Полуночник (ЛП) - М. Пирс

Ободренный бурбоном, я хотел требовательно спросить, почему она никогда не отвечала на мое несметное количество звонков, текстов и электронных писем. Почему, если она так волновалась, она оставила меня в покое на такое долгое время? Почему? Почему она не могла простить меня? И почему я не мог простить себя?

Я был все еще слишком напуган, чтобы спросить.

Если Ханна действительно не сможет простить меня, я никогда не найду свой путь. Она оставила меня мучиться в догадках. Я нуждался в ней, потому что любил ее — или я любил ее, потому что нуждался в ней. Почему чувства превратились в лабиринт? Теперь я потерян в темноте. В моих мечтах я бежал по дороге, которая была окружена стеной с высокими изгородями. Вечно легкое прикосновение листьев заставляли меня смеяться. Вечно долгая ночь.

— Я не мог... заставить тебя услышать меня, — сказал я, говоря аккуратно,чтобы не было невнятно.

— Так это ты написал?

Она подняла написанные страницы «Суррогата». Я кивнул.

Ханна долгое время молчала. Я мог видеть ее мысли... череду вопросов, ответов, откровений. Она выглядела, будто впервые узнала, что я М. Пирс.

Наконец, она опустила страницы. Она пришла ко мне. В этот раз я был напуган.

Я закрыл глаза и откинулся на спинку дивана. Ханна забрала бутылку из моих пальцев. Я слышал, как она поставила ее на пол.

Она обняла меня сзади и положила руки мне сердце.

Боже, какая нежная кожа...

— Ты все время обманываешь меня, — прошептала она.

Я сжал диван двумя руками.

— Всегда, Мэтт, всегда говори со мной любым ртом, голосом, персонажем, но сам. Разве ты не понимаешь, что я люблю тебя? Я вижу тебя насквозь под всей твоей ложью, и я всегда найду тебя.

Я открыл глаза и откинул голову назад, уставившись в сводчатый потолок. Я не позволю этим слезам, наполняющим до краев мои глаза, пролиться.

Пальцы Ханны прошлись по моей груди и животу. Полные желания темные глаза смотрели на меня.

— Ханна... я не могу.

— Не можешь что?

Она поцеловала мою спину. Ее открытый рот задержался напротив моего голого плеча. Она нежно слегка прикусила кожу и держала меня за бедра.

— Я не могу написать сцену, — пробормотал я. Я не могу вызвать эрекцию.

— Я ждала этой сцены. Я живу твоими словами. Почему ты не можешь написать ее?

— Я не чувствую. Я не могу почувствовать...

Я зарылся пальцами в спинку дивана. Боже, как это унизительно. Я бы оторвался от Ханны, если бы не был уверен, что не смогу возбудиться.

Она двигалась напротив меня, поцелуями следуя от моей шеи к уху. Она встала на цыпочки и втянула мочку моего уха. Я тихо застонал.

— Я не могу, — взмолился я, — не могу.

— Тссс, Мэтт. Все хорошо теперь, все кончено. Я здесь и никогда не оставлю тебя.

Ханна прижалась своими грудями к моей спине. Она прижала руку к передней части моих боксеров. Я задохнулся. Впервые за месяцы в моих чреслах распространился жар.

— Ох, блядь, — я застонал. — Ханна...

Я начал тереться моим членом о ее ладонь. Она шептала милые глупости мне на ухо. Смысл слов уплывал, и все, что осталось — это ее горячее дыхание и обнадеживающий голос.

Вскоре я напрягся в своих боксерах. Ханна скользнула внутрь. Ее пальцы свернулись вокруг моего члена, она обхватила яйца. Я посмотрел вниз в неверии.

Этого было более чем достаточно.

Я судорожно сгорбился в руках Ханны.

— Я не… — я запнулся. — Я не продержусь.

— Все хорошо, Мэтт, все в порядке.

Свет от камина вспыхнул на нашей коже, окрасив янтарно-оранжевыми красками. Тишина комнаты сомкнулась вокруг нас. Ханна вошла в мой отчаянный ритм своими руками.

— О, — я вздохнул, — о... о.

С криком, напоминающее рыдание, я кончил в ее руке. Я обмяк на кушетке. Ханна отодвинулась, незаметно вытирая руки, очищая их, и вернулась, чтобы обнять меня. Я обернул руку вокруг нее.

— Я устала, — сказала она, целуя мою шею. — Уже поздно. Ты сможешь уснуть?

— Мм.

Я перенес свой вес на нее. Черт, я действительно чувствовал запах алкоголя.

Когда мы проходили мимо моей бутылки, Ханна схватила ее и помогла мне пройти в сторону кухни.

— Последняя, — сказал я, глядя на бурбон.

— Тогда ты сделаешь это.

Мои руки дрожали, когда я выливал янтарную жидкость в канализацию.

Ханна не знала — откуда она могла? — что это означало для завтрашнего дня.

Когда она помогла мне добраться в спальню, я бросил взгляд на кулон на ее шее. Он ярко выделялся на ее бледной коже.

— Замок, — пробормотал я. Больше похоже на три замка, в моих глазах троилось. Все равно, я знал точно, что это было — кулон в виде замочка, который я купил Ханне в Эстес.

— Я сделала на нем гравировку, — сказала она. Она провела моей рукой по гладкому металлу, и я проследил пальцем по буквам... Х... М.

Ханна.

Мэтт.

Я рухнул на кровать и уплыл во тьму.

Глава 26.

Ханна

Я ВЗДРОГНУЛА и проснулась. Кровать была холодной. В комнате было темно и тихо, и мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, где я была: в хижине, в Женеве, штат Нью-Йорк.

Под дверью, что вела в ванную, я увидела полоску света.

Боже, Мэтт...

Я села, опершись о спинку кровати, и обернула вокруг себя одеяло. Ему плохо, или он просто в туалете? У него заначка алкоголя в ванной комнате? Я смотрела в темноту и пыталась очистить от мыслей свой разум.

Внутри я ощущала расколотые осколки своего сердца. Мой бедный, прекрасный возлюбленный... что эти муки сотворили с ним?

Он похудел по крайне мере килограммов на двадцать, и его глаза были дикими и безжизненными. Его красивые черты были скрыты под щетиной. Волосы отросли и стали длиннее в задней части шеи.

Однако хуже всего, было полное отсутствие его гордого духа. Расхаживая по всей комнате, отказываясь встречаться с моими глазами... он был сломан.

Мои намерения растворились в тот момент, когда я увидела его. И с чего я решила, что смогу сохранять дистанцию? Почему я должна хотеть этого? Любовь неумолима.

Прикроватные часы показывали 5:12. Неудивительно, что я ощущала себя, как жертва крушения поезда.

Я выскользнула из-под простыни и натянула свою тунику. Моя была пижама в чемодане, но он остался в машине, а у меня не было желания отходить от Мэтта вчера вечером, даже после того, как он внезапно плюхнулся лицом в постель.

Я не хотела, чтобы он проснулся один. Никогда снова.

Я подошла к двери ванной и прислушалась.