На боевом курсе - Иван Пстыго

В дальнейшем, когда ему докладывали о какой-либо угрозе нарушения воздушной границы, он спрашивал:

- А где Пстыго? - Если я был на КП, Зимин спрашивал: - Обойдетесь без меня? - и услышав утвердительный ответ, успокаивался.

Командующий мне поверил.

Процесс становления ГДР, как одного из социалистических государств, в конце пятидесятых - начале шестидесятых происходил довольно сложно. Достаточно сказать, что по ту сторону западной границы республики размещались иностранные войска, в частности авиация США, Англии и ФРГ. И всему миру известно, что руководители этих стран ориентировали своих подчиненных на активное на признание ГДР и ее границ. Наше государство стремилось помочь молодой социалистической стране утвердиться не только на границе, но и в сознании тех, кто находился по ту ее сторону.

Советская авиации в ГДР постоянно находилась в высокой степени боеготовности. На некоторых участках летчики временами дежурили, сидя в кабинах самолетов. Им полагалось взлетать мгновенно после сигнала. За эти секунды летчик должен был "выскочить" на ВПП, быстро взлететь, вместе с командиром полка разобраться в обстановке и пресечь нарушение границы, а если она нарушена - "наказать" виновника во что бы то не стало. При этом, конечно, существовали какие-то критерии, очерчивавшие области допустимого, возможного на границе.

Скажем так, летит с той стороны самолет - похоже рвется к границе. На сколько его можно подпустить? Когда он уже станет действительным нарушителем?.. А нарушитель обычно приближается к границе ГДР до тех пор, пока на локаторах западной стороны не появятся изображения двух советских истребителей, встречающих его.

Следует заметить, что западная граница ГДР - это не прямая, а довольно извилистая линия с выступами-"сапожками". Самолет, летящий вдоль границы и пересекающий эти "сапожки", периодически ведь тоже становится нарушителем.

Словом, дежурство авиации на приграничных аэродромах, когда счет времени идет не только на минуты, но и на секунды, - это исключительно напряженная и очень тонкая работа. И в большинстве случаев самолеты - нарушители ретировались на свою сторону, едва завидев своими радиолокаторами советских истребителей. Но в отдельных случаях, по особо ретивым, приходилось открывать огонь...

Так, в непрерывных заботах сложных хлопотах, я освоился с новым, довольно трудным, районом полетов, держал себя в хорошей летной форме - без этого не мыслил своей работы, и вдруг в апреле 1959 года в штаб Группы советских войск в Германии пришло указание из Москвы: меня назначали председателем Государственной комиссии по летным испытаниям самолета МиГ-21.

Распоряжение было не только крайне неожиданным, но и тревожным для меня. За все предыдущие годы жизни и службы в армии мне никогда не приходилось руководить такими делами, да еще столь высокого, государственного уровня сложности и ответственности, и я, естественно задумался, разволновался...

- Не смущайся, Иван Иванович, - успокоил меня Зимин. - Во-первых, там, в Москве, наверное, взвесили все "за" и "против" прежде чем тебя назначить председателем. Во-вторых, ты ведь не просто боевой генерал, но и действующий летчик, что в данном случае немаловажно. Так что желаю успехов тебе в новом большом деле. Пусть на вооружение ВВС придет отличный самолет-истребитель!..

Конечно, такая моральная поддержка много значила. А если забежать несколько вперед, то можно сказать, что слова Зимина оказались пророческими. В результате творческой деятельности многих конструкторских и научных организаций во главе с замечательным коллективом ОКБ А.И. Микояна, при непосредственном участии специалистов ВВС и Государственной комиссии, был создан, отработан и всесторонне испытан хороший самолет-истребитель МиГ-21. Этот самолет и его модификации в течение долгих лет стояли, да и сейчас стоят на вооружении ВВС Советского Союза и стран Варшавского Договора.

Но все это еще будет потом. А в апреле 1959 года, приехав в Москву, я был принят Главнокомандующим ВВС - Главным маршалом авиации К.А. Вершининым.

Константин Андреевич оказался осведомленным в основных этапах моей жизни и работы - видимо, Главком не стоял в стороне при выборе кандидатуры председателя Госкомиссии. Он обстоятельно проинструктировал меня об особенностях нового служебного поручения и пригласил заходить при любой необходимости.

На следующий день состоялась и встреча с Генеральным конструктором ОКБ Артемом Ивановичем Микояном. ОН созвал основных своих заместителей и помощников, представил меня и поручил каждому познакомить председателя Госкомиссии с собственным участком работы по новому самолету. Понимая некоторые мои затруднения, Артем Иванович постарался ненавязчиво ввести меня в курс дела. Он сказал:

- Иван Иванович, мы делали самолет для ВВС, а вы, как мне говорили, хороший летчик. По тому я очень прошу - требуйте все, что посчитаете нужным для ВВС, а я постараюсь поддерживать вас, хотя и не бесспорно.

Микоян являлся одним из наиболее деятельных и дисциплинированных членов Госкомиссии, никогда не опаздывал на ее заседания, все поручения выполнял в срок. Как я потом убедился, такая пунктуальность и ответственность в делах была характерна для него и прививалась им своему коллективу.

Рабочими органами государственных испытаний самолета МиГ-21 стали институты ВВС и авиационной промышленности. Программу испытательных полетов, разработанную специалистами институтов и опытно-конструкторского бюро, выполняли как военные летчики М.С. Твеленев и С.В. Петров, так и летчики-испытатели ОКБ А.И. Микояна - Г.А. Седов, Г.К. Мосолов, К.К. Коккинаки, А.В. Федотов, П.М. Остапенко.

Не давая увлечь себя заседательской суетой, распределив работу между членами комиссии, все оставшееся от испытательных дел время и посвятил изучению конструкции МиГ-21, его двигателя, спецоборудования и вооружения, а так же особенностей его наземной и летной эксплуатации. В качестве постоянного консультанта, по моей просьбе, Микоян прикрепил ко мне летчика-испытателя Г.А. Седова. Григорию Александровичу после краткого знакомства я откровенно признался, что по характеру я совсем не кабинетный работник.

- Знаю. В Отечественную войну воевали на Ил-2, вся послевоенная служба в строевых авиачастях... - заметил он.

- В общем-то все верно, но мне хочется уточнить одно обстоятельство, издалека начал я .- Видите ли, с годами установилось одно из основных правил моей службы, которому я неизменно следую, - это личное владение той авиатехникой, которой вооружены подчиненные мне воинские части. Ему я намереваюсь последовать и теперь. Короче в моем личном плане работы на ближайшее время значится пункт: " Освоение МиГ-21 под руководством Седова". Что вы на это скажете?..