Предназначение - Дэйв Дункан

Она нежно покачала головой, волосы ее защекотали ему бровь.

Предвидя следующий поцелуй, он отвернулся и сказал, обращаясь к стене:

— Я не могу так… Если бы я мог заставить воинов слушать.

— Делай то, что находишь правильным.

— А вдруг это не понравится богам и они остановят меня.

— Нет.

Он посмотрел на нее:

— Как ты можешь так говорить?

— Ты вправду спрашиваешь мнение своей рабыни?

— Да. Ты самая благоразумная во всем Мире, дорогая. Скажи мне. Объясни.

Она нахмурилась. Джия не очень любила общаться посредством речей.

— Богиня не отдала бы тебе Свой сбор, если бы не считала тебя самым подходящим для этого человеком. — Ее губы снова приблизились. — Поэтому ты должен… делать… то… что… считаешь… правильным.

Поцелуи стали чаще, настойчивее, активнее; и руки ее тоже продолжали свое путешествие.

Он сопротивлялся, стараясь освободить здоровую руку.

— Да! Конечно! Мы скоро этим займемся. Но что я буду делать потом?

— Снова то же самое, — настойчиво прошептала она.

— Ну а потом? — Его здоровая рука была теперь свободна, и он оторвал ею вторую лямку.

— Еще!

— Ненасытная!

Она тихонько усмехнулась:

— Я должна услаждать своего хозяина.

И тут ее действия достигли результата. Внезапно он ощутил, что все правильно.

И он действительно чувствовал себя хорошо.

Палуба серебрилась под дождем, РегиВул и далекий берег скрылись в тумане. Серые тучи плыли над опустевшими улицами Касра. Немного кораблей осталось вдоль торговой площади после того, как Богиня остановила призыв.

Томияно вынес вино, и вся семья собралась вокруг Лорда Шонсу, сеньора сбора. Были тосты и поздравления, все громко смеялись и разговаривали. Уолли был тронут больше, чем хотел это показать. Когда в большой комнате всю мебель составляют лишь два деревянных сундука, все, как правило, сидят на полу, на этот же раз все стояли, как на приеме с коктейлем. Неожиданно наступила пауза в разговоре, стал слышен дождь, барабанящий по палубе.

— Кого не хватает? — спросил Уолли, оглядываясь.

— Жреца, — предположил Ннанджи. Он покраснел. Для Ннанджи не характерно было перепивать, и покраснел он по другой причине. Тана уже давно настойчиво нашептывала ему что-то в уши. Возможно, скоро он согласится.

— Катанджи?

Ннанджи мрачно кивнул:

— Он остался в городе. Что он может там делать в этот час?

Катанджи, как всегда, не упускал своей выгоды.

— Думаю, он покупает ложу и раздает ренту, — усмехнулся Уолли. — Я знаю, кого не хватает — колдуна. Что вы сделали с ним?

— Заперли его в каюте, — сказал Ннанджи.

— Приведи его, если не трудно, брат.

Ннанджи освободился от Таны и пошел за колдуном. Через несколько минутой вернулся, толкая перед собой обнаженным мечом Ротанкси. Руки старика были связаны, на ногах — колодки. Облачен он был по-прежнему в скверную одежду голубого цвета, в которой его представляли в ложе. Седые волосы колдуна были растрепаны, возможно, он спал — после «Грифона» «Сапфир» казался прибежищем покоя.

Беседа замерла. Моряки разглядывали своего пленника, все еще внушающего почтительный страх.

— Развяжи его, пожалуйста, Ннанджи, — попросил Уолли. — Мы празднуем, милорд. Пьют ли колдуны вино?

Колдун передернул плечами:

— Мне нечего праздновать.

— Нет, есть! Лорд Боарийи, возможно, самый скорый на руку человек. Тебе нужно праздновать мою победу.

Ротанкси никогда не отличался приятностью в обращении, но он всегда был справедлив и, как будет видно в дальнейшем, даже благороден.

— Тогда за победу моей гильдии и за твое поражение, Лорд Шонсу.

Уолли кивнул с сомнением. Иметь пленником Седьмого непростое занятие. Но ему был нужен этот старый ворчун.

— Ты поклянешься мне?

— Какой клятвой? — спросил Ротанкси подозрительно.

— Вашей, милорд. Я обещал тебе не применять пыток, и я повторяю это обещание. Все говорит о том, что я спас тебя от темницы. Я хотел бы держать тебя здесь. Твои друзья, возможно, захотят разыскать тебя, чтобы заставить молчать, так что «Сапфир» безопаснее темницы. Госпожа, разрешишь ли Лорду Ротанкси оставаться твоим гостем, если он не откажется?

Брота нахмурилась, но кивнула.

— Аргх! — выдохнул Ннанджи.

— Квартира простая, но стол превосходен, — продолжал Уолли. — За тобой будет хороший уход. Но ты должен поклясться. Поклясться не покидать корабля, пока я тебя не отпущу, не вредить никому и ничему на борту и не общаться с кем-либо на берегу или на другом судне.

— Как долго? — Тон был резок, но колдун, похоже, смягчился.

— Шестьдесят дней, — сказал Уолли. — По истечении этого срока я верну тебя в целости и сохранности на левый берег. Да, и ты должен согласиться не надевать капюшона.

Наступила тягостная пауза, во время которой колдун пристально вглядывался в лица окружавших его мужчин, женщин, детей, все они, в свою очередь, разглядывали его.

— А что потом? Какие еще условия?

— Никаких, — ответил Уолли, — к этому времени война будет выиграна или проиграна.

Старик беспомощно опустил руки:

— У меня нет выбора. Я клянусь, милорд.

— Хорошо! Я поклянусь на своем мече. Ты не против пройти сейчас со мной в камбуз, там ты сможешь дать клятву на огне?

Несколько поколебавшись, Ротанкси сказал:

— Конечно, нет.

Хотя он, естественно, не предполагал такого.

— Замечательно! — бодро сказал Уолли. — Теперь ты наш гость, милорд. Я представлю тебе всех, как только мы вернемся, но, может, ты вернешь Капитану Томияно его кинжал уже сейчас?

Сопровождаемый проклятиями и восклицаниями Томияно, колдун послал Уолли улыбку, о которую можно было порезаться, но кинжал появился в его руке.

— Он был у него в рукаве, — пояснил Уолли, но подумал, что ему никто не поверил. Даже Ннанджи.

Глава 2

— …Тик ставят, но редко в этих местах, — говорил Тиваникси, входя с Томияно в каюту, — ну а на мачты идет ель, не так ли?

Уолли с удовольствием наблюдал за выражением лица Томияно — капитан терпеть не мог воинов, но кастелян победил и его. Тут Тиваникси увидел колдуна и застыл.

— Добрый вечер, вассал, — быстро проговорил Уолли.

В ответ получил испытующий взгляд и сжатые кулаки.

— Лорд Ротанкси присягнул мне сегодня, так что мы теперь ухаживаем за ним, как за гостем. Разреши мне представить его тебе.

Скривившись, два Седьмых выполнили ритуал приветствия, произнося слова так, как будто они были облиты кислотой. В дверях появился Ннанджи, но Уолли остановил его, тихонько качнув головой: