Мифы и правда о женщинах - Елена Первушина

В дни Парижской коммуны, после событий 15 мая 1848 г., когда толпа манифестантов пыталась захватить Национальное собрание, некоторые газеты возложили на Жорж Санд ответственность за подстрекательство к бунту. Ходили слухи, что она будет арестована. Санд оставалась в Париже еще два дня, чтобы «быть под рукой у правосудия, если бы оно вздумало свести со мной счеты», и вернулась в Ноан.

После декабрьского переворота 1851 г. она добилась аудиенции у Луи-Наполеона и передала ему письмо с призывом о прекращении преследования политических противников. В годы Второй империи в творчестве Санд появились антиклерикальные настроения – как реакция на политику Луи-Наполеона. Ее роман «Даниелла» (1857 г.), содержащий нападки на католическую религию, вызвал скандал, а газету «Ла Пресс», в которой он публиковался, закрыли.

В конце жизни она писала: «Мне пришлось достаточно потрудиться, чтобы остаться доброй и искренней. Но вот я очень стара. <…> Я совершенно спокойна, моя старость так же целомудренна своим рассудком, как и своими делами, ни малейшего сожаления о молодости, никакого стремления к славе, никакого желания денег, разве только чтобы оставить моим детям и внукам. <…> Я чувствую, что могу быть полезной более лично, более непосредственно. Я достигла, не знаю как, большого благоразумия. <…> Как всегда, я верующая, бесконечно верующая в Бога. Ошибаются, думая, что в старости все идет на убыль»{ Здесь и далее цит. по: Моруа А. Лелия, или Жизнь Жорж Санд. Киев: Комсомольская правда, 2008.}.

Жорж Санд скончалась 8 июня 1876 г. в возрасте семидесяти двух лет в Ноане. Узнав о ее кончине, Виктор Гюго написал: «Оплакиваю умершую, приветствую бессмертную!»

Глава 23. Загадочные русские души

День свадьбы был одним из самых важных и торжественных дней в жизни русской девушки-дворянки XIX в. Разумеется, к этому событию обе семьи готовились загодя. Когда в романе «Анна Каренина» Левин, добившись у родителей Китти согласия на брак, говорит: «Если вы меня спрашиваете, то, по-моему, нынче благословлять, а завтра свадьба» – семейство Щербацких весело смеется. Ведь надо объявить о помолвке, подготовить приданое, разослать приглашения на свадебный обед, словом, сделать тысячу мелочей, которые превращают взаимное желание двух людей создать семью в общественное событие.

Помолвка и свадьба

Прежде чем делать предложение, молодому человеку следовало обиняками узнать о расположении к нему самой девушки, но главное – ее родителей. Ему также стоило навести справки о приданом «для того, чтобы впоследствии разочарованием не оскорбить свою избранницу». С предложением руки и сердца юноша обращается к отцу девушки, а к обсуждению размеров приданого допускается и мать, но ни в коем случае не сама невеста.

Помолвка происходит в доме родителей невесты, в узком родственном кругу. Гостей на нее не зовут. На следующий день родители жениха приглашают семью невесты на обед. Затем помолвленная пара наносит визиты родственникам в обеих семьях; семьи рассылают извещения опредстоящем браке друзьям и знакомым.

В период помолвки жениху разрешалось часто бывать у невесты, но молодые люди никогда не оставались наедине – с ними в комнате находилась мать невесты или пожилая родственница. «Никаких фамильярностей, кроме почтительного поцелуя в руку или в лоб, невеста не должна позволять, а особенно при посторонних», – предупреждал «Лексикон хороших манер»{ Жизнь в свете, дома и при дворе. М.: Интербук, 1990.}.

Молодые люди могли обмениваться подарками: жених дарил невесте цветы, конфеты, фрукты, драгоценные безделушки, шали и тому подобное, а невеста жениху – медальон со своим портретом, собственноручно связанный кошелек, футляр для карманных часов; ей также рекомендовалось заниматься рукоделием во время визитов жениха.

О том, насколько тягостным мог быть период помолвки, в каком разладе пребывали естественное страстное чувство двух молодых людей и ритуалы светского общества, рассказывает один из прозаических набросков Александра Пушкина, названный «Участь моя решена. Я женюсь». Этот набросок к ненаписанной повести был начат Пушкиным через неделю после того, как родители Натальи Николаевны Гончаровой дали согласие на брак и состоялась помолвка.

«Итак, это уже не тайна двух сердец. Это сегодня новость домашняя, а завтра – площадная. <…> Всяк радуются моему счастию, все поздравляют, все полюбили меня. Всякий предлагает мне свои услуги: кто свой дом, кто денег взаймы, кто знакомого бухарца с шалями. <…> Молодые люди начинают со мной чиниться: уважают во мне уже неприятеля. Дамы в глаза хвалят мой выбор, а заочно жалеют о моей невесте: “Бедная! Она так молода, так невинна, а он такой ветреный, такой безнравственный”. <…> Признаюсь, это начинает мне надоедать. Мне нравится обычай какого-то народа: жених тайно похищал свою невесту. На другой день представлял уже он ее городским сплетницам как свою супругу. У нас приуготовляют к семейному счастию печатными объявлениями, подарками, известными всему городу, фирменными письмами, визитами, словом сказать, соблазном всякого рода…»{ Пушкин А. С. Собрание сочинений в 10 тт. Т. 6. М.: Издательство Академии Наук, 1962. С.580.}

Если что-то «не заладилось» и помолвка расторгалась, молодым людям советовали уехать из города, отправиться в длительное путешествие, пока все не забудется.

Любовь

Любили ли друг друга стоявшие под венцом? Были ли они на седьмом небе от счастья, сознавая, что их руки и сердца наконец соединятся? Или они вступали в брак, повинуясь приказу родителей, и лишь надеялись, что позже стерпится и слюбится?

Как и прежде, бывало и так и этак. Например, Зинаида Вольская – героиня еще одного незаконченного прозаического отрывка Пушкина «Гости съезжались на дачу» – вышла замуж скорее из тщеславия, чем по любви.

«Вольский, богатый молодой человек, привыкший подчинять свои чувства мнению других людей, слюбился в нее без памяти, потому что генерал-адъютант на одном придворном бале решительно объявил, что Зинаида первая в Петербурге красавица и что государь, встретив ее на Английской набережной, целый час с нею разговаривал. Он стал свататься. Отец обрадовался случаю сбыть с рук модную невесту. Зинаида горела нетерпением быть замужем, чтобы видеть у себя весь город. К тому же Вольский ей не был противен и таким образом ее участь была решена»{ Пушкин А. С. Собрание сочинений в 10 тт. Т. 6. М.: Издательство Академии Наук, 1962. С. 560.}.

Надо думать, Вольская была не одинока в своем желании «видеть у себя весь город», и многие браки действительно заключались ради взаимного удобства. Однако XIX век был веком романтическим, любить «без памяти» будущего мужа или жену считалось хорошим тоном, и женихи с невестами часто обменивались страстными письмами. Иногда их страсть была наигранной, иногда – вполне искренней.

Но велики ли были их шансы на счастье?..

Вместо свадьбы

Накануне свадьбы Левин думает: «Свобода? Зачем свобода? Счастие только в том, чтобы любить и желать, думать ее желаниями, ее мыслями, то есть никакой свободы, – вот это счастье!»{ Толстой Л. Н. Анна Каренина. М.: Художественная литература, 1976. С.432.} Но далеко не все женихи были так безрассудно опрометчивы.

Герой ненаписанной повести Пушкина рассуждает следующим образом: «Жениться! Легко сказать – большая часть людей видят в женитьбе шали, взятые в долг, новую карету и розовый шлафрок. Другие – приданое и степенную жизнь. Третьи женятся так, потому что все женятся, потому что им 30 лет <…> Я женюсь, т. е. я жертвую независимостью, моей беспечной прихотливой независимостью, моими роскошными привычками, странствиями без цели, уединением, непостоянством. Я готов удвоить жизнь и без того неполную. Я никогда не хлопотал о счастии, я мог обойтись без него. Теперь мне нужно на двоих, а где мне взять его?»{ Пушкин А. С. Собрание сочинений в 10 тт. Т. 6. М.: Издательство Академии Наук, 1962. С. 582.}

Однако для молодой девушки будущее было еще более неопределенным и пугающим. Мужчина мог хотя бы рассчитывать на свой ум, опыт, образование, покровительство закона, но девушке приходилось полагаться лишь на добрую волю будущего мужа. Казалось бы, именно эта разница в положении, возрасте и образовании должна была привести пару к семейной гармонии. Муж «естественным образом» становился опекуном, наставником и руководителем молоденькой и неопытной жены, а она с радостью покорялась его власти, видя в нем нового отца. Но писатели XIX в. хорошо понимали, что неравенство – не лучшая основа для счастья. Доказательство этому – повесть Николая Павлова «Миллион», впервые опубликованная в 1839 г.

Повесть начинается довольно традиционно для XIX века. Мы знакомимся с главными героями: тридцатилетним господином Г… – скучающим и разочарованным в жизни холостяком – и влюбленной в него юной княжной Софьей. Софья красива, умна, происходит из знатного рода, но бедна; а господин Г… богат. Весь свет ожидает, что он предложит ей руку и сердце. Однако когда дело доходит до решительных объяснений, начинается нечто неожиданное. Сначала Г… признается княжне в любви: «Передо мной счастье, во мне полное убеждение, я вижу целую жизнь с вами, ничего не могу придумать лучше, уладить вернее». Есть только одно «но» – он хочет быть уверен, что его избранница искренне любит его. И придумывает способ проверить ее искренность.