Молитва любви - Тамара Лей

– Хмм, – проворчал он, явно не веря ей. Положив руку на живот Грей, Гильберт больше не передвигал свою ладонь.

Затем последовала долгая ночь.

ГЛАВА 18

– Как поживает сэр Майкл? – спросил сэр Ройс барона Бальмейна за обедом. Ему пришлось повысить голос, чтобы разговаривать среди проголодавшихся шумных воинов и рыцарей. – Я не вижу его в холле. Он еще состоит у вас на службе?

Поднося очередной кусок ко рту, королевский посланник заметил, каким неожиданно холодным и суровым стал взгляд его собеседника. Тягостная тишина наступила в холле, а вопрос так и остался без ответа, что вызывало подозрения.

Нож, которым Гильберт разрезал мясо, застыл в воздухе. Барон перевел взгляд с сэра Ройса на своих людей. Они резко прекратили все разговоры, что и вызвало ту ужасную, выжидающую тишину, разрядить которую мог только он. Нахмурившись, наблюдал Гильберт, как многие взгляды скользят то по нему, то по леди рядом с ним, которую он полчаса тому назад вытащил в холл против ее воли.

В следующий момент Гильберт тоже посмотрел на Грей. У нее был такой вид, словно она полностью отрешилась от всего и от всех. Девушка спокойно сидела, отхлебывая из кубка, одной рукой поглаживала ножку сосуда, пальцы другой скользили по ручке ножа. Словно не подозревая обо всех обращенных на нее взглядах, она смотрела на деревянную доску для хлеба и мяса, которая лежала между ней и Гильбертом.

Грей не только категорически возражала против своего присутствия в холле за обедом с людьми короля, но и отказывалась вымолвить хоть слово, сидя рядом с ним за столом. Она даже глаз не подняла.

Гильберт не понял ее нежелания участвовать в общей трапезе, потому что она постоянно ела в холле вместе со всеми. Нельзя сказать, что проснулась Грей в плохом настроении, потому что, когда утром при пробуждении обнаружила Гильберта в своей постели, отнеслась к этому вполне благодушно. А когда он стал массировать больную ногу, предложила свою помощь. Гильберт, конечно, отказался.

Однако Грей заупрямилась, когда он предложил ей присоединиться к нему для того, чтобы приветствовать гостей. Она ясно дала понять, что не собирается сопровождать его в холл и он должен пойти туда без нее.

Гильберт не понял причины возражений и продолжал настаивать. Грей даже отвернулась и стала одеваться сама. И, без сомнения, ее появление в холле потребовало немало храбрости, потому что она была уверена: придется испытать определенное унижение в присутствии сэра Ройса.

Гильберт слишком поздно понял, какую ошибку совершил, настаивая на послушании. Любопытные взгляды, которые бросали украдкой на Грей люди короля, окончательно убедили его в том, что она пыталась внушить ему в спальне. К любопытству обитателей Пенфорка она уже привыкла, но это было совсем другое дело. Грей была не только невенчанной знатной женщиной, беременной незаконным ребенком, но и открыто сидела на людях с человеком, который являлся отцом этого ребенка – человеком, не имевшим никакого намерения уладить такое неловкое положение, женившись на ней.

Не раз после этого своего открытия Гильберт пожалел, что не позволил ей остаться наверху. Особенно сейчас, когда сэр Ройс затронул тот последний болезненный вопрос, который совсем не хотелось обсуждать за трапезой.

Тяжело вздохнув, он обратился к королевскому посланнику:

– Поговорим об этом потом, – и в тоне его голоса чувствовалось больше, чем можно было сказать словами.

Трапеза сразу лее пошла своим чередом, десятки разговоров слились в ровный гул.

– Милорд, – окликнула Грей барона. Она подняла глаза от деревянной дощечки, разглядывая сидевших за остальными столами. Лишь некоторые посмотрели в их сторону.

Гильберт наклонился поближе.

– Почему сэра Майкла нет среди твоих дружинников? – спросила Грей. – Он провинился перед вами?

Нахмурившись, она глянула на него своими милыми светлыми глазами.

Так, значит, она не совсем равнодушна к происходящему вокруг, сделал вывод Гильберт. Ему не слишком понравилось, что она загоняет его в угол. Не место и не время начинать этот нелегкий разговор, и Гильберт всеми силами старался избежать объяснения. Попозже он останется наедине с Грей и тогда сможет рассказать ей о смерти юного рыцаря.

Как можно непринужденнее он попробовал предложить ей кусочек мяса.

– Нет, – отказалась Грей, качнув головой. -Я не хочу есть.

– Но ты бы поела, если бы я послал Мелли с подносом в твою комнату, – возразил Гильберт, осмеливаясь отрицать, что она потратила много усилий, чтобы убедить его поступить именно таким образом.

– Я бы предпочла как раз это! – отрезала Грей. Потом, вспомнив, что они не одни, огляделась вокруг – не вызвал ли их обмен репликами излишнего интереса. Никто, казалось, не проявил чрезмерного любопытства.

– Перестань дуться, Грей, – шепотом увещевал ее Гильберт, – и ешь, чтобы наш ребенок вырос сильным и здоровым, раз уж он отваживается заявиться в этот жестокий мир.

Веки молодой женщины затрепетали, потом она резко вскинула голову:

– Известно ли тебе, о чем они думают?

– Я точно знаю, о чем они думают, – тихо ответил Гильберт, приближая свое лицо к ее лицу. – Они завидуют – большинство из них.

Грей посмотрела в его голубые глаза, искрившиеся смехом.

– Да, завидуют, – последовал горький ответ. – Завидуют, что у них нет шлюхи, которая согревала бы им постель, как у тебя.

Не следовало этого говорить: глаза Гильберта сразу же утратили веселый блеск, потемнели, и взгляд стал жестким. Грей внутренне сжалась, заметив, как подействовали на него ее слова, поняла, что зашла слишком далеко. Затаив дыхание, она ждала, какая кара обрушится на нее теперь.

Бесконечно долго тянулись мгновения, пока Гильберт с непроницаемым лицом пристально смотрел на нее. Затем, словно не доверяя словам, он плотно сжал губы и протянул ей кинжал с кусочком мяса.

Грей повиновалась и потянулась к мясу, насаженному на острие лезвия. Однако Гильберт не удовольствовался этой маленькой уступкой.

– Нет, – хриплым голосом произнес он, и рука Грей застыла в воздухе над предложенным кусочком. – Зубами.

Гнев Грей вспыхнул заново.

– Ты испорченный человек! – прошептала она.

– Да, и не забывай об этом.

При других обстоятельствах Грей дала бы волю своей ярости, но сейчас мудро сдержалась. Сделав глубокий вдох, она разомкнула зубы и склонилась к Гильберту.

На лице барона не появилось торжествующе-злорадного выражения, которое она ожидала увидеть, когда он поднес мясо ей ко рту. С каменным лицом он снова взял с дощечки очередной кусочек для нее.

Кипя от негодования, Грей молча жевала.