Фидель Кастро - Максим Макарычев

Судьба в очередной раз отвела злодейский удар от Фиделя. Тем не менее на собрании соратники с трудом убедили Кастро реже выходить в город, и обязательно в сопровождении «группы товарищей».

Поняв, что в случае физического устранения Кастро тень от его убийства ляжет темным пятном на и без того подмоченную репутацию Батисты, его окружение решает действовать другими методами – убедить мексиканские спецслужбы, что у них под боком формируется преступная группировка. Но местные спецслужбы осознавали, какой негативный общественный резонанс вызовут действия в отношении «гонимых диссидентов». К тому же они были прекрасно осведомлены о природе режима Батисты и о «популярности», которой тот пользовался на острове.

Но путем подкупа части сотрудников мексиканского федерального управления безопасности представителям кубинского посольства удалось спровоцировать мексиканские спецслужбы на обыски и аресты революционеров. 22 июня 1956 года мексиканские полицейские арестовали на улице Фиделя Кастро, затем ворвались на квартиру Марии Антонии и стали задерживать всех, кто туда приходил. В их руки попали не только тексты речей, манифестов и листовок, но и некоторые планы и схемы революционеров по соблюдению конспирации и внутреннего распорядка. Наибольший улов ожидал агентов спецслужб на ранчо «Санта–Роса», где они конфисковали партию оружия.

«Я был арестован случайно. Одна бумажка отсюда, одна оттуда, с минимальными данными: какими–то адресами и телефонами, – рассказывал об этом аресте почти четыре десятилетия спустя сам Фидель. – Мы были удачливы: нас заключила под стражу Федеральная служба безопасности, а не Тайная полиция. Она официально принадлежала армии. Они изначально думали, что мы контрабандисты <… > Им казались странными наши перемещения.

У Батисты было огромное влияние, и он подкупил Тайную полицию, чтобы арестовать нас. Нам необходимо было принимать меры, и однажды вечером, уже почти ночью, когда мы с огромным риском перемещались с одной квартиры на другую, некоторые агенты Федеральной службы, видя наши передвижения, решили нас арестовать. Они действовали хитростью. Мы шли осторожно, не поняв странных движений машин. Я стоял в тени улицы, выжидая. Сзади меня был Рамиро, в 30—40 метрах, идя по левой стороне улицы. Мы свернули в переулок, где обычно было мало прохожих. Машина поехала за нами и высадила группу людей. Я спрятался за колонну строящегося дома и попытался достать автоматический испанский пистолет с 25 пулями. И в этот момент я понял, что это бессмысленно. Это были федеральные силы. Они поймали Рамиро. Для нас началась большая одиссея в Мексике <…> Когда я доставал оружие, меня арестовали. Они думали, что поймали контрабандистов или кого–то им подобных. В то время почти не существовало проблемы наркотиков, внимание властей больше уделялось контрабанде. Нас отвезли в центральный офис.

Нас спасло то, что они почти сразу же начали разговаривать с нами. Это были люди сильные и достаточно энергичные. Они получили какие–то бумажки и продолжили расследование <…> я вспомнил, что Кандидо Гонсалес – один из наших товарищей, который нас всегда сопровождал, – положил в мою сумку номер телефона квартиры, которую мы использовали как основной склад лучшего оружия, про который знал только я и один мой товарищ. Я совсем забыл о той бумажке. И этот номер телефона нашли полицейские. Это был самый сильный удар. Однако чем больше эти полицейские о нас знали, тем больше они нас уважали»[163].

Как выяснилось позже, на деньги Батисты работали сразу две группы мексиканских агентов. У них были фотографии и анкетные данные на всех, без исключения, бойцов отряда. Фидель, узнав, что батистовские агенты подстрекают мексиканскую полицию взять ранчо «Санта–Роса» штурмом, сказал полицейским, что сам доведет их до ранчо. Расчет Фиделя был прост: увидев его в толпе незнакомых людей, бойцы не откроют огонь, как это произошло бы в ином случае.

В результате на ранчо удалось избежать кровопролития и, самое главное, «шальных пуль», которые могли быть выпущены агентами спецслужб исподтишка в Фиделя. К счастью, не была арестована ячейка Рауля Кастро, в этот момент находившаяся в увольнении. Избежали наказания и те, кто находился у себя дома или на задании. Не был арестован и Альберто Байо. На следующий день он даже написал письмо в одну из мексиканских газет, в котором предлагал явиться с повинной в обмен на освобождение учеников. Но его предложение было проигнорировано[164].

Когда спецслужбы нагрянули на ранчо, Че Гевара находился в укрытии, на дереве. Оставшись незамеченным, он мог избежать ареста. Но, увидев, что его товарищей забирают в околоток, демонстративно вышел из убежища и присоединился к двум десяткам задержанных друзей[165].

Как только ни злорадствовали кубинская пресса и политики по поводу ареста, какими только эпитетами ни награждали Фиделя и его товарищей, потирая руки от удовольствия. Мексиканские газеты объявили, что раскрыт заговор иностранных наемников, во главе которого стоит кубинский адвокат. Дошли до такой глупости, что Фиделя Кастро назвали… «тайным руководителем Мексикано–советского института культуры», а аргентинца Че Гевару «международным коммунистическим агитатором». Мария Антония Гонсалес, которая вместе с бойцами угодила в тюрьму «Мигель Шульц», куда в Мехико заключались граждане других стран, спустя годы не без иронии вспоминала: «В дешевом прозрачном нейлоновом плаще и старой шляпе он (Че Гевара. – М. М.) смахивал на огородное пугало. И я, желая рассмешить его, сказала ему, какое он производит впечатление <… > Когда нас вывели из тюрьмы на допрос, ему единственному надели наручники. Я возмутилась и заявила представителю прокуратуры, что Гевара не преступник, чтобы надевать ему наручники, и что в Мексике даже преступникам их не надевают. В тюрьму он возвращался уже без наручников»[166].

Кстати, Че Гевара создал большие проблемы для отряда: на вопрос следователя, коммунист ли он, ответил «да» и пустился в дискуссию с ним по поводу роли Сталина в истории.

Несколько недель длилось заключение Кастро и большинства его боевых товарищей в мексиканской тюрьме. Как и ранее, после неудачного штурма Монкады Фидель взялся защищать себя сам. Все доводы следствия, обвинявшего Кастро в использовании территории Мексики для подготовки восстания на Кубе, разбивались об умелую защиту бывшего адвоката. Огневую подготовку своих бойцов на ранчо он представил как уроки стрельбы для желающих совершенствовать свои навыки в обращении с оружием. Фидель отбился и от обвинений в нарушении миграционных законов Мексики, доказав, что он ведет себя на территории принявшего его государства как законопослушный иностранец, добропорядочный гость Мексики.