Зимние волки полуночи - Елена Смирнова

Кстати, а что мы делаем в лодке? Почему вчера после корчмы и гуляния по городу мы не разошлись по домам? То, что мы вчера выпили только по небольшому бокалу практически безалкогольной эльфийской настойки, я помню твердо. Больше ничего алкогольного не было, точно. Еще я помню, что мы долго гуляли по столице, гуляли, гуляли… на нас наткнулась та банда грабителей, у которых мы украли кошельки, к счастью, нас они не узнали, так что прогулка обошлась без эксцессов. Очень забавно было слышать, как они спрашивали нас о том, не видели ли мы троих людей, лиц которых они, к сожалению не помнят, зато помнят фигуры; мы сказали, что не видели, но пообещали сообщить, как только найдем (в процессе рассказа, кстати, выяснилось, что грабители в темноте приняли Лентарна за василиска). А потом, ближе к двум часам уже, наверное, утра, мне захотелось романтики и я уговорила Зимних волков прокатиться на лодке. Да, покатались полчасика…

Хмуро взглянув на розовеющее рассветное небо, я села в лодке и потерла шею. Встать не рискнула — утреннее купание пускай даже и в чистой воде канала не входило в мои планы.

Наверное, надо растолкать Роллона и сообщить, что я накаталась и можно идти гулять дальше. Не знаю, правда, оценит ли он такой юмор. Поглядев на безмятежное во сне лицо Зимнего волка, я поняла, что не оценит. К тому же, если я разбужу его сейчас (судя по всему, заснул он не так давно), то имею все шансы получить столь нежеланный утренний душ, даже не утруждая себя лишними телодвижениями. Решив все-таки не рисковать, я села на корме лодки, лениво разглядывая (не знаю даже, как правильно — уже или еще) спящий город. На рассвете улицы пустовали, разве что иногда пройдет какой-нибудь утренний рыбак или возвращающийся с веселого приема человек или нелюдь.

Просидев на корме около пятнадцати минут, я поняла, что сильно замерзла. Куртки под рукой не было, свободной маны тоже, от чего мне стало еще грустнее. Зато куртка была у Роллона, он предусмотрительно накинул ее вчера вечером (или уже сегодня?) перед тем, как мы пошли кататься по каналам. Здраво рассудив, что мужчинам все равно придется вставать, я с помощью одного весла (второе приватизировал Лентарн, не желавший выпускать его из рук) кое-как причалила к набережной и принялась расталкивать Роллона. Дело, сразу говорю, успехом не увенчалось — Зимний волк спал, как убитый. Впрочем, я не удивлялась — спит он мало, зато крепко. Пока я пыталась разбудить Роллона, я успела согреться и продолжала уже из чистого упрямства. Он только бурчал в ответ какие-то неразборчивые слова, стараясь отвернуться от назойливой меня как можно дальше. В конце концов, треснувшись лбом о деревянную скамейку, он соизволил открыть глаза, недовольно на меня посмотрев.

— Чего тебе? — чуть хрипловатым ото сна голосом поинтересовался Роллон, потирая шею и озадаченно натыкаясь взглядом на Лентарна, во сне причмокнувшего губами и еще крепче обнявшего свое обожаемое весло.

— Подъем, — как можно более миролюбиво улыбнулась я, непроизвольно втягивая голову в плечи и ожидая суровой кары, которую в виде разгневанного Зимнего волка ниспошлют мне небеса. Однако кричать на меня или вообще что-то говорить Роллон не стал, видимо, понял, что ведьму исправит только могила. В могилу я пока не торопилась, а заниматься моим перевоспитанием оказалось себе дороже, так что Роллон уже давно плюнул на это дело и теперь уже не старался это делать. Как и сейчас, например, он просто почти невозмутимо сел на скамейку и потер виски.

— Ты, кажется, утверждала, что мы покатаемся «всего полчасика, ну пожалуйста, мне быстро надоест», — передразнил он меня, снимая куртку и кидая рядом с собой. Не теряя времени, я быстро схватила ее и накинула себе на плечи. — Накаталась?

— Накаталась, — удовлетворенно кивнула я. — Надо разбудить остроухого, пока он это несчастное весло не сломал.

— Судя по всему, он во сне переживает приятные моменты, — усмехнулся Роллон, основательно тряхнув друга за плечо.

— М-м-м… подожди… ага… вот так… — не открывая глаз, пробормотал эльф, отворачиваясь от нас. — Не уходи… стой…

— Не беспокойся, мой сладкий, — подмигнув мне, густым басом, от которого даже меня пробрала дрожь, пропел Зимний волк прямо у него над ухом. Странно, но эта короткая фраза возымела большее действие, чем тряска. Мгновенно побледнев, Лентарн резко сел, недоуменно взглянув на весло и потерев голову, тоже став жертвой скамейки.

Глубоко вздохнув и посмотрев на нас как на сумасшедших, Лентарн удрученно покачал головой, а затем без усилий вспрыгнул на облицованную светлым мрамором набережную и просто ушел.

— Он… всегда такой?

— Какой именно? Эксцентричный?

— Да.

— Почти. Я знаю его достаточно давно, триста лет, и успел понять его лишь на семьдесят процентов.

— Но… как вы, настолько разные, смогли стать друзьями? Я всегда думала, что друзей связывают общие мысли и интересы.

— Впервые я увидел Лентарна на своем Обряде. А насчет разности… нет, друзья обязательно должны быть очень разными, иначе не будут друг друга дополнять. Единомышление — это атрибут влюбленных, так же как и общие интересы.

— Странно, я всегда думала по-другому. Но ты знаешь, я не заметила, чтобы вы были такими уж близкими друзьями.

— Тем не менее это почти так. Лентарн — единственный чело… эльф, который меня знает в полной мере и без раздумий может помочь в трудной ситуации. Он достаточно надежный друг, много раз выручавший меня из по-настоящему трудных ситуаций. Правда, сейчас у него в жизни достаточно сложный период, так что и ведет он себя немного странно даже для него самого, личности, как ты уже заметила, очень эксцентричной.

— Да уж, он странный. С чем связаны эти трудности? Извини, конечно, за вопросы, но просто я с ним общаюсь, и мне хотелось бы это знать. Впрочем, если не хочешь или не можешь, то не отвечай и считай, что я тебя не спрашивала.

— Почему же? Понимаешь, все, что он ценил и любил, рухнуло в одночасье. Его привычный образ жизни, все, что его окружало, исчезло, не оставив даже следа. Он, несмотря на всю его внешнюю холодность, был очень привязан к Эллегиону, а особенно к Священному городу. Эллегион он ценил за его величие, красоту, а Гантрот именно любил, каким бы парадоксом это не казалось. В Священном городе навеки осталась его душа. Лентарн родился в Эллегионе, там же вырос, но он всегда немного недопонимал тот мир, казавшийся ему… ненастоящим, что ли. Этот эльф — просто исключение из своего народа. Во всяком случае, таким он был до своего Обряда. Я сам, конечно, не знал его в то время, однако мне рассказывали многие подробности его жизни. Я узнал его настолько, насколько только смог узнать. В некоторых своих поступках и даже, иногда, мыслях, он похож на меня и это, наверное, и объединяет нас, несмотря на всю разницу в суждениях. Так вот, насчет необычности. Мне рассказывали, что Лентарн — самый нетипичный из всех эльфов, а особенно эльфов темных. По тому, что мне известно, я могу сказать — это сейчас Лентарн такой жестокий, холодный, мрачный, нелюдимый, знающий лишь об одном — он должен исполнить свой долг, чего бы ему это не стоило. Раньше он был совсем другим — не лишенный гордости, он никогда не позволял ей перейти в высокомерие, был способен на сострадание, жалость, иные чувства. Единственное, что осталось в нем от бывшего Лентарна — презрение и искренняя ненависть к людям. Однако это достаточно легко объяснить — он родился в неспокойную эпоху, прозванную потом Эрой Слез. Эллегион не был благословенным городом, боги, конечно, и тогда любили его, но еще не пришла та эпоха, когда они распростерли над ним свою благодать. Эльфы тогда еще не ушли из Эллегиона, они жили в нем наравне с людьми, хотя первых и было значительно меньше. В Эллегионе потом еще остались остатки их культуры. Конечно, люди завидовали Бессмертным, поскольку смерть и старость были не властны над ними, так же, как и казалось им, над ними не имели власти и остальные проблемы. Это так называемое противостояние длилось достаточно долгое время, пока, наконец, не вылилось в войну. Мне кажется, мир еще не видел таковой со дня создания. Кровь лилась даже не рекой — водопадами. Естественно, люди ее выиграли, благодаря своему количеству. Но, для сравнения — на одного убитого эльфа приходилось до тридцати человек. Лентарн родился как раз в последний год войны, когда Высшая раса еще пыталась отстоять свои территории и культуру, но все уже понимали, что они обречены.