Ричард Длинные Руки — виконт - Гай Орловский

— Жалеете старого друга?

Он двинул плечами.

— И жалость, и даже расчет… Барбаросса — тяжелый человек, но хороший король, а вот герцог Ланкастерский — мерзавец. Он развалит все, что создал король.

— А что он создал?

— Богатое королевство. Только при нем мы можем свободно перевозить товары по всей стране. И даже возим в другие земли. А если какой барон вздумает грабить, Барбаросса такого вешает прямо на площади, как подлого вора, невзирая на благородное звание, по которому дворянина можно казнить только мечом, отрубая голову… Сэр Ричард, я поеду поищу старого дурака, не могу стоять на месте, а вы побудьте здесь, вдруг да король сумеет выгнать эту чертову лань на вас…

— Так он здесь меня для этого и оставил. Стою, как дурак, жуков разглядываю.

Он пришпорил коня, я проводил его взглядом, а когда стук копыт затих, вновь стал рассматривать гигантский ствол ближайшего дерева, где наросты, наплывы, старые и новые трещины. Старые щели уже заросли грязью и паутиной, в новых трещинах насекомые устроили кафе, поглощая сладкий — наверное, сладкий — сок.

Сверху пробежал муравей размером с мышь, я не поверил глазам. Муравей такого размера — абсурд куда больший, чем огнедышащие драконы, эльфы с закругленными ушами или добрые гномы. Насекомые дышат через трахеи, а дураку понятно, что без легких, даже самых примитивных, невозможно вырасти до таких размеров. Это нас, легочников, регламентирует только гравитация, но и ее самые хитрые обошли, уйдя в море и назвавшись китами.

В груди внезапно кольнуло. Тревога появилась беспричинно, начала разрастаться. Непроизвольно я тронул коня, шепнул неустойчивым голосом:

— Что-то с ним здесь неладно… Зайчик, давай по следам его коня!

Часть II

Глава 1

Деревья мелькали, как спицы в колесе. К счастью, ломиться не пришлось, конь Барбароссы, судя по следам, несся за ланью, а та выбирала открытые места. Я все же пригибался к конской шее, гриву треплет по лицу, сухой стук копыт, иногда в сторонке мелькают горбатые спины диких свиней, но глубокие оттиски копыт ведут дальше, дальше…

Мы выметнулись на лесной пригорок, далеко за редкими деревьями я увидел всадников, там блистают оголенные мечи, донеслось дикое ржание, озлобленные крики.

— Зайчик, — велел я дрогнувшим голосом, — вперед… но в драку не лезь!

Я успел удержать его в двадцати шагах, иначе бы врезались в жаркую схватку. Человек десять наседали на Барбароссу, тот рубится, будто у него десять рук. Вокруг вскрикивают, отшатываются с кровавыми ранами, вон взлетела в воздух отрубленная кисть руки с зажатым коротким мечом. Плечи короля окрасились кровью, по щеке стекает темная струйка, рука вдруг повисла, он тут же перехватил меч в левую и продолжал отмахиваться яростно и умело.

Пальцы инстинктивно ухватили молот, но я оставил его на месте и быстро достал лук. К королю со спины подкрался на крупном коне всадник в стальной кирасе, замахнулся мечом. Король отчаянно рубился сразу с тремя противниками, а тот вскинул меч для разящего удара. Я поспешно отпустил тетиву, стрела блеснула белым оперением, я не смог проследить за ней взглядом, только сумел возжаждать, чтобы поразила эту перекошенную морду.

Барбаросса не успел отшатнуться, стрела пронеслось над плечом, едва не оборвав ухо. Сзади раздался хрип, всадник откинулся на круп, ухватившись обеими руками за торчащий из глаза блестящий кончик.

— Держись! — прокричал я. — Я здесь!

Однако еще двое разом обрушили на короля страшные удары мечей. Он запрокинул окровавленную голову, меч выпал из ослабевших пальцев. Я выпустил еще три стрелы, дальше мой черный конь ворвался на поляну, я двумя страшными ударами расчистил дорогу, нападавшие от неожиданности попятились, король поник головой на конскую гриву, кровь стекает по седым волосам, спина страшно разрублена, сбоку в глубокой ране показались разрубленные ребра. Зайчик сбивал с ног и опрокидывал коней вместе со всадниками, а я ухватил короля поперек туловища и рывком дернул из седла.

Весит не меньше закованного в железо носорога, в глазах потемнело от натуги, я направил Зайчика в просвет, гаркнул:

— Карьер!..

Ветер засвистел в ушах, мелькающие деревья слились в серую полосу, затем распахнулся простор, некоторое время мы ломились через открытое пространство. Впереди показалась темная чаща леса, деревья огромные и грозные, тот самый Зачарованный лес, о котором столько рассказов. Зайчик сам увидел щель между деревьями и влетел рысью.

Еще через четверть часа я заметил неплохую поляну. Зайчик послушно остановился, я стащил короля и устроил его под сенью раскидистого дуба среди россыпи отборных желудей, ешь вволю.

Кровь на королевской голове уже засохла, веки затрепетали и поднялись. Глаза Барбароссы налиты кровью, он дышал тяжело, с хрипами, но во взгляде проступила беспощадная ясность.

— Не знаю, — сказал он неприятным голосом, — благодарить ли вас, сэр… Я уже чувствовал себя павшим от руки убийц, а это обещает хорошее место в раю. Вы же вырвали меня из их власти, действуя очень непочтительно…

— Прощу прощения, Ваше Величество, — произнес я без всякого раскаяния.

Он смотрел на меня все так же пристально.

— И еще… Те раны, что я получил, были… если не смертельными, то очень тяжелыми. Очень. Но я сейчас, хоть и очень слаб, могу действовать обеими руками.

— Что руки, — ответил я независимо, — а как насчет головы?

Он спросил тем же неприятным голосом:

— Что вы имеете в виду?

— То, — ответил я нагло, — что вы и подумали. Можете ли рассуждать, как король, или тот удар по голове выбил у вас остатки… ладно, смолчу.

Он осторожно потрогал голову в том месте, где волосы слиплись и торчат, как гребень рассерженной рыбы-ежа. В глазах проступило тщательно скрываемое удивление. Так же осторожно пощупал шею, там сейчас багровый шрам под коркой крови, медленно подвигал плечами, глубоко вздохнул. Я видел по его лицу, что заранее изготовился к резкой боли в области разрубленных ребер, затем брови поднялись в изумлении, а глаза округлились.

Сделал пару осторожных вдохов, поглубже, он спросил с подозрением:

— Сэр Ричард, это ведь ваше искусство?

— Да, — ответил я коротко. — Но не пытайтесь выдавить из себя благодарность, лопнете. Королям это несвойственно.

Он покачал головой.

— А я и не давлю, еще неизвестно, откуда у вас такой дар. Если от дьявола…

— Не смешите, — прервал я. — Половина ваших придворных служит ему верой и правдой. Я — паладин, а паладинам, известно даже пастухам, дарована Господом возможность исцеления соратников. Вы не соратник, конечно, но я, как видите… Честно говоря, сам не знаю, надо ли было…