Предательство - Фиона Макинтош

— Тор, это очень важно. О тебе сложилось определенное мнение. Я знаю, как ты любишь женщин. Мужчина не имеет коснуться даже волоса на голове женщины из Карембоша. Иначе конец обоим — и мужчине, и женщине.

Меркуд замолчал, потом строго посмотрел на Тора, словно хотел впечатать ему в память каждое слово:

— Они не станут долго думать. Они просто покарают виновных.

— Ты сказал, я услышал. Обещаю, что буду вести себя безупречно.

Старик отпустил его, тепло улыбнулся и отвел глаза. Сеть расставлена, приманка зовет добычу. Какая низость… У него не было сил даже взглянуть в глаза мальчику, по которому уже звонил поминальный колокол.

Это не даст мне покоя, подумал Меркуд. Ни сегодня, ни в следующие дни.

Глава 17

Сердце Лесов

Прошло пять дней с тех пор, как стены Тала исчезли за горизонтом. Местность изменилась. Богатые виноградники юга остались позади, сменившись скалистыми холмами, обычными для северной части страны.

Тор был полон надежд. Он не жалел, что покинул дворец. Лишь одно омрачало его: он так и не попрощался со своим другом Кайрусом. Эта тучка на сияющем небе то и дело заслоняла солнце… но, в конце концов, молодому лекарю удалось себя успокоить. Кайрус получит его записку и все поймет.

Впрочем, Клут был иного мнения.

«А чего ты хотел, Клут? Чтобы я ждал шестрика, когда он вернется в город? Никто не знает, как долго его не будет».

«Он такого не заслужил», — настаивал сокол.

Это был уже не первый раунд их спора, но все они заканчивались одинаково. Клут обрывал связь и на какое-то время улетал прочь. На самом деле, спорить было не о чем: Тор был согласен с другом, но просто не представлял, как поступить иначе. После разговора с Меркудом у него не оставалось выбора. Он должен ехать. К тому же старик торопил: к четверику — четвертому дню — следующего месяца молодому лекарю следовало прибыть в Илдагарт.

Его размышления прервал пронзительный крик сокола. Клут кружил высоко в небе, и Тор с благоговейным восторгом следил как птица зависает, а потом вдруг складывает крылья и падает… нет, не падает, а мчится все быстрее и быстрее, точно арбалетный болт.

Наверно, увидел зайца… При этой мысли Тор ощутил прилив тошноты. Он все еще не мог спокойно думать о том, как его друг разрывает добычу и пожирает еще теплое мясо. Позволив лошади самой шагать по узкой тропе, он снова погрузился в раздумья.

Конечно, королева Найрия все поняла. Тор помнил, какими глазами она смотрела на него, когда они прощались… И лекарь, и его подопечная понимали, что причин для беспокойства нет и быть не может, однако Найрия старательно изображала больную. Служанки укутали ее в толстую шаль. А как она опиралась на руку короля и тяжело дышала, словно встать с постели стоило ей неимоверных усилий! Однако ее глаза говорили иное.

— Постарайся вернуться побыстрее, Торкин Гинт.

Она протянула руку для поцелуя. Тор опустился на одно колено… и не смог удержаться, чтобы не послать легкую любовную искорку — в тот миг, когда его губы коснулись ее кожи. И королева это почувствовала. Ее глаза вспыхнули: она узнала прикосновение волшебства.

— Ваше величество, — он снова низко поклонился, не смея встретиться с ней взглядом. Но Найрия больше не сказала ни слова.

Лорис тоже прятал глаза- но причина была иной. Он страдал. Во имя Света, что могло спасти его жену, кроме волшебства? Она уже умирала! И король понимал это. Он любил Найрию и только поэтому сделал вид, что ничего не случилось. Поступок, который шел вразрез со всем, за что он стоял, во что верил… Но как можно было допустить, чтобы погибла женщина, которая ему дороже жизни? Вот почему он позволил исцелить ее — с помощью дара, от которого он очищал свою землю, за который в его королевстве пытали, клеймили и убивали… При мысли об этом Тора выворачивало.

Лорис — благородный человек и мудрый правитель… в голове не укладывается. Но король доказывал это снова и снова — даже за то короткое время, в течение которого Тор жил во Дворце. Столько сострадания к подданным, столько любви к Королевству… Если бы только у него хватило смелости расправиться с Готом и своим необоснованным страхом перед Чувствующими! Тем не менее, это было еще одной причиной, вынуждающей Тора покинуть столицу. Лицемерие королевского двора было невыносимо.

Сколько народу собралось, чтобы проводить его, пожелать доброго пути! В глубине души Тор сомневался, что снова увидит кого-нибудь из них. Он был совершенно не уверен, — что вернется… но не хотел лишать людей веры и надежды.

Потому что все они были его добрыми друзьями. От юных пажей до ветеранов, которые не отправились с Кайрусом в рейд на юг Королевства и теперь полушутя салютовали Тору. Тогда он с легкой гордостью понял, что знает в лицо всех обитателей Дворца. За пять лет, которые он провел в Тале, каждый из них хоть раз обращался к нему за помощью. Вездесущая повариха не преминула напомнить юноше, что таких проводов удостаивались разве что король с королевой. Королевские проводы… Похоже, здесь его действительно полюбили.

А вот Инквизитора Гота Тор не хотел бы видеть даже на своих похоронах.

Однако не стоило упускать его из виду. Гот стоял неподалеку от короля, его лицо искажала обычная ухмылка, похожая на гримасу. Да, вот кто будет счастлив, если Торкин Гинт никогда не вернется. Скорее всего, глава Инквизиции пришел сюда лишь с одной целью- воотчую убедиться в том, что ненавистный лекарь покинул столицу. Интересно, как Готу пришлась весть о выздоровлении королевы? Он знал, что она смертельно больна, что ей осталось недолго. Но одно дело — обвинить в использовании волшебства какую-нибудь крестьянку, и совсем другое — любимца всех придворных и самого короля. Такое обвинение требует веских доказательств, а где их взять? Оскал Инквизитора стал шире, и Тор знал, что это означает: «погоди, я еще сведу с тобой счеты». Долго же ему придется ждать. Но Инквизитор будет ждать, пока не дождется… Он очень терпелив.

Наконец, Тор обнял Меркуда. Они любили друг друга, как отец и сын. Но в жизни любой семьи наступает момент, когда отцу и сыну необходимо расстаться.

Тор выехал за городские ворота. Некоторое время вслед ему еще неслись крики провожающих. Но вот его догнал Клут, описал дугу, едва не задев Тора крылом. Юноша услышал в голове его мягкий смех и засмеялся в ответ, а потом пустил Тимару — годовалую кобылку, подарок короля, — галопом и гнал ее до тех пор, пока стены Тала не исчезли вдали. Кругом расстилались поля. Наконец-то он по-настоящему вырвался из столицы.

Здесь Тор опустил поводья. Несколько лет назад Кайрус научил его, как править лошадью, не занимая рук — легкими толчками, сжимая колени. Сунув руку за пазуху, Тор достал небольшой мешочек, который вручил ему Джион Гинт… и вздрогнул от неожиданности. Камни Ордольта, которые все это время оставались темными и безжизненными, снова светились, переливаясь всеми цветами радуги.

Он не понимал, что происходит, но научился доверять чутью. Камни, которые оставили ему родители — настоящие родители- единственное, что связывает его с прошлым. И Тор почему-то знал, что им следует доверять.

Три дня спустя Тор прибыл в Сэддлуорт — маленький городок, где снял скромную комнатку в трактире «Конь и ягненок». Сокол решил остаться в ближайшем лесу.

«Кстати, — голос Клута раздался как раз в тот момент, когда юноша, сидя за столом, с наслаждением поедал жаркое, — а как ты намерен объяснять Кайрусу, почему уехал, не попрощавшись с ним должным образом?»

«А почему ты спрашиваешь?» — осведомился Тор, не переставая жевать.

«О… просто я думаю, что тебе может представиться такая возможность».

В этот миг дверь распахнулась настежь, и в трактир, мрачный как туча, ворвался Кайрус. От неожиданности Тор качнулся и чуть не упал навзничь вместе со стулом… но, к счастью, он сидел у стены.

Похоже, Кайрусу пришлось немало времени провести в седле. Офицер выглядел усталым, его одежда, обычно такая опрятная, запылилась, а серые глаза метали молнии.

— Ну и в чем дело? — осведомился он. Тон, которым был задан этот вопрос, не предвещал ничего доброго.

Отговорки были бесполезны: того, кто довел Кайруса до подобного состояния, могла спасти только честность. Тор был ошарашен, однако сумел сохранить самообладание. Для начала он тщательно прожевал кусок мяса, который мгновение назад сунул в рот. Это позволило выиграть немного времени и собраться с мыслями.

— Не желаешь присоединиться? — смущенно пробормотал он.

Прайм-офицер не ответил. В трактире стало тихо: назревала стычка, и посетители ждали, чем кончится дело.

Тор откашлялся, поднял кружку, подзывая слугу, и молча показал ему два пальца, что означало: «две кружки эля, пожалуйста, и побыстрее». Ответом был кивок, полный понимания. Этот простой жест гостеприимства немного разрядил обстановку. Трапезную снова наполнил привычный гул голосов.