Версальский утопленник - Жан-Франсуа Паро

— Что ж, давай продолжим беседу с юным красавчиком. Полагаю, теперь он будет более разговорчив. Нам надо знать все.

Двигаясь следом за Бурдо, Николя увидел, как тот, открыв дверь в комнату молодого человека, неожиданно с воплем бросился внутрь. Ворвавшись следом, он увидел, что Бурдо держит Госсе на руках: молодой человек пытался повеситься на простыне, привязав ее к торчащей из потолка балке. Вскарабкавшись на табурет, Николя высвободил шею юноши, и тот безжизненно повис на руках Бурдо. Инспектор прибыл вовремя, когда стул только начинал падать. Теперь Госсе лежал на полу и плакал.

— Что-то в Доме для прислуги слишком много плачут, — проворчал Николя. — Лучше бы честно во всем признаться и все объяснить.

— Ну как, полегчало? Даю вам две минуты, чтобы успокоиться, — обратился к несчастному юноше Бурдо. — С шеей вашей все в порядке.

— Сейчас я вам объясню, что я от вас жду, — суровым тоном начал Николя. — И прошу отметить, я с вами откровенен. Мы знаем, что у вас была подружка по имени Этьнетта, но вы променяли ее на госпожу Ренар. А теперь расскажите нам правду о событиях сегодняшней ночи, а быть может, и иных ночей. Вы вышли из комнаты рано утром, однако, вместо того чтобы свернуть направо, к ближайшей лестнице, вы повернули налево, чтобы взглянуть на темное пятно, изначально довольно мелкое и, добавлю, едва различимое в плохо освещенном коридоре. Так что, господин Госсе, советую вам честно во всем признаться, чтобы у нас не закрались подозрения относительно вас.

Госсе затряс головой:

— Я никого не убивал. Я боялся, что обвинят меня.

— Подозрения еще не доказательства, — изрек Бурдо. — Чтобы избежать неудобств, вы пошли на обман. Разве так поступают? Так вот, чтобы мы поверили в вашу искренность, начинайте по порядку — с событий сегодняшней ночи.

Подавленный, юноша на секунду задумался, а потом слова потоком полились из него:

— Придется вернуться немного назад. Примерно год назад я встретил Жанну в коридоре.

— Жанну?

— Госпожу Ренар. Во дворце.

— Можете не рассказывать, — насмешливо произнес Николя, — вас видели в коридоре, за дальними комнатами больших апартаментов, когда вы…

Покраснев, он опустил голову, словно ребенок, застигнутый на месте шалости.

— Это она.

— Зная эту даму, готов вам поверить.

— Затем она стала жить со мной. Убранство комнаты — это ее рук дело.

— А брат-обойщик?

— Тут я сказал правду.

— Но скрыли ее, отвечая на другие вопросы. Что вы скажете по поводу богатых туалетов в вашем шкафу?

— Одни принадлежат Жанне. Другие, по ее словам, достались ей после ежегодного обновления гардероба королевы. Лишние платья королева отдает своим служанкам. Однако я заметил, что на них очень дорогие кружева, и спросил ее об этом. Но она всегда умолкала, когда я задавал такие вопросы.

— Согласен; я так и вижу эту сцену. Но что же нарушило вашу идиллию?

— Уже несколько месяцев, как Жанна…

— А точнее?

— Начиная с января или февраля. У нее как будто изменился характер, она стала вспыльчивой, озабоченной. Я сказал ей об этом. Не раз задавал вопросы. Она отказывалась отвечать. Несколько ночей подряд она ночевала в своей прежней комнате. Я стал ревновать. Решил, что она принимает там мужчину, и сказал ей об этом. Она разозлилась, но потом объяснила, что речь идет о торговле старым платьем. И пригрозила, что, если я не перестану за ней следить, она меня бросит.

— Вернемся ко дню вчерашнему.

— Я ждал ее как обычно, и даже раньше, потому что двор уехал в Шуази. Время шло, а Жанны все не было. Около трех часов наверху раздался страшный шум. Последние недели у нас только и говорят, что о таинственном воре, опорожняющем ночные горшки! Поэтому я не тронулся с места, решив, что вора наконец поймали. Прождав еще немного, я заснул. Проснувшись утром, я увидел, что Жанны по-прежнему нет. Я встал и отправился к дверям ее комнаты, чтобы послушать, не доносится ли оттуда ее голос. А когда я попытался подглядеть в замочную скважину, я увидел под дверью кровавое пятно, и поднял тревогу. Неужели вы думаете, что если бы я был убийцей, я бы стал звать на помощь?

— Уже лучше! — удовлетворенно произнес Николя. — А скажите, видели ли вы ночного визитера, что приходил к госпоже Ренар?

— Однажды я видел в коридоре человека высокого роста. В другой раз это была женщина, кутавшаяся в вуаль. Но она точно выходила не от Жанны.

— А вы никогда не пробовали проследить за этими подозрительными субъектами? — спросил Бурдо.

Воцарилась тишина.

— Я долго не решался, но однажды любопытство оказалось сильнее. Я спустился по правой лестнице, чтобы оказаться у выхода раньше загадочного посетителя. Я дважды пытался его выследить. И оба раза никого не увидел, словно он растворялся в темноте или прятался в чьих-то комнатах.

— Или, — прошептал Николя на ухо Бурдо, — выходил через подвал и дровяной люк. Мне кажется, маленький водонос говорит правду. Вряд ли он все выдумал.

— Конечно, он может оказаться сообщником, но мне так не кажется.

— Известно ли вам, — продолжил Николя, обращаясь к Жаку Госсе, — что сегодня ночью инспектор Ренар ночевал в комнате своей жены?

— Я этого не знал.

— Вы могли это предполагать?

— Он никогда не приходил сюда. Жанна сохраняла за собой комнату с целью запудривать глаза остальным. Иногда она заходила туда, чтобы посмотреть на часы, но надолго не оставалась и, как только путь был свободен, проскальзывала ко мне.

— Сегодня ночью вы не заметили ничего особенного, такого, что бы поразило вас?

— А чего особенного, сударь?

— Что-нибудь необычное.

Госсе задумался.

— Постойте, сейчас соображу. Когда я отправился шпионить за Жанной, в воздухе стоял какой-то странный запах.

— Какого рода? — спросил Бурдо.

— Даже не знаю, как сказать. Мне от него стало плохо, рвать потянуло. Сладковатый и прилипчивый одновременно. Он напомнил мне… Нет, не могу вспомнить что!

— Что ж, — проговорил Николя, — вы пытались ввести в заблуждение власть, пытались обмануть полицейского при исполнении. Однако хочу надеяться, что вы раскаялись. Соберите ваши вещи и немедленно покиньте комнату. Я наложу печати, чтобы все оставалось без изменений до тех пор, пока не настанет время выяснить, что принадлежит даме, а что похищено из гардероба Ее Величества. Совершенно очевидно, что на время следствия вы отстраняетесь от работы во дворце. Ваша мать или брат смогут вас приютить?

— Надеюсь, — опустив голову, ответил молодой человек.

Под бдительными взорами обоих сыщиков он быстро собрал свою одежду, свалил ее на расстеленную на полу простыню и связал в узел. Выйдя в коридор, он обернулся, поклонился обоим магистратам, взвалил узел на плечи и тяжелым шагом направился к лестнице. Неожиданно дорогу ему преградила Этьенетта; она подошла к нему и сжала ему руку. Он молча высвободился и продолжил путь к лестнице. Девушка в отчаянии взглянула на Николя.

— Не теряйте надежды, — бросил он ей. — Он еще не оправился от потрясения….

Тщательный обыск обеих комнат не принес ничего нового.

— Что будем делать? — со вздохом спросил Бурдо. — Убийца опять опережает нас на много шагов. Чем дальше мы углубляемся в чащу расследования, тем больше улик нас окружает, однако каждое новое преступление множит наше бессилие. Убийца смеется над нами и сеет вокруг трупы.

— Вряд ли он смеется. Это, как я уже сказал, своего рода провокация. Я чувствую, как он столь уверен в своей неприкасаемости, что позволяет себе оставлять улики, которые, что бы он ни думал, непременно приведут нас к нему.

— В добрый час! По крайней мере, ты по-прежнему полон сил. И я тебя слушаю. Что делать? Куда идти?

— Не будем задирать нос, спрячем в карман честолюбие и проведем обычное полицейское расследование. Ты выполнишь все необходимые формальности, а потом отправишь тело в Шатле. Причина смерти ясна, но все же. Также ты предупредишь господина Тьерри, что это мы позволили Госсе удалиться. И пусть он как можно быстрее пришлет кого-нибудь, кто сможет рассортировать туалеты королевы. А мне придется остаться в Версале и кое-что выяснить. Я бы хотел получить ответы на вопросы, связанные с кастратами из королевской часовни: что-то слишком часто о них стали вспоминать.

— Ты действительно думаешь, что сумеешь что-нибудь нарыть в этом направлении?

— Не знаю. В нашем положении нельзя пренебрегать ничем. Опыты, интересующие герцога Шартрского, повторяющиеся намеки, куски партитуры для контратенора… Что все это значит? Я не знаю, но повторюсь: не стоит ничем пренебрегать. Доктор Месмер написал мне имена певчих из часовни, близких к принцу. Вот с ними мы и попробуем разобраться.

Николя ощущал потребность подвигаться и, покинув Дом для прислуги, отправился бродить по парку. Пересек партер, немного помедлил в Бальном зале, посидел на каменной скамье и двинулся дальше. Влекомый какими-то смутными ощущениями, он дошел до часовни. Дверь в святилище была открыта; он вошел внутрь; убранство часовни показалось ему еще более внушительным и величественным, чем во время парадных служб. Задрав голову, он принялся рассматривать роспись свода. Когда он восхищенно взирал на фигуру Господа, более напоминавшего Зевса-громовержца, тишину нарушило пение: где-то под куполом исполняли Confiteor tibi Domine.[54] По-видимому, пела женщина, однако он никогда еще не слышал такого нежного и приятного голоса. Гибкий и бархатистый, чудесный голос словно вырывался из хора ангелов, окружавших Отца Небесного; легкий и одновременно звонкий, он прекрасно дополнял роскошное убранство часовни. Придя в себя от восхищения, Николя решил узнать, кто с первых же звуков сумел покорить его. Отыскав вход на лестницу, он поднялся на возвышение и там, возле органного корпуса, увидел пожилого человека. Держа в руках партитуру, он стоял, закинув голову, и оглашал своды чудесными колоратурами.