Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга 2 - Валерий Кузьмич Перевозчиков

И грязь сошла с размоченной палитры,

И кислород из воздуха исчез.

Позднее обнаружил текст-предшественник: «Мосты сгорели, углубились броды…», где в 3-й строфе у Высоцкого:

…Течёт под дождь попавшая палитра,

Врываются галопы в полонез,

Нет запахов, цветов, тонов и ритмов,

И кислород из воздуха исчез.

Черновой автограф стихотворения «Мосты сгорели, углубились броды…» (фрагмент).

Декабрь 1987 г.

Аркадий Натанович Стругацкий

Знакомство с Высоцким? Постараюсь припомнить… Дело было у Ариадны Громовой, там принимали Станислава Лема. Я с ним не был знаком, мы виделись мельком в Чехословакии. Так что я одновременно познакомился и с Лемом, и с Володей.

Мне тогда очень нравились его сказочные песни — весь цикл… К этому времени Володя уже прочитал «Понедельник начинается в субботу». Вы знаете, может его песни как-то связаны с нашей работой, надо провести анализ. Вполне может быть…

Отношений к космическим песням? По-моему, это просто шутки. И в какой-то мере пародии на средних советских авторов, пишущих фантастику.

Повесть «Гадкие лебеди» Володя читал в рукописи… Для этой повести нужна была песня, ну, мы и решили: надо спросить у Володи. Песню мы взяли с его разрешения. При всём моём уважении к Володе, в повести — наш персонаж, мы его придумали… Да и Володя говорил, что психологический процесс творчества у него не такой.

Дарственная надпись братьям Стругацким.

Личные отношения? Несколько раз мы были в гостях у них с Люсей Абрамовой. Там познакомились и с Ниной Максимовной. Хорошие, добрые отношения. Мы знали, что Володе нравятся наши вещи. Володя пел, мы слушали. Охотно пел, иногда по нашим просьбам. Записывали на магнитофон, но плёнки не сохранились, это точно. Были и фотографии, надо посмотреть, может быть, где-нибудь лежат.

Из общения? Я запомнил его скептическое отношение ко всякого рода аномальным явлениям…

Володя приглашал нас на Таганку. Мы смотрели «Галилея», были на премьере «Пугачёва». Это было, по-моему, в 1968 году. Театр впечатлил.

А потом… У нас же были свои дела. А я вообще человек нелюдимый, — сижу и пишу. Потом мы виделись редко, а в последние его годы совсем не встречались. Вот и всё, что я мог вам рассказать.

Москва, январь 1988

Комментарий от редактора

Публикуемый автограф Высоцкий оставил на обратной стороне фотографии, воспроизводящей сцену из спектакля «Жизнь Галилея» московского Театра драмы и комедии на Таганке. Галилей — Владимир Высоцкий, Федерцони — Леонид Буслаев.

17 мая 1966 г.

Людмила Владимировна Абрамова

«Живой Высоцкий»

— Людмила Владимировна, нужно ли знать всю правду?

— Нужно. Я в этом не сомневаюсь. Но в какой мере мы готовы к этому? Готовы к тому, чтобы говорить правду, заглушая мелкие, но очень чувствительные обиды… А иной раз, и слёзы… Но надо говорить всё. Проходит время и остаётся одна голая правда. Если мы не скажем всего сейчас, то правда может оказаться неполной.

Светлана Светличная, Владимир Высоцкий и Людмила Абрамова. Москва, квартира Светланы Светличной и Владимира Ивашова.

Кадр съёмки «Польской кинохроники», июль 1967 г.

Да, лучше всех, больше всех, полнее всех рассказал Володя, и не только о себе, а и о других. Но надо говорить о том, что мы можем добавить к его рассказу… Добавить что-то новое, неизвестное? Наверное, да. Потому что в его картине есть белые пятна. И ликвидировать эти белые пятна — это наш долг, долг тех, кто знает и помнит.

Я сама страшно хочу этой правды… Но не всегда умею и смею. А иногда и побаиваюсь всей этой правды. Хотя себе повторяю, и Богу молюсь: только правда, только правда! Но иногда чего-то так прочно боишься в подсознании, что невольно обходишь острые углы.

— Теперь опубликованы воспоминания врачей, которые лечили, помогали Высоцкому в последние годы… Они достаточно откровенно говорят о болезни и о смерти. Это же ранит близких… Вам не больно?

— Страшно больно. Я заново и очень подробно представила себе, как нестерпимо больно ему было… Володя вообще плохо переносил физическую боль. Я в первый раз прочитала подробно о том, как Володе стало плохо в Бухаре. Представляю, как страшно было ему, когда он почувствовал, что умирает. Это тяжело, но это тоже надо знать.

— Первой написала об этом Марина Влади. Ваше отношение к её книге?

— Сначала, в принципе… Если бы она не написала эту книгу, — вот это было бы по-настоящему плохо. Очень хорошо, что она поставила себе эту задачу: правду и только правду — до конца! Так что я не просто рада, что эта книга появилась, в какой-то мере я даже горжусь, что она вышла.