Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка - Лагутски Джон

— Никакого усыновления не будет! — отрубила госпожа Морозова. — Пакет документов не полон.

Мария изумилась. Она лично собирала Ванины документы, включая медицинские карты. Все сложила, как требуется, и передала представителю церкви.

Тут и заместительница госпожи Морозовой подала голос:

— Вы очень небрежно работаете с документами. Вечно у вас то одного не хватает, то другого. — Заместительница удалилась и через пару минут появилась снова с Ваниным досье в руках. — Вот, посмотрите сами. Здесь далеко не все, что нужно.

Мария взяла папку и стала листать документы. Действительно, некоторых справок не хватало. Оставалось предположить, что их специально вынули из папки. Мария подавленно молчала, а госпожа Морозова тем временем обрушила свой гнев на представителя церкви:

— А вы, вы-то! Вы что, не знаете, как надо действовать? Как у нас полагается? А то развели тут самодеятельность!

Госпожа Морозова махнула женщинам рукой, предлагая им покинуть кабинет. Представитель церкви остался — очевидно, для конфиденциального разговора.

Заместительница вышла вслед за ними и направилась дальше по коридору. Мария, не раздумывая, последовала за ней, стараясь ступать как можно тише. Никем не замеченная, она поднялась вверх по лестнице и без стука вошла в кабинет заместительницы. На столе лежали пропавшие документы. Заместительница, как и подозревала Мария, изрядно распотрошила папку, прежде чем отнести ее начальнице.

Увидев рядом Марию, женщина от изумления разинула рот, но было уже поздно. Мария протянула руку и взяла документы.

— Полагаю, это как раз те документы, которых вы не могли найти, — произнесла Мария.

— Ах да, — залопотала та. — Наверно, выпали из папки…

Мария вернулась в кабинет госпожи Морозовой, крепко прижимая к груди найденные документы.

Сэра слушала рассказ Марии и громко возмущалась жестокостью чиновников, сознательно препятствовавших Ваниному счастливому будущему. Их заботило одно — собственное благополучие и власть.

С присущей ей скромностью Мария отмахнулась от похвал в свой адрес, уверяя, что сделала то, что на ее месте сделал бы любой. Но и десять лет спустя сотрудники дома ребенка № 10 все еще с радостью вспоминали тот замечательный день, когда “неукротимая” Мария дала отпор высокому начальству.

Мария надеялась, что теперь, пойманные за руку, чиновники не посмеют столь же откровенно чинить им препятствия. Нелепое обвинение, что она и Адель каким-то образом связаны с тайным преступным сообществом, занимающимся торговлей детьми, было с них снято. Но, конечно, им следует быть готовыми к новым задержкам и проволочкам — надо же чиновникам показать, кто тут главный. Поэтому лучше пока ничего не говорить Ване о приемной матери в Америке. Но оказалось, что это в любом случае невозможно.

Рейчел и Сэра молча преодолевали один лестничный пролет за другим, не зная, какого приема ждать от Лены. Но та встретила их приветливо. Ради гостей она надела свой лучший костюм. Сэру — она, как и Рейчел, была в джинсах и без макияжа — это тронуло. Похоже, Лена была уверена, что западные женщины одеваются исключительно в дизайнерские модели. Лена проводила их в гостиную. Здесь в напряженном молчании сидели Ваня, его приемная сестра Кира и бабуля. Сэра привезла Ване новый конструктор, но мальчик даже не посмотрел на коробку. Нервозность прямо-таки витала в воздухе.

Сэра присела рядом с Леной и дружелюбно заговорила с ней. Рейчел устроилась рядом с Ваней, по другую сторону журнального столика. Лена начала рассказывать о своей работе в интернате, где на ее попечении было больше десяти брошенных девочек-подростков. Она принесла шкатулку с письмами, в которых девочки умоляли ее принять их в свою семью.

Сэра видела, что Лена принадлежит к числу тех энтузиастов, которые готовы героически сражаться за судьбу каждого несчастного ребенка. Она впервые встретила человека, который, работая в государственном детском учреждении, воспринимал своих воспитанников как нормальных детей, нуждающихся в любви и заботе. Однако Сэра и Рейчел приехали не ради этого. Лена продолжала делиться подробностями о своей работе в интернате, и тут Ваня шепнул Рейчел:

— Пойдем со мной. Я покажу тебе кухню.

Сэра очень надеялась, что Рейчел поймет Ванин призыв. Наверное, он хотел хоть одну из них увести из гостиной и расспросить о своем будущем. К сожалению, Рейчел не расслышала его слов. В свою очередь, Лена упорно обходила молчанием все, что касалось их жизни с Ваней. Она даже ни словом не обмолвилась о его успехах. Разумеется, тему усыновления никто не затрагивал. Гостьи предложили погулять с Ваней, но Лена настояла на том, что пойдет с ними. Увы, Сэре так и не удалось переговорить с Ваней один на один.

Прощаясь, Сэра утешалась одним — младшая сестра и бабуля явно хорошо относились к Ване. Но поведение Лены — ее подозрительность и собственнические инстинкты — остались для нее и Рейчел загадкой. Собираясь в Москву, Сэра представляла себе, как они вместе с Ваней и Леной будут вклеивать в альбом новые фотографии и обсуждать его будущую жизнь в Америке. Теперь она снова не знала, что за будущее его ждет.

Много лет спустя Лена объяснила Сэре свою тогдашнюю настороженность. Она до последнего надеялась, что усыновление сорвется, американская мама не приедет за Ваней, и она в конце концов оформит над ним опеку.

25

Июнь — июль 1999 года

Кавказский кризис

Ваня свернулся на диване калачиком рядом с бабулей. По телевизору шла их любимая мыльная опера. Жена богача посреди ночи выскользнула из дома, чтобы встретиться с новым другом, официантом из ресторана. Ваня обратил внимание, что он разносит еду посетителям, сидящим за столиками, — а вот в “Макдоналдсе" все несут свои подносы сами. Он волновался: забудет она о подарке, полученном на день рождения, — новеньком спортивном автомобиле, — или не забудет. Не забыла! Пошла к гаражу. Даже не побоялась, что муж проснется. Вот скрипнула гаражная дверь, и муж пошевелился во сне — бабуля с Ваней затаили дыхание.

В эту минуту зазвонил телефон. Лена поплелась в коридор, и Ваня отвлекся от убегающей жены и ее спортивного автомобиля.

— Это невозможно, — сказала Лена решительно. — Там моя дочь. Я должна быть с ней.

Наступило недолгое молчание.

— Нет, — продолжила Лена. — Я не собираюсь без толку мотаться по Москве! Мы все равно вернемся через два месяца. Ну хорошо. Запишите номер телефона. Позвоните, когда будет назначен день суда, если его когда-нибудь назначат.

При словах “день суда” сердце у Вани ухнуло в пятки. У него уже был один “день суда” с Линдой. Неужели Линда все-таки решила за ним вернуться? Неужели он поедет в Англию?

Эти вопросы требовали ответов. Лена ответы знала, но не спешила утолить его любопытство. А спрашивать Ваня не решался — не хотел расстраивать Лену.

Лена вернулась в гостиную, взяла стул, подтащила его к шкафу и принялась сердито стаскивать сверху сумки и чемоданы.

Потом выключила телевизор и объявила:

— Мама, уезжаем вечерним поездом. Приготовь что-нибудь поесть, а я пока соберу вещи.

На Ваню она даже не взглянула.

В доме поднялась невиданная суматоха. В маленькой гостиной громоздились чемоданы и большие сумки на молнии. Лена металась между спальней и гостиной, таская ворохи одежды.

Еще никогда Ваня не ездил на поезде. Уже стемнело, когда они выгрузились из такси и влились в поток пассажиров, направлявшихся к вокзалу. Никому в голову не приходило уступить дорогу мальчику в коляске. Лена пробивалась сквозь толпу, таща за собой вещи.

— Быстрей, мама, быстрей, опоздаем, — твердила она как заведенная.

Лена прокладывала путь, а бабуля, нагруженная двумя чемоданами, поспешала сзади. Но вот, наконец, платформа и нужный вагон. Проводница в форме закричала, что поезд уже отправляется, но Лена, не слушая, толкнула к ней коляску. Ваня глянул вниз и ужасно испугался, увидев огромные колеса. Они еле успели забросить внутрь свои вещи, как поезд дернулся и начал медленное движение вперед.