Я сделаю это для тебя (СИ) - Салма Кальк

— Не сбежит. И не умрёт… ещё не скоро умрёт.

Тем временем вернувшаяся луна освещала правый берег — там солдаты возвращались к походным кострам. Маршал распорядился — минимальные дозоры, из тех, кто на ногах. Раненых — в походный лагерь, тяжело раненых — в Лимей.

— Благодарю вас, господа, мы победили, — сказал маршал.

А Асканио тихо порадовался про себя, что день закончился, и можно будет, наконец, вернуться в Лимей и помыться.

39. Безопасное место

Ушли мужчины, ушла Ульянка, и демон Хэдегей ушёл, а я сидела, держала руку Анри и таращилась в стену. Господи, как я устала…

Снова, да? — подумала лениво. Женя, ты это уже проходила. И… сегодня не вспоминай, хорошо? И вообще молчи. Здесь до твоей усталости никому дела нет, и никакой Петр Иванович твои стенания не услышит. А если вдруг услышит, то ещё неизвестно, что сделает, может, нынешняя жизнь раем покажется. Так что — выше нос.

Мне казалось, что я придумала неплохо. Потому что Платон и Ульяна — отличные маги, оба. Мы вполне участвовали в приключениях в Поворотнице, а теперь некоторым отчаянным головам можно поприключаться и здесь.

Платон легко отозвался на мой вызов через зеркало, я сама удивилась, как легко. И так же легко согласился. Сказал — он даже с государыней уже что-то подобное обсуждал, поэтому появится.

А вот про демона я хоть и вспомнила, но позвать решилась очень не сразу. Но подумала, что терять нечего. И тоже потянулась к нему через зеркало. И дотянулась. С демоном ситуация выглядела как-то повеселее, чем без него, памятуя о тех красноглазых тварях, которым несть числа, и которые всего-навсего его злость и его сила. И он, на удивление, услышал меня и пришёл. И обещал помочь, ни словом не возразил. Вот удивятся-то граждане революционеры! Уж наверное, они не ожидали встретить красноглазых тварей вблизи благовоспитанного Лимея с розами, статуями и белыми стенами.

Этих белых стен, и роз, и лягушек по берегам было чудовищно жаль. Если домик Женевьев был её рук делом, то тут — дело рук нескольких поколений. Анри говорил, что замок и городской дом перестроил его предок Франциск, отец того короля Анри, о котором мы читали, и это случилось более двухсот лет назад. Если в том домике, которого больше нет, я бы и сама жила, то тут всё было великолепно… и чуждо. По моим меркам, это не жилище, а музей. Но я посмотрела на их магические коммуникации и поняла, как нужно сделать в моём домике в Поворотнице, чтобы стало не хуже. И как оборудовать второй этаж. Потому что… нас вернётся много. Кого-то поселим в крепости, а кого-то — у меня.

Я прямо представила и спальню на втором этаже, и детскую можно сделать там же… у меня ж теперь внуки, ох, нужно хотя бы дойти до покоев Шарлотты и посмотреть — всё ли с ними в порядке. И с их кормилицей, она же мать одного из мальчишек. Полугодовалые маги, извольте. И так тоже бывает.

В дверь застучали, Рогатьен отпер. Он поздоровался с Платоном и Ульяной, с опаской посмотрел на демона — но ничего не сказал. Теперь же пропустил в комнату слугу в местной ливрее.

— Нельзя ли попросить уважаемую госпожу целительницу заглянуть к тем людям, которых сегодня из столицы привели? Там тоже есть целитель, но он говорит — помощь нужна, не справляется.

— Меланья, видишь, что делать? — строго спросила поднявшаяся Дуня.

— Да, Евдокия Филипповна, — с готовностью ответила та.

— Взгляну и вернусь, — сказала Дуня, и ушла со слугой.

Почти сразу же глухой стон донёсся со стороны Жанны, и Меланья принялась ей что-то нашёптывать, успокаивая, и тихонько водить вдоль тела ладонью, с которой срывалось то самое свечение, которое у меня уже не выходило — наверное, я просто устала. Жанна затихла, задышала ровно. Эх, вот её бы прямо сразу в Поворотницу, да кто ж там будет за ней присматривать? Ладно, разберёмся.

Снова стук в дверь, даже не стук, а так, поскреблись тихонько. Снова Рогатьен открыл, и почтительно поклонился вошедшей Шарлотте.

— Как отец? — тихо спросила она у меня.

— Лучше, чем мы могли надеяться, — улыбнулась я ей. — Асканио сотворил для нас чудо.

— Где он? Я поблагодарю его.

— Ушёл творить ещё одно, не иначе. Располагайтесь, Шарлотта. Я попрошу вина и перекусить, — и сама поняла, что чертовски голодна, потому что когда там мы ели в последний раз?

Вообще в камере кормили, но — дурным хлебом и водой. А я бы уже съела что-нибудь поприличнее. Рогатьен понял, что-то кому-то скомандовал, нам принесли вино, и хлеба с сыром, и ещё тёплый открытый пирог. Шарлотта села… и было что-то у неё в лице, чего я с ходу не поняла.

— Как дети, Шарлотта? Ваши и… мои?

— В порядке. Вы будете заботиться об обоих мальчиках? — спросила она.

— Конечно, а как же? Оба они — правнуки графа де Рьена, и маги.

— У них ничего не осталось — владения дю Трамбле в руинах, так говорят.

— Не до жиру, быть бы живу, — вздохнула я. — Справимся.

Она довольно долго думала, потом решилась.

— Мне страшно, маркиза. Ваше высочество. А вдруг они не сдержат нападение? А у меня тут дети.

— Шарлотта, — тоже решилась я, — что вы скажете о путешествии порталом в безопасное место?

— О чём вы? — не поверила она.

— Это далеко отсюда, очень далеко. Но там нет революции. Правда, никакой светской жизни там тоже нет. Деревня на берегу озера, если называть вещи своими словами. Очень красиво и очень тихо. Иногда случаются казусы и катаклизмы, но — не слишком часто.

Да-да, совершенно не обязательно, что снова случится нашествие чиновников, бунт местных пьяниц или пришествие тёмной твари. Злобного тумана-то точно не случится. И со связью сейчас проще, чем было.

— Это… то место, где вы были в ссылке? — тихо спросила Шарлотта.

— Оно самое. У меня там хороший дом, он сейчас совершенно пустой. И пока мы здесь — он в вашем распоряжении. Я найду, кого попросить помочь по хозяйству, там печь с дровами и воду нужно носить, если не магией.

— Пелагея Порфирьевна поможет, — отозвалась Меланья, — и других позовёт. Господин полковник-то здесь застрянет, кто знает, на сколько, а она там справляется. И матушка Ирина с Феодорой Феоктистовной приглядят.

Точно, Пелагея. Дамы из семьи отца Вольдемара. Егор Ильич с Дарёной в соседях, опять же, и Маруся с дочками. Не пропадут.

— Решайтесь, Шарлотта, — сказала я. — Потому что — хоть сейчас.

Она встала.

— Я… согласна. Я верю вам. Вы… вы спасаете отца, и Рогатьен сказал, что там тоже спасли его. Если он справился, я тоже справлюсь. Какие… вещи брать?

— Тёплая одежда есть? Вся, какая только существует, и то будет мало. Шубу справим к зиме, пока можно так. Деньги и драгоценности — все, какие есть, носить там некуда, но пусть лежат до лучших времён. Для детей — тоже бы тёплые вещи, какие есть, но уже на месте посмотрим.

Вообще, думалось мне, пропасть детям не дадут. Да и ей тоже. Скажем, что дочка генерала, будут уважать.

Мари побежала помочь, и ещё кого-то привлекли, и вот уже все они толпятся в приёмной Анри — Шарлотта, три её дамы, две няньки, кормилица Тереза и двое внуков Женевьев в люльке. Рогатьен и Фелисьен сказали — что помогут, и Мари тоже вызвалась помочь.

— Меланья, смотри тут за нашими ранеными, я провожу.

— Конечно, Женевьева Ивановна!

Я взяла камень Жанны и сжала его, представив свой дом… и шагнула. Родной запах, господи! Ночь, тут ночь. Наверное, и рассвет скоро, это в Лимее ночь только началась. Засветила магических шаров, мигом обежала всё — на месте. Разбудила сторожевой пост в большой зале, очень удивила. Строго сказала — прибывает дочка господина генерала, готовимся, помогаем. Прониклись.

— Идите сюда, можно!

И пока они шли и таскали сундуки и детей, я отворила все двери, выскочила из кухни на улицу, глянула в звёздное небо… и проколола ножом палец.

— Пётр Иванович, Алёнушка, имею до вас нужду великую.

И что вы думаете? Явились, как миленькие. Алёнушка пришла по дороге, как обычно, а бурундучок прошуршал в траве и оборотился.

Я поклонилась.

— Здравы будьте, Пётр Иванович, Алёна Дмитриевна.

— И тебе всех благ, Евгения Ивановна, — сказали почти хором.

И мы рассмеялись, все трое. И поняла я, что тут всё будет хорошо.

— Постояльцев я снова привела, жить останутся. Дочку Анри с детьми, и внуков погибшей Женевьевы, с ними мать одного из них. И это не конец, приведу ещё. Будьте добры, приглядите