Медный король - Марина Дяченко

Развияр и Лукс переглянулись.

– Что я, крови не видел? – небрежно спросил Лукс. – Давай. А то так не дойдем никуда.

Вечером они остановились на берегу речушки, через которую был перекинут полуразрушенный мостик. Яска долго мылась, отойдя ниже по течению; Лукс принес из леса убитого паука и торжественно поклялся, что мясо его не просто съедобно, но целебно и вкусно. Развияру паук напомнил тех Ча, которых он видел когда-то в библиотеке; впрочем, ему приходилось в жизни есть всякое. Зато Яска так и не притронулась к еде. Ее тошнило.

– Нам очень повезло, – сказал Развияр. – Они запаздывают с погоней. Наверное, маг не сразу пришел в себя. А может быть, его потребовали на отчет к самому Императору.

– К Императору, – повторила Яска. – Я его видела… и того же человека будет видеть Император?

– Император его не похвалит, – сказал Развияр.

– А может, и не будет погони? – беспечно спросил Лукс, жуя кусок паука. – Мы пойдем дальше и дальше, и никто за нами…

– Размечтался, – сказал Развияр. – Завтра. Обязательно.

– Нет, – вырвалось у Яски. Развияр выразительно на нее покосился:

– Что?

– Ничего, – она глубоко вздохнула.

– Еще полно времени, – сказал Развияр. – Ты ведь каждую минуту думаешь, как защитить нас? Ты ведь чувствуешь себя магом? И ощущаешь, как растет твое могущество?

– Пожалуйста, не смейся надо мной, – сказала она тихо.

– Я не смеюсь. Завтра утром мы умрем или выживем – зависит от тебя.

«Соберу цветочки – выкрашу рубаху… Выкрашу рубаху – наплету веночков…»

Его двоюродная сестра помогала тетке красить полотно. Темно-синие, почти черные цветы обратки росли всегда на том месте, где родилась девочка. Поэтому, говорила бабка, матери ходят рожать в лес, где мягкая трава; если родится девочка, в траве много лет будет расти обратка…

Сестра собирала цветы на поляне, где родилась семь лет назад. Складывала в полотняный мешочек, перетягивала ниткой, опускала в кипящую воду; в котле потом выдерживали ткань – если держать сутки, она будет синей. Ночь – голубой. А если вынуть почти сразу, она будет красной, ярко-красной, издали приметной. Из такого полотна шьют детские рубашки…

– Соберу цветочки – выкрашу рубаху…

Девочка шла босиком по тропе, шагала перед Развияром, он видел ее рассыпавшиеся по плечам рыжие волосы. Поднялась по двум ступенькам на порог, толкнула тяжелую дверь, вошла в дом. Развияр поспешил следом, хотел позвать ее – и проснулся.

Начиналось утро. Яска сидела над костром в той же позе, глядя в погасшие угли. Губы ее шевелились, глаза посмотрели сквозь Развияра, когда он окликнул ее.

– Сегодня? – спросила она шепотом.

Развияр кивнул.

Двинулись дальше – Яска по левую руку от Лукса, Развияр по правую. Лес казался до странности пустым. Было очень тихо, шелестели деревья прямо над головами. Путники молчали, и напряженное это шествие напоминало не то шпионский рейд, не то похоронную процессию.

В полдень им попались развалины трактира. Развияр заглянул, пригнувшись, в дверной проем; внутри ничего не было, кроме плесени и битого камня. Мебель, вещи, даже внутренняя обшивка стен – все либо истлело, либо пропало.

– Мы могли бы здесь спрятаться, – подал голос Лукс.

– Бесполезно, – ответил Развияр. – Пойми, мы можем прятаться или нет – маг будет нюхать воздух и узнает, где мы.

– Какой ты образованный, – с отвращением сказал Лукс.

Шли часы, и с каждым шагом ожидание погони становилось мучительнее. Развияр удерживал себя, чтобы не смотреть поминутно в небо. Лукс, развлекаясь, хлопал лапами по стволам, сшибал хвостом насекомых и наконец принялся сбивать бело-синие грибы, вытянувшиеся вдоль дороги.

– Это злые желания, – сказала Яска, почти совсем охрипшая.

– Что?

– Не трогай грибы. Это злые желания. Если человек желает зла кому-то, он должен пойти в лес и сказать желание вслух. Тогда вырастет такой гриб, а зла не приключится, и совесть у человека будет спокойна, и на душе легко.

– Это сказки, – заявил Лукс.

– Интересные сказки, – пробормотал Развияр. – А почему вдоль старой дороги? Здесь уже вон сколько времени все пусто…

– Эти грибы растут по сто лет. А вдоль дороги когда-то много людей ходило. Толчея, поборы на заставах… Воры… Люди желали друг другу зла. Но чтобы не отягощать душу, выговаривали свое зло в лесу, и вырастали грибы.

– Понятно, – сказал Развияр.

– Ты что, во все это веришь? – удивился Лукс.

– Не верю, – Развияр не выдержал и все-таки оглянулся. Небо над кронами оставалось чистым.

Яска слабо удивилась:

– Почему?

– Потому что люди не понимают, когда их желания – злы. Желать зла негодяю, плохому человеку – это добро и справедливость. Так они думают.

Яска внимательно на него посмотрела. Пожала плечами:

– Ты говоришь, как моя бабушка. Как старая бабка, которая воспитывает внучат.

Развияр улыбнулся:

– У меня нет внучат. Пока воспитываю тебя.

– Здесь воняет, – Яска вздохнула. – Пойдем скорее, наверное, могильник поблизости.

– Я ничего не чувствую, – Лукс потянул воздух носом. – Никакой вони… Может, ветер переменился?

– Воняет уже давно, и все сильнее, – упрямо повторила Яска. – Может, просто затхлое болото…

Развияр огляделся. Лес вокруг не изменился, все так же стояли низкорослые деревья с густыми кронами, шелестели кусты на обочинах заброшенной дороги, пахло разогретой землей и травой…

– Яска, – сказал Развияр. – Ты их чуешь.

– Кого?

Она вдруг побледнела так, что Развияр испугался: сейчас снова грохнется в обморок. Он посмотрел на небо в разрывах ветвей. Небо было чистое, но только в зените. Что творится на горизонте – он видеть не мог.

– С дороги, быстро, – прошептал он, чувствуя, как холодеет спина.

– Арбалет бы, – тоскливо пробормотал зверуин.

Они пробрались глубже в лес, под самое густое дерево, и сели у ствола. Яска упала на кучу сухих листьев, зажимая нос. Щеки и лоб ее приобрели зеленоватый оттенок.

Развияр сел рядом, поднял, взял за руку:

– Укрой нас.

Она смотрела на него, как печорка, приведенная на убой.

– Укрой нас, – повторил он с нажимом. – Делай.

– Они… идут… прямо за нами, – замогильным голосом проговорила девушка. – Учуяли… след… где мы ночевали…

– Откуда ты знаешь? – вмешался Лукс.

– Она чует, – сказал Развияр. – Она маг. Она еще маленькой девочкой умела открывать кукле нарисованные глаза.

– Не смейся! – у Яски дрожали губы.

– Я не смеюсь. Укрой нас, пусть они не чувствуют нашего запаха.

Яска зажмурилась. На висках у нее очень быстро, почти мгновенно, выступили крупные капли пота и покатились вниз, заливая щеки и шею.