Бусы из плодов шиповника - Владимир Павлович Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я кивнул головой.
– А в институте своем ты лет двадцать будешь стоять в очереди на квартиру, не так ли?
– Почти так.
– А получать сколько будешь?
– Рублей сто тридцать.
– Во-о-т! – радостно воскликнул Илья Ефимович, как будто уличил меня в чем-то нехорошем. А у меня, если пойдешь в бригаду – 400–600 рэ. И квартиру через год-два самое большее получишь. – Вот на этот-то сладкий коржик я и попался. – У нас в СМУ почти все квартиры имеют. А там съездишь в Ростов на полгодика, подучишься нашему делу. Глядишь, бригадиром, а то и мастером участка станешь…
Я действительно собирался жениться. И во всей моей тогдашней черной и уж очень широкой какой-то полосе это был единственный светлый лучик. А к тому же я так устал от всех этих полугодовых ленинградских разбирушек, ученых советов, переаттестаций, доказываний, что ты не баран и что шеф твой «уважаемый» (кем только?) человек, доктор наук, коммунист – мелкий плагиатор, да и просто, даже если суперобъективно, дерьмо на палочке, что я согласился.
– К тому же ты разбираешься в химических анализах воды. Не поддаешь без нужды… Слышал, ООН объявил десятилетие питьевого водоснабжения… Вот оно обыкновенное чудо – вода! В общем, мне такие люди, как ты, нужны… – подвел жирную черту под разговором Илья Ефимович. – Ну что, закончим шахматную партию? – спросил он после ужина.
– Да не стоит, пожалуй. И так ясно, что я проиграл…
И вот теперь я сидел на планерке и думал то о том, что Илья Ефимович сделал меня затычкой в каждой бочке, назначив мастером на этот участок, то о том, что надо как-то налаживать дела, то о квартире, то о квартальном плане, то о своей непригодности на этой должности. Угораздило же меня принять дела за месяц до конца полугодия. Начальник участка Сомов тоже хорош! Это он посоветовал назначить меня. И план полугодия или хотя бы второго квартала с меня уже спросят. Это уж – как пить дать.
Планерка кончилась.
– Сомов, Мальцев, останьтесь, – попросил Илья Ефимович.
– Ну как, Николай Васильевич, – обратился он к Сомову, вытяните план полугодия? Боханский участок обещал даже перевыполнить.
– Постараемся, – как всегда, уклончиво ответил Сомов.
– Ну-ну, старайтесь, – бодро сказал Задумов. – Знамя министерства нам нельзя упускать.
– Ну, а у тебя как дела на участке? Как осваиваешься в новой должности? – обратился он ко мне.
– Плохо.
– Дела плохо или осваиваешься плохо? – добродушно улыбаясь, спросил он.
– И то и другое…
В это время позвонили из Москвы. Потом опять межгород. И бодрый голос Задумова: «Да-да. Жду Ростов». Телефон не умолкал, и начальник дал понять нам, что разговор окончен. Хотя поговорить мне о своих «болячках» так и не удалось.
А после обеда Илья Ефимович куда-то уехал.
Я спросил секретаршу, куда он откочевал и надолго ли? Она ответила, что сама не знает (хотя я убежден, что она знала в СМУ все и обо всех) и что лучше спросить об этом у Любаши Давыдовой из планового отдела. «У Любаши Давыдовой» она произнесла довольно язвительно.
Я пошел в плановый отдел, но Давыдову там не застал. «Она куда-то уехала по делам», – сказали мне. «Куда-то» для деловой поездки, по-моему, слишком расплывчатое понятие, но в подробности я вдаваться не стал. Вообще я старался не вникать в эти «помойные», как мне казалось, разговоры, ходившие в СМУ, о «фаворитках» Задумова, к числу которых относилась и Давыдова и наша яркая секретарша. Но кое-что замечал, конечно.
Вообще я понял одну простую вещь – люди всегда знают гораздо больше, чем следует. Наверное, бывает и наоборот, но реже.
Муж секретарши работал в нашем же управлении шофером. И его как-то все тихо жалели. Я замечал, что шофера в его присутствии старались не рассказывать анекдотов на свою любимую тему: «Ну, значит, уехал муж в командировку…» (а в командировку ездили часто, и случалось – надолго).
У Давыдовой мужа не было. И к ней «клеились» многие. Но та не спешила обзавестись «супругом». Она недавно пришла в наше СМУ после окончания института и была злой, пробивной и красивой.
Одним словом, пробыв неделю в Иркутске, я так и не поговорил с Задумовым о болевых точках участка. Да и разговор мне по-прежнему казался напрасным. Надо самому выкручиваться, думал я, нечего занятых людей в свой хомут впрягать.
Пожалуй, единственное полезное дело, которое мне удалось – было то, что я выбил-таки разрешение в геологоуправлении на бурение скважины до 160 м, упорно доказывая, что на предполагаемом горизонте воды нет.
– А породы какие?
– Такие-то.
– Должна быть вода. Коренные породы. Вы должны были уже вскрыть водоносный горизонт.
– Но воды нет! И комплекс почти достраивают. Что же вы тысячи телят оставите без воды.
– Меня ваши телята, молодой человек, не интересуют. Я вам еще раз повторяю – карты водоносных горизонтов составляли умные люди. В тех местах на квадратный километр можно ежесуточно получать двести кубометров пресной воды, а ваши буровики мудрят. Им ведь поглубже пробуришь – побольше получишь.
– Но я сам проверял. К тому же знаю, геофизики в тех местах не работали. Электроразведки не было. Так что оконтуривание водоносных участков приблизительное.
– Ради бога, не забивайте мне голову умными терминами!.. Кстати, у вас геологическое образование?
– Нет.
– Ну о чем тогда вообще говорить! – разводил руками очередной человек, к которому я обращался, и отсылал меня к кому-нибудь еще и т. д. и т. п. Словом, все крутилось по кругу.
Незаметно подкатило лето. Как будто не было этого резкого похолодания в конце мая.
Я снова уехал на объекты, так и не решив многие вопросы.
Начальник участка отмахивался от меня и от моих просьб, как от назойливых мух, и отвечал всегда по схеме:
– Это не в моей компетенции. Не мудри – будь попроще. Не усложняй жизнь – она и так сложная. – На этом разговор обычно и заканчивался.
Еще издали, подъезжая к буровой бригады Токмакова, я увидел, что идет бурение.
На новом откормочном комплексе уже крыли шифером крышу. «Быстро работают, черти, – подумал я о строителях. – Мне бы такую бригаду!»
Подъехали к буровой.
– Ну, как дела? – обращаясь ко всем, спросил я.
– Вскрытие покажет, – за всех ответил бригадир.
– Что-то невеселые у вас шуточки. Моргом отдают.
– А что веселого-то тут, Павлыч? Штангу в сутки проходим. И то еле-еле. Девятая категория грунтов, а водой и не пахнет – никакого поглощения. Да и дома уже месяц не были, так
