Самоучитель танцев для лунатиков - Мира Джейкоб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты говорила об этом с Аньяном?!
– Я… Ну… Да. Но…
– Ты говорила об этом с моим коллегой?!
– Да, я подумала…
– Ты хоть понимаешь, что ты натворила?! – побледнев, воскликнул Томас. – Хотя о чем я – конечно нет! Зачем вам с матерью вообще о чем-то думать, если можно просто заламывать руки и сваливать всю вину на меня? Вам самим-то не надоело?
У Амины на глаза выступили слезы. Ее явно унизили как женщину – именно такого унижения любой ценой пытаются избежать все дочери, у которых близкие отношения с отцами, как будто признаться в своей уязвимости – то же самое, что ходить с пятном на юбке.
– Перестань! – Отец вытащил две салфетки из стоящей на стойке коробки и швырнул ей.
Амина тяжело дышала, прикрывая рот салфеткой и чувствуя, как голову стальным обручем сжимает боль, а на лбу, словно конденсат, выступают капли пота. Она высморкалась, но это не помогло.
– Думаю, тебе пора возвращаться в Сиэтл, – продолжал отец.
– Подумай о своих пациентах, – неожиданно жестко произнесла Амина, смяв мокрую от слез салфетку в шарик.
Ее слова прозвучали как удар хлыста. Воцарившееся молчание показалось ей бесконечным, словно длинный коридор, в конце которого маячило лицо пораженного Томаса. Амина положила смятую салфетку на стойку.
– Завтра я позвоню доктору Джорджу, – быстро сделав вдох-выдох, сообщила она. – Ты пойдешь к нему на прием, а если понадобится – к кому-либо еще. Если ты этого не сделаешь, я лично обращусь в попечительский совет Пресвитерианской больницы и все им расскажу, – закончила она свою речь.
После этого Амина вышла из кухни на веранду, а оттуда – в сад, где на земле до сих пор валялась смятая, безнадежно испорченная куртка Акила, по складкам которой туда-сюда сновали мокрицы.
Глава 2
По крайней мере, отец оказался прав насчет жизнестойкости Камалы. Лучи утреннего солнца осветили горы Сандия, небо посерело и потускнело, словно старая ночная рубашка, Томас уехал на работу, а невыспавшаяся Амина сидела на кухне. Камала встала, расколола над раковиной кокос и на все вопросы дочери лишь пожимала плечами, продолжая колдовать над дымящимися баночками с чатни. Потом вымыла посуду, навела порядок в шкафчике со специями и замариновала очередную партию лайма.
– Хочешь чая? – спросила она у дочери.
– Конечно, – устало ответила Амина, которой всю ночь снились кошмары, полные истошных криков. – Он пойдет на прием к врачу, – сказала она, дождавшись, пока мать поставит перед ней кружку масалы.
– Кто?
– Папа. Мы с ним утром поговорили.
«Поговорили» – это, конечно, было художественным преувеличением, ведь отец в ответ на ее тираду лишь коротко кивнул. Но Амина облокотилась на стойку, напустила на себя уверенный вид и добавила:
– Пойдет на этой неделе.
– Зачем? – спросила Камала, порывшись в холодильнике и доставая оттуда кусок корня имбиря размером с куклу вуду.
– Может, присядешь на секунду?
– Имбирный чатни!
– Ладно… В общем, в больнице произошел инцидент, – поморщившись, произнесла Амина, которая уже начинала ненавидеть это слово за его фальшивую официальность, достойную речи директора школы. – Судя по всему, – откашлявшись, продолжала она, – папа решил, что Деррик Хенсон еще жив, когда его привезли, и пытался спасти его.
– И что?
– Деррик был уже мертв.
– О…
– Да. Поэтому теперь за папой пристально наблюдает попечительский совет больницы. А теперь еще и это… Я думаю, ему нужно обратиться к врачу. Ну, понимаешь, чтобы выяснить, все ли в порядке.
– Думаешь, не в порядке?
– Не знаю. Может быть, у него депрессия или еще что-нибудь такое…
– Ха! У Томаса не бывает депрессии!
– У всех может быть депрессия, мам, – перебила ее Амина, чувствуя, как у нее загорелись щеки. – И она может искажать наше восприятие действительности!
Камала перестала резать имбирь, обернулась, и Амина вдруг заметила в ее лице тревогу и усталость, словно вся эта утренняя суета отняла у матери последние силы.
– А вдруг с ним что-то не так? – неожиданно тихим голосом спросила Камала.
Какая же она миниатюрная! В постоянных спорах и взаимных обвинениях Амина почти никогда этого не замечала, но сейчас, на кухне, она вдруг увидела, какой хрупкой кажется ее мать при определенном освещении.
– А может, его искушают злые духи! – мягко и задумчиво произнесла Камала таким спокойным тоном, что Амина даже не сразу поняла, о чем она говорит.
– Мам, ну перестань!
– А что?! Такое бывает! Морт Хинли утверждает, что люди типа твоего отца – особенно врачи – подвержены всякой бесовщине! Они же все время строят из себя Господа Бога и считают, что…
– Мам, прошу тебя, не надо…
– Вдруг он сам впускает этих демонов? Им и нужна-то крошечная щель! – Камала погрозила пальцем кому-то невидимому. – Только дай слабину, и они захватят всю душу! Голова кругом идет! Я своими глазами видела в шоу Опры! Не хочешь – не верь, мне-то что! У тебя свои теории по поводу депрессии-шмепрессии, у меня – свои!
– Завтра папа пойдет на прием к доктору Джорджу, – почесав затылок, сменила тему Амина. – Думаю, нам стоит пойти всем вместе.
– О…
– А что?
– Конечно, – улыбнулась ей через плечо Камала, – если ты хочешь…
– Мам, это не свидание!
– Ну конечно…
Тут зазвонил телефон, Камала вытерла руки о фартук и взяла трубку:
– Алло?
Амина положила голову на стойку, наслаждаясь прикосновением холодного мрамора ко лбу. Это успокаивало. Бесовщина? А слово-то такое есть?
– Амина сейчас занята, – произнесла вдруг Камала, – она перезвонит вам!
– Погоди, это ты обо мне? Я, вообще-то, здесь! Кто это?
– Какой-то американец, – сморщив нос, передала ей трубку Камала.
– Алло!
– Амина? – раздался голос Джейми Андерсона.
Она сразу же его узнала и почувствовала себя полной идиоткой, будто бы все это время ждала его звонка. Взяв трубку, Амина пошла в кладовку, не обращая внимания на недовольное лицо Камалы.
– Да, это я.
– Привет… Здравствуй. Это Джейми. Джейми Андерсон из школы «Меса»…
– Да, я узнала, привет!
– Привет, – повторил Джейми и замолчал.
– Алло? – удивленно спросила Амина через некоторое время.
– Слушай, я вообще не умею по телефону разговаривать. Не хочешь вместе поужинать?
– Что?
– Я говорю, не умею по…
– Да нет, это я поняла. Поужинать?
– Ну да. Конечно, если ты к этому времени еще не уедешь…
– К какому – этому?
– Ну к вечеру…
– А, – засмеялась Амина, – ясно! Сегодня вечером я точно никуда не уеду!
– Никаких «сегодня вечером»! – закричала Камала, распахивая дверь кладовки. – Нина Виджил хочет посмотреть твои фото, прежде чем нанимать тебя, я пообещала, что мы придем!
– Что?!
– Кинсеаньера! Ее внучки! Я ей сказала, что мы возьмем с собой фотографии со свадьбы Буковски! А это вообще кто? – нахмурившись, показала на телефон Камала.
– Друг! – ответила Амина и вытолкала маму из кладовки, поплотнее закрыв за ней дверь. – Алло?
– Значит, не сегодня…
– Нет-нет, давай. Может быть, просто посидим где-нибудь – часов в девять? По коктейлю?
– Уверена?
– Что мне захочется чего-нибудь выпить? Уверена! – ответила Амина, и он рассмеялся.
– Как насчет «Таверны Джека»? Это на…
– Ты думаешь, я не знаю, где находится «Таверна Джека»? – со смехом спросила она.
– Ой, ну конечно! Прости!
Амина нажала отбой и вышла из кладовки. Ее мать стояла на пороге, словно стойкий оловянный солдатик, скрестив руки на груди.
– Кто это?
– А кто такая Нина Виджил?
– Ну Виджилы с Тоуд-роуд! Они были на свадьбе у Буковски! Нина видела, как ты фотографируешь, и спросила у меня, не сможешь ли ты…
– Ладно. Сколько?
– Что?
– Сколько она платит?
– Я сказала, что ты поснимаешь бесплатно!
– Ты… что?!
– А потом они купят каждый снимок, который захотят заказать, по такой же цене, как у твоей Джейн!
– Мам, я бесплатно не работаю!
– Ну перестань! А чем же ты занимаешься? Зато сможешь задобрить Джейн, отдашь ей пленку! И она перестанет на тебя сердиться!
Хуже всего было то, что Амина понимала: Камала права. Но признаться в этом – все равно что вступать в переговоры с террористом. Один неверный шаг – и все пропало, дальше Камалу уже ничто не остановит.
– Знаешь, я была бы тебе очень признательна, если бы ты сначала договаривалась со мной, прежде чем раздавать обещания! Вообще, неплохо ставить в известность исполнителя!
– Так вот я тебе и говорю, глупышка! Не вставай в позу!
– Ладно, – пробормотала Амина. – Значит, так: я снимаю это мероприятие просто по доброте душевной, потому что ты уже пообещала. Больше этого не повторится!
– Ну еще Кэмпбеллы, и все, – согласилась Камала.
– Мам! Господи!
– Господь тут ни при чем! У них день свадьбы! Кстати, погоди-ка. – Камала достала из сумки кошелек и протянула Амине несколько двадцатидолларовых банкнот.
