Детективное агентство Дирка Джентли (сборник) - Дуглас Адамс

Такого Кейт услышать не ожидала.

Куда увезли? Чем ему не понравилась эта больница? Но медсестра не желала продолжать разговор, а спустя секунду ее вызвали к старшей сестре. Единственное случайно оброненное ею слово Кейт записала на бумажке.

«Вудшед».

Сейчас в расслабленном состоянии ей вдруг пришло в голову, что она где-то слышала это слово. А вот где именно – припомнить никак не получалось.

Наконец вспомнив, она больше не могла спокойно лежать, моментально выбралась из ванны и побежала прямиком к телефону, не забыв, однако, смыть под душем липкую гадость.

Глава 9

Великан проснулся, попробовал оглядеться и не смог поднять голову. Попытался сесть – тоже тщетно. Казалось, его приклеили к полу суперклеем. Через несколько секунд он с изумлением понял, в чем дело.

Изо всех сил он дернул головой, вырвав клочья светлых волос, и посмотрел вокруг. Похоже, он лежал на заброшенном складе, скорее всего на верхнем этаже: сквозь закоптелые, разбитые окна проглядывало зимнее небо.

С высокого потолка свисали нити паутины, и пауков, видимо, не волновало, что вместо добычи в них застревали лишь куски штукатурки да пыль. Потолок опирался на вертикальные металлические стойки, покрытые грязной отслаивающейся кремовой краской, а те, в свою очередь, – на старый дубовый пол, к которому его явно приклеили. По полу вокруг его обнаженного тела простиралось блестящее темное пятно, источающее резкую, до слез пробирающую вонь. Он не верил своим глазам! Яростно взревев, попробовал оторваться от пола, но лишь до боли растянул кожу в местах, где она плотно прилегала к дубовым половицам.

Это дело рук старика – иначе и быть не может.

Он резко откинул назад голову, стукнувшись затылком о пол так сильно, что затрещали доски и зазвенело в ушах. Затем вновь заголосил, находя какое-то странное удовольствие в диких, бесполезных, глупых воплях, которые он продолжал издавать, пока остатки стекол в оконных рамах не разлетелись вдребезги. Неистово мотая головой в разные стороны, он заметил неподалеку у стены свой молот, с помощью заклинания поднял его в воздух и заставил летать в пространстве, ударяясь и лязгая о стойки, отчего все строение загудело, как огромный гонг.

Еще одно слово – и молот полетел к нему, едва не задев голову, с силой грохнулся о пол, проломив дерево под слоем клея.

Медленно и неутомимо, тяжелыми взмахами молот обивал параболу вокруг его тела, куски штукатурки осыпались на бетонное перекрытие под деревянными половицами. Потом вдруг резко взмыл под потолок, протаранил его, отчего повсюду разлетелась щепа, и с грохотом упал, пробив дубовую половицу чуть ниже ступней великана.

Молот взвился в воздух и завис, будто ненадолго потерял вес, затем ловко перевернулся вниз бойком и стал то падать, то подниматься, пробивая отверстия по намеченной в полу линии вокруг своего хозяина, пока вся овальная секция не поддалась и с тяжелым треском не провалилась. Молот грохнулся на пол в кучу осыпавшейся штукатурки, из которой через мгновение, отмахиваясь от пыли и чихая, вылез великан. На спине, руках и ногах у него болтались налипшие обломки дубовых половиц, но теперь он хотя бы мог двигаться. Он оперся ладонями о стену и отчаянно кашлял, пытаясь прочистить легкие.

Молот вынырнул из груды обломков, метнулся в его сторону, однако в руки не дался, а весело скользнул по полу, высек увесистым бойком из бетона искры, перекувырнулся и по-молодецки припарковался у стойки.

Рядом сквозь оседающее облако пыли проглядывали очертания большого автомата для продажи кока-колы. Великан мрачно и подозрительно его осмотрел. Глянцевая поверхность автомата словно говорила о его совершенной непричастности к происходящему вокруг, а на передней панели висела записка с предупреждением: «Чем бы ты сейчас ни занимался – прекрати немедленно!» Под зачеркнутой подписью «Сам знаешь кто» стояло имя «Один», а ниже более крупными буквами: «Твой отец». Один никогда не скрывал своего отношения к интеллектуальным способностям сына. Великан оторвал клочок бумаги и хмуро уставился на него. Ниже было приписано: «Вспомни Уэльс. Ты ведь не хочешь пройти через все это снова». Он смял записку и швырнул в окно. С улицы вдруг донесся какой-то странный скрип – наверное, ветер бушевал меж соседних заброшенных строений.

Он угрюмо уставился в окно. Быть приклеенным к полу! В его-то возрасте! Что, черт побери, это значит? Наверное, что ему не следует высовываться, иначе его быстро поставят на место. Вот что это значит! «Оставайся на земле!»

Именно эти слова произнес старик после досадного происшествия с истребителем «Фантом». «Почему ты не можешь просто оставаться на земле?» – строго спросил тогда отец. Он вдруг ясно представил, как злорадствует старикан, по-видимому, искренне считающий столь наглядный урок забавным.

Он с беспокойством ощутил, как в груди разрастается гнев, но подавил в себе это чувство. Когда он начинал злиться, вокруг происходили очень тревожные события, и сейчас при виде автомата для продажи кока-колы ему вдруг пришло в голову, что опять что-то случилось.

Ему стало плохо.

Когда испытываешь недомогание, совершенно невозможно исполнять божественные обязанности, а его в последнее время то и дело одолевали какие-то болезни. Мучили головные боли, приступы головокружения, вины, проявлялись всяческие признаки хвори, о которых так часто трубят в телевизионной рекламе лекарств. Иногда в припадке особо буйной ярости он даже терял сознание.

Вспышки гнева неизменно приводили его в неописуемый восторг и помогали идти по жизни. Он великолепно чувствовал себя, его переполняли сила, свет и энергия. А гневаться ему всегда было из-за чего – люди то устраивали провокации или предательства, то прятали Атлантический океан у него в шлеме, то бросали в него континентами, а то напивались и притворялись деревьями. Тут кто угодно вскипит от злости и пойдет вразнос. В общем, ему нравилось быть богом грома. Но вдруг откуда ни возьмись появились головные боли, нервное напряжение, непонятное чувство беспокойства и вины. Такие новые ощущения бога совсем не радовали.

– Ну и глупо же ты выглядишь!

Тора передернуло – голос звучал так, точно кто-то провел ногтем по доске. Злобный, глумливый голос, противный, как дешевая нейлоновая сорочка, мерзкий, как тонюсенькие усики, – короче говоря, Тору он был не по душе. Этот голос и в лучшие времена будил в нем зверя, а теперь, когда он стоял нагишом с прилипшими к спине кусками дубовых половиц посреди обветшалого склада, – особенно.

Тор резко обернулся, гневно сверкнул глазами. Как бы он желал, чтобы в его взгляде читалось хладнокровие и всепобеждающее чувство собственного превосходства! Однако с этим существом такая стратегия отродясь не срабатывала: как ни старайся, все равно все закончится очередным унижением, так что нужно хотя бы занять удобную позицию.

– Тоу Рэг! – взревел он, схватил вращающийся в воздухе молот и со всего маху швырнул его в мелкое существо, с самодовольной ухмылкой устроившееся в темном углу на кучке из щебня.

Тоу Рэг поймал молот, аккуратно положил его поверх Торовой одежды, лежавшей горкой рядом с ним, и усмехнулся, сверкнув на солнце зубом. Такие вещи не происходят случайно. Пока Тор был без сознания, Тоу Рэг перетащил щебень именно в то место, где удастся увернуться от молота, предварительно вычислив высоту и угол, на который нужно уклониться. Он считал себя профессиональным провокатором.

– Это твоих рук дело?! – ревел Тор. – Это ты?…

Тор усиленно пытался подобрать какую-нибудь замену фразе «приклеил меня к полу», но пауза слишком затянулась – пришлось сдаться.

– …приклеил меня к полу? – наконец выдавил он.

Ему ужасно не хотелось задавать столь глупый вопрос.

– Можешь даже не отвечать! – добавил он, тут же пожалев и об этих словах.

Тогда он топнул ногой, чтобы отметить важность момента, и фундамент строения слегка задрожал. Тор не знал, чем именно важен этот момент, но чувствовал, что так надо. Вокруг мягко оседала пыль.

Тоу Рэг смотрел на него своими бегающими блестящими глазками.

– Я всего лишь исполняю распоряжения вашего отца, – произнес он, гротескно спародировав низкопоклонство.

– Мне кажется, что с тех пор, как ты поступил к отцу на службу, его распоряжения стали весьма странными, – бросил Тор. – По-моему, ты вредно на него влияешь. Не знаю, в чем состоит вредность, но это точно влияние, и оно определенно… – синоним никак не приходил ему в голову, и в конце концов он заключил: – вредное!

Тоу Рэг возмутился, как игуана, которой только что пожаловались на качество вина:

– Я?! Как я могу оказывать влияние на вашего отца? Один – величайший из богов Асгарда, а я его преданный слуга. Один говорит: «Делай», и я делаю. Один говорит: «Иди», и я иду. Один говорит: «Забери моего глупого сына из больницы, пока он не натворил еще больших бед, и… ну, я не знаю, приклей его к полу, что ли». И я выполняю распоряжение в точности, как он велит. Я всего-навсего безропотно ему подчиняюсь. Сколь бы грязной ни была работа – приказ исходит от Одина, а я лишь его исполняю.