Цвет боли: бархат - Эва Хансен

— Не то слово, знать его не хочу, но сейчас лучше они… Оскар, это снова Линн. Дорис тут сообразила, где может отлеживаться Торстейн. В СПА-салоне, куда то и дело ездила Лили.

— Где этот салон?

— Не знаю, где-то в пригороде. У нее спросите. Я теперь не в деле.

Линн просто отключила телефон, не желая продолжать разговор.

Оскар набрал номер Винтера:

— Ты еще не спишь? Оке, в каком салоне бывала Лили?

— Не знаю. А что тебя вдруг на рассвете в салон потянуло?

— Линн с подругой догадались. Торстейн может быть там. Надо немедленно к самой Лили, пусть скажет.

— Едем.

— Ты не дома, что ли?

— Нет, в Управлении.

Лили адрес салона назвала, но была явно растеряна:

— Там никого нет…

— А кто там мог быть?

— Какая-то подруга Аники, она там лежала, когда шрамы лечила.

В СПА-салоне и впрямь оказалось пусто, хотя Дагу и Оскару показали комнату, где лежала и должна была еще пребывать, но не приехала женщина, которой шлифовали рубцы на лице.

Адлер не выжил, он умер, не приходя в сознание, открылось внутреннее кровотечение, справиться с которым не смогли.

Зато пришла в себя Петра. Оскар и Оке метнулись к ней:

— Ты помнишь, что случилось в квартире Адлера?

— Не все…

Петра твердила, что к жившей у Адлера женщине неожиданно пришел какой-то мужчина и сказал, что за ней охотятся, нужно бежать. Она отказалась выходить из дома до ночи.

— Странная женщина, днем сидела с зашторенными окнами и вечно намазанная какой-то маской. Оживала только ночью. Карл сказал, что это проблемы Аники и он не вмешивается. Мужчина попытался увести гостью Адлера с собой, но та сопротивлялась. Карл попытался защитить ее. Пока они ссорились, женщина сбежала, а потом… потом этот ненормальный ударил Карла ножом и тоже убежал. А потом пришли вы.

— Где в это время была ты?

— На распятии, — явно удивилась Петра.

— Кто тебя распял?

— Карл… но это БДСМ, это с моего согласия.

— И спина у тебя располосована тоже добровольно?

— Да, это… это наше с ним дело. Я уже говорила врачам, что все мои повреждения — это добровольно. Карл ничего мне не делал против моей воли. Я не хочу, чтобы его в чем-то обвиняли!

— Карла никто ни в чем не обвинит, он не выжил…

У Петры началась истерика. Она не скоро пришла в себя, чтобы быть в состоянии нарисовать портрет мужчины. Рисунок вполне соответствовал фотороботу Торстейна, а найденные на рукоятке ножа отпечатки пальцев совпали с неопознанными отпечатками из квартиры Лоры Трувассон, где была убита Аника.

Итак, они знали имя убийцы двух человек — Аники Флинт и Карла Адлера. Им был хозяин дома на острове, того самого, который Линн когда-то назвала сказочным и в подвале которого снималось снафф-видео, реальные пытки девушек.

— Петра, а почему Торстейн не тронул тебя?

— Он меня не видел.

— А как увидела его ты?

— В зеркале.

Вспомнив квартиру Адлера, Оскар согласился, что только это и спасло жизнь Петры.

Торстейна искали недолго, его обложили красными флажками, как волка во время охоты, через несколько дней машину преступника уже преследовали, но остановить не удалось. Он успел перебраться на Ринде и двигался по Риндеваген. Преследователи решили, что Торстейн спешит на паром к Ваксхольму, но он устроил ДТП по пути. Сообразив, что на пароме перехватят, преступник свернул на Скарпе, его машина пробила ограждение на мосту Скарпеваген и рухнула в воду. Хотя там не слишком глубоко, это случилось поздно вечером, водолазы прибыли только утром. Машину подняли, но в ней было пусто, обе дверцы открыты…

Оставалось только гадать, выпрыгнул ли Торстейн или его вынесло течением. Труп искали два дня, но ничего не нашли. Течение там не слишком сильное, но море есть море, даже если между островами. Никто из местных чужих не видел, оставалось надеяться, что морское дно и впрямь стало последним прибежищем этого страшного человека.

Ни Фрида, ни ее подруги задействованы в расследовании не были, им запретили во что-либо вмешиваться. Это уже не дело частных сыщиков, группа Оке действовала сама.

Удивительно, но ни Бритт, ни Линн ничего не требовали. Фрида решила, что им попросту надоело играть в сыщиков. У Фриды было достаточно своих переживаний. Уже через три дня после возвращения кольца Х она осознала, что не просто тоскует, а сходит с ума по встречам с ним, что готова терпеть любую боль, любые страдания, только бы он снова позвал к себе.

За день до собственного дня рождения она не выдержала и набрала номер…

— Я хочу вернуться.

Он ответил просто и спокойно:

— Нет.

Вот и все…

— Извини…

Отключила телефон совсем, не стоит больше пытаться связаться, он же говорил, что отказ будет означать разрыв в отношениях. Мысль о том, что Х порет кого-то другого, была невыносима. Фрида едва не заболела от тоски, а потому отсутствие работы и возможность спрятаться хоть на время от всех оказались только на руку. Оставалась проблема с днем рождения.

Она решила, что скажет о срочной работе где-нибудь в Гетеборге и уедет, даже сообщила об этом матери, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Но Линн обмануть трудно, та все знала об Х и разрыве с ним…

К счастью, Линн позвонила сама, попросила поздравить с днем рождения чуть позже. А потом об этом же попросила и Бритт, они с Магнусом были где-то вне Стокгольма. Фрида согласилась:

— Да, да, послезавтра.

И все-таки она бы уехала подальше, но утром раздался звонок в дверь и крик из подъезда:

— Посыльный…

Пришлось расписаться за большущую коробку, причем молодой человек, доставивший сей объемный, хотя и не тяжелый груз, настаивал:

— Вам, вам! Вы же Фрида Волер?

— От кого?

— Не знаю, там карточка.

Имя на карточке незнакомо: Густав Сьеберг. А текст…

«Сегодня в пять у твоего дома».

Фрида рухнула на диван, не в силах справиться с сумасшедшим сердцебиением. Он не просто позвал, но и назвал свое имя…

Дрожащими руками открыла коробку. В ней лежало роскошное платье из темно-красного шелка. И тут ее захлестнуло отчаяние — на спинке у лифа платья шнуровка, которую никоим образом не затянуть самой! Позвонила подруге:

— Линн, как справиться со шнуровкой на спине без чужой помощи? У тебя не бывало таких случаев?

— Не бывало. Тебе помочь?

— Нет. Да. Если сможешь. Но не сейчас, а в половине пятого…

— Хорошо, приеду.

В половине пятого Линн действительно шнуровала Фриду потуже, изумляясь:

— Слушай, у тебя талия тоньше моей! Это непорядок, нужно и мне подтянуться.

Она не задавала вопросов, куда это Фрида собирается в свой день рождения без подруг.

— Линн, я…

— Пригласил? Я рада. Счастливо быть выпоротой.

Выглядела Фрида на все сто. Из того, что не прилагалась маска, ничего не следовало, маска могла ждать в машине, но это ее уже не пугало. Пусть.

— Сюда нужно какое-то украшение….

Декольте платья и впрямь требовало чего-то особенного. Линн покачала головой:

— Читай: «Только это».

Фрида и не заметила, что к платью приложена вторая карточка.

— Но я…

— Иди уж, вон машина приехала.

Водитель незнаком, никакой маски, куда везет, не говорит, но не в квартиру на Седре. Машина направилась на северо-запад; стараясь незаметно оглядываться, Фрида пыталась понять, куда они едут. Вежливый молодой человек за рулем пояснил, кивнув за окно:

— Нокебю… сейчас Юдарн будет. Там красиво…

Действительно, район частных домов, которые стоят вольно, вокруг лес, видна вода… место замечательное.

Густав (Фрида с трудом заставила себя именовать его так, ведь теперь знала имя, если оно не было выдумкой) их не встречал. Водитель посоветовал:

— Входите, там открыто…

Она осторожно толкнула дверь красивого, довольно большого дома. Та поддалась.

Что, если это вообще чужой дом, как она объяснит, что здесь делает в парадном платье? Оглянулась на машину, водитель кивнул, мол, входи, что же ты?

— Хозяева? Эй, есть кто?

В холле большое зеркало, убедившись, что отражение в нем выглядит весьма недурно, Фрида оглянулась. Что-то показалось ей смутно знакомым, несколько раз глубоко вдохнув, она поняла: запах! Теперь Фрида не сомневалась, что бывала в этом доме, только приезжала сюда в маске без прорезей для глаз и стояла где-то наверху распятой, пока Х, вернее, Густав показывал приятелям, как действовать флоггером.

Она смотрела на лестницу, пытаясь вспомнить, как ее вели, когда услышала сзади до дрожи в коленках знакомый голос:

— Фрида, с днем рождения!

Оглянуться не успела, его руки остановили, потом повернули к зеркалу, сам Густав остался сзади, но уже прикладывал и застегивал на ее шее ожерелье из рубинов, идеально подходившее к платью и нежной коже Фриды. Залюбовавшись украшением, она не сразу сообразила, что Густав без маски. Их взгляды встретились в зеркале.