Следствие защиты - Клиффорд Ирвинг

Альтшулер спросил у медицинского эксперта, может ли он определить, двигался ли, стоял или лежал доктор Отт в тот момент, когда эти пули настигли его. Последовали утомительные технические подробности относительно углов попадания и возможного порядка выстрелов.

– Не могли бы вы, сэр, сократить подробности и сделать вывод, который был бы понятен нам, непрофессионалам, никогда не посещавшим медицинских школ?

– По моему должным образом взвешенному и обоснованному мнению, в момент убийства доктор Отт спокойно стоял на месте.

– У меня нет вопросов к свидетелю.

Уоррен все отлично помнил. “Он нападал на вас, когда вы его застрелили?” “Да”. “Он нисколько не колебался? Не останавливался?” “Нет”. Это была версия Джонни Фей, которую ей предстояло изложить суду в своем свидетельском показании. Если Клайд спокойно стоял, это означало, что особых оснований для стрельбы в него не было, и в то же время, что подзащитная солгала своим адвокатам.

Уоррен перешел к перекрестному допросу эксперта, однако доктор, который был не только судебным патологоанатомом, но и юристом, не уступил ни на йоту.

– Сэр, ваше мнение относительно того, что доктор Отт спокойно стоял в тот момент, когда пули настигли его, нельзя назвать установленным фактом, не так ли?

– В данном случае это можно считать именно фактом. Истец почти наверняка спокойно стоял на месте.

– “Почти наверняка” – это не значит “абсолютно точно”, так ведь?

– Хорошо, я внесу поправку. Как эксперт, я нисколько не сомневаюсь в этом.

Чем больше Уоррен придирался к нему, тем тверже тот становился.

– А случалось ли когда-нибудь так, чтобы ваше мнение, сэр, оказывалось ошибочным?

– Нет, насколько мне помнится, хотя я и отдаю себе отчет в том, что оправдательный вердикт может считаться доказательством моей ошибки.

– То есть вы имеете в виду, сэр, что на другом процессе вы засвидетельствовали набор фактов или возможностей, а суд не поверил вам. Правильно я вас понял?

– Заявляю протест, – сказал вставая Альтшулер. – Он и не думал о том, во что поверил или не поверил другой cyд.

Уоррен повернулся к судье Бингему:

– Ваша честь, этот свидетель – эксперт, и ему разрешается отвечать так, как он сочтет нужным.

– Да, вроде того, – сказал судья. – Но не думаю, что я могу это разрешить. Протест поддержан.

– Больше нет вопросов, – сказал Уоррен, сев на место и начав покусывать кончик карандаша.

Джонни Фей бросила на своего адвоката мрачный вопросительный взгляд. Глаза Рика были спрятаны за поднятой ко лбу рукой.

В качестве вещественного доказательства суду были предъявлены фотографии тела жертвы, а затем Томми Руиз, сержант отдела по расследованию убийств, рассказал о своем прибытии на Ривер-Оукс. Он нашел обвиняемую ожидающей перед входом в дом. Прежде чем выйти ему навстречу, она стряхнула на газон пепел с сигареты. Сославшись на свои записи как на материал, послуживший основой для полицейского рапорта, Руиз процитировал слова, сказанные Джонни Фей: “Когда мы спустились по лестнице, я попыталась покинуть дом, но в коридоре, загородив мне дорогу, стоял Клайд… Я схватила кочергу, чтобы защитить себя, но он ее у меня отнял… Я не собиралась убивать его, но Клайд шел на меня, как старый медведь-гризли; шел, размахивая кочергою над головой”. Кочерга эта, как засвидетельствовал Руиз, действительно была обнаружена в восемнадцати дюймах перед белым кожаным диваном, стоявшим посреди гостиной. Тело доктора Отта находилось наполовину на диване, наполовину на полу.

С помощью учительской указки и большого трехцветного архитектурного плана, укрепленного на подставке, Руиз дал детальное описание особняка Отта. Альтшулер заставил свидетеля остановиться на громадных размерах гостиной (что-то фута тридцать два на сорок пять да плюс к этому одна ниша для рояля и другая – для книжного шкафа и дивана), на расположении мебели в комнате, на широкой мраморной лестнице, которая вела из вестибюля на второй этаж, и на просторном арочном проходе из гостиной в вестибюль и к входной двери.

Альтшулер спросил:

– Скажите, сержант Руиз, если бы в вестибюле или в коридоре стоял человек, то существовала бы для другой персоны какая-то сложность в том, чтобы пробежать мимо или – лучше скажем – обежать вокруг него? Я имею в виду, не слишком ли узко это пространство, чтобы один человек оказался там в состоянии увернуться от другого?

Рик Левин заявил протест: “Призыв к высказыванию предположения”.

Они с Уорреном договорились, что перекрестный допрос сержанта Руиза будет проводить Рик, а только адвокат, назначенный для этого, имел право заявлять протесты во время прямого опроса свидетеля.

– Поддерживается, – немного подумав, сказал судья Бингем. – Вы можете перефразировать свой вопрос, мистер Боб.

Альтшулер спросил:

– Сколько приблизительно людей среднего сложения, поставленных бок о бок, могло бы поместиться в этом арочном проходе, сержант Руиз?

– Десять или двенадцать, – ответил Руиз.

– Не стояло ли там какой-то мебели или других предметов, которые могли бы воспрепятствовать свободному выходу?

– Нет, сэр. Ничего.

– А какова общая площадь вестибюля?

– Восемнадцать футов на восемнадцать. Так что, полагаю, где-то свыше трехсот квадратных футов.

– То есть триста двадцать четыре квадратных фута там есть наверняка?

– Да, сэр.

– Что касается размеров спальни?

– О ней можно сказать то же самое.

– А в вестибюле была какая-то мебель, загораживавшая проход в том или ином направлении?

– Пара резных деревянных стульев, но они стояли у стены. Два маленьких резных столика с лампами под шелковыми абажурами, но и они также располагались вдоль стены, по обе стороны от двери. В сущности, там было большое свободное пространство.

– Когда вы прибыли в дом доктора Отта, сколько времени уже прошло после телефонного звонка миз Баудро в полицию?

– Около двадцати минут.

– Миз Баудро, на ваш взгляд, была пьяна или трезва?

– Протест! – прервал Рик. – Ее не подвергали никаким тестам. Призыв к высказыванию предположения свидетелем.

– Поддерживается! – провозгласил судья.

– Еще один вопрос. Тот белый кожаный диван в гостиной – как далеко он находился от мраморной лестницы?

Руиз внимательно вчитался в свои записи, затем сопоставил их с архитектурным планом особняка.

– Я бы сказал, около шестидесяти пяти футов.

Альтшулер отпустил свидетеля, и к перекрестному допросу перешел Рик. К несчастью для адвокатов защиты, Томми Руиз не принадлежал к числу лгущих или жульничающих полицейских. Рик оставил в стороне теоретический вопрос о возможности или невозможности для обвиняемой покинуть помещение, сосредоточившись на ее подавленном состоянии в момент прибытия полиции.

Альтшулер попросил разрешения на повторный опрос свидетеля.

– Сержант Руиз, вы только что засвидетельствовали, что вскоре после того, как миз Баудро встретила вас у входной двери с сигаретой в руке, на глазах у обвиняемой выступили слезы, и она показалась вам глубоко потрясенной. Скажите, в тот момент вы стояли близко к ней или на некотором расстоянии?

– Близко. Всего в нескольких футах.

– Почувствовали вы запах спиртного, исходящий от нее?

– Нет, сэр.

– Судя по ее виду, она понимала, что делает?

Рик снова выступил с протестом.

Своим раскатистым баритоном Альтшулер воскликнул:

– Ведь они сами открыли дверь ко всякого рода размышлениям на этот счет, ваша честь! Они спросили мнение сержанта о состоянии миз Баудро в момент прибытия полиции. Я не возражал. Теперь и я должен пройти этот путь.

Судья Бингем сказал:

– Очень сожалею, мистер Левин. Но мистер Альтшулер прав. Я вынужден отклонить ваш протест.

Он повернулся к Руизу:

– Вы можете отвечать.

– Мне показалось, что она точно знала, что делает, – заявил Руиз.

– Скажите, в самом начале или впоследствии не путала ли она слова, не делала ли каких-то странных движений и не говорила ли чего-то такого, что заставило бы вас предположить, что она сильно пьяна?

– Нет, – ответил Руиз, – она выглядела абсолютно трезвой и вполне владела собой.

Уже на улице, когда Джонни Фей шла, на несколько шагов опережая адвокатов, Рик задумчиво заглянул в спокойные глаза Уоррена:

– Похоже, это будет немножко круче, чем мы предполагали.

– Альтшулер готовится, – заметил Уоррен.

За ленчем вместе со своими адвокатами, в том же самом садовом ресторанчике, где Уоррен когда-то беседовал с судьей Бингемом, Джонни Фей сидела с мрачным видом.

– Я ничего не понимаю, – сказала она. – О чем была вся последняя часть? Что за грандиозная проблема с этим “пьяная или непьяная”?