Медный король - Марина Дяченко

– Мне решать? – шепотом спросил Развияр.

Лукс смиренно опустил глаза.

– Давай, – сказал Развияр.

Деревья росли густо, Лукс петлял, бросаясь из стороны в сторону, и терял преимущество в скорости. Вслед беглецам летели камни, один попал Развияру в плечо, другой угодил Луксу в заднюю лапу. Зверуин вскрикнул от боли, но продолжал лететь вперед, и погоня все отставала, отставала, треск веток за спиной и крики отдалялись, а впереди замаячил просвет, и Лукс пустился во всю прыть.

Развияр сидел, одной прижав к себе Яску, другой вцепившись в плечо зверуина. Девушка замерла, будто снова лишившись чувств. Поначалу, когда он неожиданно схватил ее, она сопротивлялась так отчаянно, что Развияр испугался: вдруг случится, как с магом. Вдруг страх и злость подскажут деревенской девчонке, как оглушать и убивать при помощи своей воли?

Потом она обмякла. Может быть, ощутила страх погони за спиной – скверный, липкий страх. А может быть, выбилась из сил.

– Оторвались, – сказал Лукс и сбавил ход. – А в горах – за миг бы… Эх.

– Погоди, – сказал Развияр.

Он спешился. Яска соскользнула со зверуинской спины, упала на четвереньки. Лукс нервно почесал бок правой задней лапой.

– Надо быстро идти, – сказал Развияр девушке. – Если хочешь жить, конечно.

Она затравленно посмотрела снизу вверх, но ничего не сказала.

– Если попадешь в руки стражникам – быстро не умрешь, – пообещал Лукс. – Долго будут мучить. Так и знай.

Девушка содрогнулась. Развияр рывком поставил ее на ноги.

– Вперед, – сказал холодно. – Переставляй ноги!

И она пошла.

Старая заброшенная дорога в лесу вела в нужном направлении, слегка отклоняясь на запад. Когда-то здесь грохотали колеса, ревели рогачи, ползли величественные экипажи на саможорках. Ехали в город у моря – торговать и глазеть на диковины. Ехали обратно – домой, в разные земли и в Черную Бучу, везли подарки, везли новости. Но уже в те дни, когда Развияр бродил в росе под сводами родного леса, – уже тогда город был разрушен. Неведомый герой, вытесанный из камня, уже потерял свою голову, и, может быть, голова его уже легла в кладку новой стены, но Развияр еще ничего не знал о своей судьбе – валялся в траве и считал светлячков, пока отец его бегал на ходулях, охраняя колосковое поле…

Путники шли до самой темноты, вымотались до полусмерти, но только поздно вечером, когда совсем стемнело, наконец-то сделали привал. Огня разводить не стали. Из старых запасов в багаже осталась только раскрошившаяся лепешка. Развияр предложил его Яске, но девушка отказалась.

– Будем спать, – сказал Развияр. – Завтра опять дорога.

– Откуда ты все знаешь? – меланхолично спросил Лукс.

– Что?

– Да печати. Что ты им рассказывал о печатях, что в них нельзя стрелять? В какой книге это написано?

– Ни в какой. Я просто… чувствую.

– Странно. Почему я не чувствую? И что за чувство такое – нельзя стрелять в печати?

Развияр устал так, что едва шевелились губы.

– Ты мне не веришь?

– Да нет, верю, – Лукс потянулся, Развияр услышал, как хрустнули ветки. – Верю, в том-то и дело… Послушай. Может, ты тоже маг?

– Давай спать. Сил нет.

– Так маг или нет?

– Нет!

– А откуда знаешь про печати?

Развияр засыпал. Перед глазами качались волны, взлетали и опускались весла.

– Дело в том, – пробормотал он, впадая в дрему, – что когда понемногу узнаешь… там слово, там два… Там книга, тень от летящей крыламы… Потом вдруг все это складывается… как блик на воде. Давай спать…

– Их убьют из-за меня или нет?

Развияр глубоко вздохнул; дрема улетучилась. Девушка заговорила впервые за все время пути; у нее был хриплый и ломкий, как у мальчишки, голос.

– Их убьют? Всех? Из-за меня?!

– Не думаю, – осторожно сказал Развияр. – Теперь у них есть оправдание – двое чужаков, которые тебя похитили. Те самые двое, что не позволили стражникам тебя убить. Скорее всего, их помилуют. Тем более, что мальчика они отдадут безропотно…

Он мгновение помолчал. Потом сказал изменившимся, шершавым голосом:

– Они оденут его в лучшую одежду. Может быть, повяжут ленточкой, дадут в руки хлеб… или чем там обычно встречают дорогих гостей? Они приготовят этого ребенка, как лучшую жертву, и отдадут – с любовью. Возьми, что мне дорого…

Он осекся.

– Что ты говоришь? – обеспокоенно спросил Лукс. – Спишь или бредишь?

– Сплю… Насчет печатей, Лукс. Понимаешь, я не могу дать руку на отсечение, что ни один стражник не станет стрелять в императорскую печать. Но я уверен, что печать может помочь.

– Тогда почему бы нам не обвешаться этими печатями с ног до головы?

– У тебя была одна, но ты плюнул на нее и выбросил.

– Мла-адший граждани-ин Империи? – с презрением протянул Лукс.

– Да. Это если ты хочешь, чтобы в тебя не стреляли сразу, а сперва хотя бы поговорили.

– Мне не о чем говорить с имперскими стражниками.

– Мне тоже. Потому у нас нет документов. И мы мятежники. И за нами погоня.

Лукс рассмеялся.

Развияр спал.

Люди живут, как во сне, сказал старый Маяк. Живут, не задумываясь ни о прошлом, ни о будущем, ни о себе. Сами-то они верят, что задумываются, но на самом деле их мысли – всего лишь смутные чувства. Они чувствуют о будущем и о себе, но не видят ни прожилок на траве под ногами, ни узора снежинки на рукаве. А ведь для того, чтобы думать, нужно замечать мелочи.

И еще – нужно каждый миг бодрствовать, сказал властелин. Даже когда ты спишь, ты должен знать, чего хочешь.

Развияр разлепил веки. Светало, Лукс спал, свернувшись клубком, на его шерсти блестела роса. Девушка Яска проснулась и готовилась бежать – медленно, на цыпочках, отходила все дальше в лес. Правая ее туфля разорвалась, и в прорехе был виден поцарапанный палец.

– Доброе утро, – сказал Развияр.

Она вздрогнула и остановилась.

– Лукс, – позвал Развияр. Зверуин проснулся мгновенно – просто открыл глаза.

– Будь добр, поищи поесть, – сказал Развияр. – Нам сегодня идти целый день.

Лукс поднялся, с удовольствием отряхнулся, так что в разные стороны полетели холодные капли росы. Девушка поежилась. Лукс посмотрел на нее, на Развияра, кивнул.

– Разложи огонь, – сказал хриплым со сна голосом. – Не сырьем ведь жрать.

И ушел, отряхивая на пути росу с низко нависших веток.

– Собирай хворост, – велел Развияр девушке. – Нет времени разлеживаться.

Она смотрела на него, не двигаясь с места. Ссадина на лбу запеклась, глаза ввалились, на щеке отпечатались жесткие травинки.

– Может быть, ты умеешь зажигать огонь глазами? А то все отсырело…

– Я ничего не умею, – сказала она все тем же хриплым, ломким голосом. – Зачем я тебе? Я ничего не могу.