Зов Халидона - Роберт Ладлэм

— А вот теперь ты несешь чушь, мой милый. Чарлз действительно производит впечатление. — Рут повернулась к Алексу. — Мой старичок уже позеленел от зависти.

— Но ведь фотоаппарат совершенно новый... Такие вещи, я полагаю, не одалживают так запросто, — задумчиво произнес Питер.

— Думаю, это зависит от друзей, — ответил Алекс, чувствуя, что Питер к чему-то клонит. — Фергюсон может быть очень обаятельным.

— Очень! — подхватила Рут. — А порой он кажется таким беспомощным. Только не тогда, когда берет в руки аппаратуру. В эти моменты он просто волшебник.

— Именно это мне и требуется, — произнес Алекс, по большей части адресуя свои слова Питеру. — И вообще каждый из вас волшебник, и у каждого своя магия — у кого камера, у кого изящество, у кого — трубка с ароматным табаком...

— Уели вы меня, старина! — Питер хохотнул, выбивая пепел о каблук. — Чертовски вредная привычка.

— Ерунда! Мне действительно нравится запах табака. Я сам пробовал курить трубку, но началось раздражение на языке...

— С этим легко справиться, есть специальные средства... Впрочем, это неинтересно. Все-таки, какая у нас замечательная эта лаборатория в джунглях! Вы уже распределили помощников?

— Приблизительно. По-моему, это не имеет большого значения. А кого бы вы хотели выбрать для себя?

— Я бы — одного из двух братьев, — откликнулась Рут. — Кажется, они прекрасно ориентируются здесь. Я бы заблудилась через полмили!.. Я понимаю, это эгоизм с моей стороны, ведь моя работа не такая уж важная...

— Но мы все равно не хотели бы вас потерять, не так ли, Питер?

— Но только пока она ведет себя пристойно.

— В таком случае выбирайте: Маркус или Джастис?

— Какие чудные имена! Я выбираю Джастиса. — Она бросила взгляд на мужа. — Я всегда выбираю справедливость[27].

— Да, конечно, моя дорогая.

— Хорошо, — согласился Алекс. — В таком случае мне будет помогать Маркус. Элисон просила дать ей Лоуренса, если, конечно, вы не возражаете, Питер.

— Ни в коем случае, старина. Очень жаль, что его приятель... Как его звали — Флойд? Да, Флойд. Жаль, что он сбежал с корабля. Вы так и не выяснили, что же с ним произошло?

— Нет. Он просто исчез. Ненадежный парень. И по словам Лоуренса, к тому же нечист на руку.

— Жаль... А выглядел вполне прилично.

— Ничего ты не понимаешь, дорогой. Он был жуткий нахал! — Рут подобрала камешек и кинула его в воду.

— Ладно. Мне, во всяком случае, достаточно просто крепкого парня, который пообещает вовремя приводить меня в лагерь к обеду и ужину.

— Договорились. Мы будем работать по четыре часа, поддерживая связь по радио. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь удалялся за пределы слышимости от лагеря, хотя бы в первые дни.

— За какие пределы! — вскрикнула Рут, глядя на Алекса. — Если я заберусь в эту чащобу дальше чем на двадцать футов, можете отдать меня под суд!

— Чушь, — заметил Питер. — Как только ты дорвешься до своих камней, ты забываешь и о времени и о пространстве. Кстати, Алекс, старина, я полагаю, у нас не будет отбоя от визитеров, желающих познакомиться с результатами нашего труда.

— А это еще почему? — Алекс вдруг почувствовал, что супруги незаметно обмениваются между собой какими-то сигналами, причем Питер это делает гораздо тоньше, хитрее, увереннее. И все-таки недостаточно искусно. — Примерно раз в десять дней мы будем посылать отчеты — думаю, этого вполне достаточно.

— Да, в конце концов, мы не в такой уж глуши, хотя на первый взгляд очень похоже. Я полагаю, толстосумы не преминут проверить, во что они вкладывают деньги.

Питер Йенсен совершил ошибку, которая не осталась не замеченной для Маколифа. Он насторожился.

— Какие толстосумы?

Рут, которая в этот момент подобрала очередной камешек, замерла на мгновение с поднятой рукой.

Это тоже не ускользнуло от внимания мужчин, но Йенсен попытался исправить ситуацию.

— Ну, я имею в виду всяких шишек из академии или, например, каких-нибудь пройдох из местного министерства. С академическими нравами я-то хорошо знаком, да и отношение ямайцев сердечным не назовешь. Вот мне и показалось... впрочем, возможно, я и ошибаюсь.

— Возможно, вы и правы, — спокойно заметил Алекс. — Внезапные проверки — не редкость. Я уже думал, насколько удобно наше расположение для такого рода мероприятий. Или, точнее, насколько оно неудобно. Ведь мы сами сюда добирались целый день. Хотя, конечно, у нас еще был грузовик, куча всякого оборудования... Но, в общем, это не так просто.

— Но и не так сложно, — ответил Питер, в очередной раз выбивая трубку о каблук. — Я изучил карту, особенно те места, где над берегом реки видны прогалины. Луга гораздо ближе, чем мы думаем. Меньше чем в двух милях. Там спокойно может приземлиться легкий самолет.

— Полезное замечание. Я как-то об этом не подумал, — наклонился к Питеру Алекс, но тот смотрел в сторону. — Если вдруг нам понадобится помощь или, например, дополнительное оборудование, мы сможем получить все гораздо быстрее, чем я рассчитывал. Спасибо, Питер.

— Ой, только не надо его благодарить, — нервно хихикнула Рут. — Нечего с ним любезничать. — Она бросила быстрый взгляд на мужа, и Маколиф дорого бы дал за то, чтобы в этот момент увидеть выражение ее лица. — Питер просто хочет лишний раз убедить всех, что он пуп земли.

— Чепуха. Мы просто болтаем, старушка...

— Думаю, мы просто ему надоели. Рут, — игриво заметил Алекс. — Ему хочется увидеть новые лица.

— До тех пор, пока это не новые тела, мой дорогой, я это потерплю, — состроила гримаску Рут, и все трое расхохотались.

Смех был явно искусственным, и Маколиф почувствовал это. Йенсены совершили ошибку и испугались.

Питер ждал появления новых лиц... или одного лица. Того, которого, по его мнению, ждал и Алекс.

Кто бы это мог быть?

Не значило ли это, что Йенсены не те, за кого себя задавали?

В этот момент к северу от них, с тропинки между кустарниками, послышалось легкое посвистывание. На поляне появился Чарлз Уайтхолл в своем чистом и отглаженном охотничьем костюме. За ним в некотором отдалении шел Маркус, старший из братьев Хедриков, в заношенной одежде и с отсутствующим выражением лица.

Маколиф поднялся на ноги.

— А вот и Чарли! Здесь в нескольких милях к западу есть небольшая деревушка в горах, он собирался нанять там еще пару подсобников...

Йенсены легко подхватили намек, поскольку им самим не терпелось завершить разговор.

— Да, нам еще надо разобраться со своими вещами, — воскликнул Питер; вскакивая с земли.

— Это правильно. Подай мне руку, дорогой!

Йенсены приветственно помахали Чарлзу и быстро удалились в сторону своей палатки.

Маколиф встретил Уайтхолла посередине поляны. Чернокожий ученый отпустил Маркуса, предварительно выдав ему кучу указаний. Алекс с изумлением наблюдал, как бегло и живо, помогая себе мимикой и жестами, Чарлз общался с проводником на его родном горском наречии, совершенно непонятном Алексу.

— Здорово у вас получается, — оценил он лингвистические способности учёного, когда проводник ушел.

— Естественно. Для этого меня и пригласили. В этой области я лучший специалист.

— Что мне в вас нравится, Чарли, так это искусство принимать комплименты.

— За это искусство вы мне не платите. Можете считать это подарком от меня, которого вы, впрочем, не заслуживаете. — Уайтхолл позволил себе слегка улыбнуться. — А вам нравится называть меня «Чарли», Маколиф?

— Вы против?

— Отнюдь. Я вас понимаю. Это своего рода защитная реакция. Она у вас, американцев, врожденная. Для вас каждый чужак — «чарли». Как в шестидесятых всех вьетнамцев вы называли «чарли», а потом и камбоджийцев, и лаосцев... Да и дома для вас человек с улицы — «чарли». Это, наверное, внушает вам чувство превосходства. Но странно, почему именно «чарли»?

— Совпадение с вашим именем — чистая случайность.

— Да, конечно, но я не об этом. — Уайтхолл на какое-то мгновение отвлекся, а потом обернулся к Алексу. — Вы знаете, что имя «Чарлз» — германского происхождения? Оно означает «полностью выросший», «взрослый» или, по другой версии, «большого размера». Не кажется ли вам забавным, что вы, американцы, употребляете это слово в противоположном значении?

Маколиф громко вздохнул и проговорил слегка сердито:

— Я вполне усвоил сегодняшний урок языкознания и антиколониализма. Как вы предпочитаете, чтобы я вас называл впредь — Чарлз, Уайтхолл или Великий Черный Вождь?

— Не в этом дело. Чарли — прекрасное имя. И даже немного забавнее. Во всяком случае лучше, чем Руфус.

— Тогда какого черта вы мне мозги пудрите? Уайтхолл улыбнулся, как в прошлый раз, краешком губ, и проговорил, понизив голос:

— Десять секунд назад слева от нас, за тентом, стоял брат Маркуса Хедрика. Он явно подслушивал. Сейчас он ушел.

Алекс повернул голову. За большим наклонным тентом, устроенным для защиты экспедиционного оборудования от влаги, он увидел Джастиса, пересекающего поляну в направлении двух других подсобных рабочих. Крепкий, мускулистый, в возрасте около тридцати, он был младшим из братьев Хедриков.