компании и государственные институты, покупал бы только те финансовые продукты, которые ему совершенно понятны, то инвестиционные банки причиняли бы меньше вреда. Политикам, которых окружают лоббисты, трудно быть локомотивами изменений, а банкиры по понятным причинам также могут проявлять сдержанность в этом вопросе до тех пор, пока они могут класть прибыль себе в карман и перекладывать убытки на налогоплательщиков. Потенциальными лидерами изменений могут стать смелые и осознающие риск граждане.

Пугающие риски

Не всегда легко проявлять смелость и осознавать риск, когда правительство и медиа играют на наших страхах. Нам повезло жить в эпоху, в которой детская смертность ниже, а продолжительность жизни выше, чем когда-либо прежде. Однако многие люди уверены, что мир стал более опасным и неопределенным, чем прежде. Медиа непрерывно возвещают о наступлении очередной катастрофы: эпидемии коровьего бешенства, атипичной пневмонии, птичьего гриппа, кишечной палочки и т. д. Опасные болезни, террористы, наводнения, ураганы и прочие катаклизмы лишили жизни многих людей, но при этом помогли руководителям государств переизбраться на новые сроки, а медиа – увеличить тиражи газет и численность зрительских аудиторий. Наихудшие сценарии развития событий поддерживают тревожные настроения избирателей и телезрителей. И одна из уловок заключается в том, чтобы использовать страх людей перед пугающими рисками и повышать свои доходы за счет привлечения общего внимания к представляемым в заголовках катастрофическим событиям – реальным или мнимым. Нарастание и последующее ослабление страха происходит по одному и тому же сценарию. Сначала в заголовках появляется сообщение о появлении нового вируса или другой угрозы, а также предупреждения экспертов о том, что многие люди могут умереть. Граждане начинают беспокоиться и требовать от правительств принять соответствующие меры и что-нибудь противопоставить этой угрозе. Государство предпринимает ответные меры, иногда весьма решительные. Через несколько месяцев медиа прекращают освещать эту тему, и все быстро забывается. Приблизительно через год история повторяется заново, и население начинает проявлять беспокойство из-за наступления нового кризиса, о котором трубят все медиа.