Любовные утехи русских цариц - Эльвира Ватала

Русский писатель Мельников-Печерский описывает одного такого живого «святого» Селиванова, у которого барыньки, как величайшие реликвии, отбирали всяческие нечистоты: «Объедки своего царя и Бога принимали они как драгоценную святыню, разделяли между верными и употребляли не иначе, как натощак, с великим благоговением. Пузырьки с помоями, оставшиеся после умывания Селиванова, также рассылали как святыню, но самою великою святыней были части живых мощей, то есть его волосы и обрезанные ногти. Самые нечистоты Селиванова почитаемы были за святыню»[121].

А когда русские «божьи люди» прибыли в Афины, даже видавшие виды грязные монахи-католики были поражены. Об этом нам доносит писатель Р. Роидис: «Вот отец Афанасий, который никогда не мыл лица и ног и не употреблял вареной пищи, так как кухонный огонь напоминал ему адский. Вот отец Матвей, у которого во рту из-за изнуряющих постов кишело от паразитов. Тело отца Матвея покрыли огромные язвы, и благоверный Матвей, если какой червяк из его ран падал на землю, нагибался, поднимал его и снова вкладывал на прежнее место, ибо чем больше будет терпеть его тело, тем большую награду получит его душа»[122].

Распространенное на Руси явление кликушества, особое, благоговейное, что ли, отношение к нему общества, а также немалые материальные доходы привлекли в эту социальную группу населения огромную армию фальсификаторов-симулянтов. Они никакими болезнями не страдали, а бились в конвульсиях исключительно в церкви, и исключительно при народе, и исключительно во время богослужения. Конечно, они здорово мешали батюшке в проведении литургии. Напутствует, скажем, поп свою паству, и вдруг раздается дикий вопль, наземь бросается лохматая баба и начинает, задрав юбку, биться в истерике. Иные рвали на себе одежду, в кровь кусали губы, рвали волосы и кричали коровами, жабами и волчицами., Шум, гам, литургия испорчена. Народ молча смотрел, да и баба припадочная косо поглядывала на выставленную кружку: много ли одержимой дали? Многие симулянтки таким вот манером неплохой заработок имели и даже имения себе строили. Ну прямо как в сегодняшнее время: ходит такая побирушка с объявлением, печатными буквами на груди вывешенным, помогите, мол, добрые люди, рак у меня или там ребеночку операция нужна, и для пущей важности соседского ребенка с собой прихватит, а вечером, разодетая как пава, в дорогом ресторане с официантом долларами расплачивается.

Но, конечно, не возражаем, есть в России и другой вид нищих. Мы их называем — гордые нищие. Они вам там бумажки с ошибками на грудь вешать не будут. Поставят рядом с собой чемоданчик, то бишь футляр от своего инструмента, а сами будут замечательные мелодии классиков исполнять: ну, Баха там, Бетховена, Шопена. На вас, конечно, ноль внимания, хоть вы им десять копеек бросите в футлярчик, хоть десять зеленых. Они выше вашего подаяния! И столько в этих «нищих» гордости и собственного достоинства, что так нам и кажется, что какая-то высшая философия, далекая от исполняемой ими мелодии, их одолевает. Так и впадает в ухо эта другая мелодия с огромным словом — ПОЧЕМУ? Почему этим талантливым, гордым нищим, окончившим консерватории или учащимся в них, надо собирать себе на жизнь путем унизительного подаяния в узких проходах подземного метро? Общество больно кликушечьей болезнью. Только здесь кликушество другое: не крик истеричных баб, а молчаливый протест бунтующей души против несправедливости сегодняшней жизни.

Кликушки времен «Домостроя» так сложны не были. Они вопили открыто. И это дало право Петру I издать такой вот лаконичный, но весьма красочный указ: «Все нищие должны стоять в церкви молча». А какая баба ослушалась царского указу, ту приказано жандармам хватать и в застенки на пытки тащить. И давайте заглянем на минуточку в протокол донесений полиции во время пыток таких вот кликуш.

«Первую вздернули кверху Авдотью Акимову. „Кто научил тебя кричать?“ — допытывались. „Кричала я лягушкою и выла собакою без притворства. Скорбь меня одолела“. Семь ударов кнутом. Подняли на дыбы Авдотью Яковлеву. „Говори без утайки, по чьему наущению и с чего ты кликала?“ — „Кричала в беспамятстве, без притвору“ — одиннадцать ударов. Подвели слепую Арину Иванову: руки в хомут, ноги в ремень, дернули, она висит на дыбе. „Говори правду — с чего кликаешь?“ — „Болезнь у меня, падучая, без притвору“. Дали пять ударов»[123].

Потом всех в прядильный дом отправили на работу.

Нищая братия, толпой навещавшая царицу Анну Иоанновну и составляющая как бы постоянный штат ее челяди, нередко приводила к ней различных колдунов. Эта царица, хоть и воспитанная в прусском духе, обожала русский фольклор, в ведьм и колдунов, подобно народу, верила, даже прибегала к помощи последних, прося у них совета.

Колдун должен был давать зелье, сопровождаемое наговором или нашептыванием, придающим ему таинственное значение. Колдун, говорили в народе, связан с самим сатаной. Зелье, которое давал колдун, надо было всыпать в пищу или питье недругу. Яды русских колдунов, в отличие от западных и древнеримских, не убивали человека, но вызывали сыпь, опухоль, раны и были связаны с растениями, обладающими сильнодействующими наркотическими свойствами. Словом, русский колдун — невинное дитя по сравнению с такой, например, колдуньей-отравительницей эпохи Нерона, как Локуста.

Она вошла в историю как исключительная отравительница, убившая при помощи яда своего приготовления многих знатных римлян, в том числе жену Нерона Октавию и его брата Британика. Над накрошенным из известных ей трав варевом она держала ядовитую змею, свернутую в клубок на ее руке, которая от жара раскаленной жаровни выделяла яд, капающий в чашу. Его давали испить по назначению.

Локуста была так искусна в своем ремесле, что могла вызвать мгновенную смерть, но могла и помучить свою жертву несколько дней.

Вот как об этом пишет историк: «Британик не умер после принятия яда. Нерон Локусте: „Лекарство ты ему дала, не яд“. Локуста защищалась: „Дала малую дозу, чтобы убийство не так очевидно было“. Тогда Нерон в своем присутствии заставил приготовить яд посильнее. Дал ягненку — мучился пять часов, прежде чем околел. Приказал — еще сильнее. Испробовал на свинье. Она тотчас же умерла. Во время пира этим ядом отравили Британика».

С каким дьявольским хладнокровием происходит разговор об отравлении, словно господин отдает кухарке приказания относительно обеденного меню на завтрашний день. А все потому, дорогой читатель, что отравить человека в те времена было — раз плюнуть. Почти открыто это делалось. Вот мать Нерона кормит мужа Клавдия Тиберия отравленными грибами, и тот, конечно, в муках умирает. Вот Клеопатра корпит в своей изумительно устроенной лаборатории над новыми видами змеиных ядов. Вот впоследствии сожженная Восин вручает любовнице короля Людовика XIV бутылочку для отравления другой любовницы — Фонтанэ. И так без конца.

Слушая жуткие истории и небылицы «хожалых людей», Анна Иоанновна глубоко верила во всю нечисть, обитающую в русских сказках: в домовых, ведьм и прочие сатанинские силы.

Итак, ведьмы имеют хвост и могут летать по воздуху, превращаясь в сорок, свиней и других животных. Каждую ночь они воруют молоко у коров и любят сосать кровь молодых людей. Развлекаются они, устраивая сборища — шабаш. С этой целью натираются беладонной или дурманом и летят верхом на метле или палке. Чтобы обезвредить ведьму, надо в той избе, где она находится, воткнуть нож в крест оконной рамы. Очень часто ведьма превращается в черную кошку, о чем убедительно рассказал великий Гоголь в своих бессмертных «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Может, отсюда пошло всеобщее убеждение, что черная кошка является носителем зла, с ней связывают могущие произойти беды и невзгоды. А вот в Испании черная кошка считается зверьком, несущим удачу. Моряки, перед тем как предпринять путешествие в море, обязательно брали черную кошку на борт корабля. В Древнем Египте кошка считалась вообще животным священным. Смертная казнь грозила всякому, кто осмелится ее убить. Это только христианская религия считает черную кошку порождением сатаны.

В отличие от колдунов и ведьм существуют и добрые духи. К ним причислен домовой — домашний дух. Он зла не делает. Перед несчастьем или какой бедой предупреждает человека, показываясь ему. Да и сам похож на человека, только весь лохматый. Живет он близ печки, а в современных домах, разумеется, близ калориферов, и если вам, дорогой читатель, вдруг ночью становится тяжело дышать, не пугайтесь, это на вас наваливается домовой, уделяя вам свое особое внимание. Домовой любит те семьи, которые живут в согласии, и тех хозяев, которые рачительно относятся к своему добру и в порядке и чистоте содержат свой дом. Так что, хозяюшки, вытирайте почаще пыль, и домовой вас не тронет, косы заплетать в невозможные узлы не будет.