Ёж - Алексей Антонов

Я закрыл глаза и с силой зажмурился, пытаясь понять, пытаясь уловить эту незримую деталь, но она вновь и вновь скрывалась от меня. Я, как и она, не представлял, какой сейчас день недели, я не был уверен во времени суток. Открыл глаза и посмотрел в окно, на улице был день или утро, немного хотелось есть, но я отложил все завтраки и обеды на потом. Решительным движением я оторвал себя от кровати и направился к выходу, захватив с собой карабин. Однако, если верить ей, нужды в оружии не было, оно было тут не более чем железяка, исторгающая громкие звуки. Седой выстрелил в темную фигуру и тут же получил пулю в лоб, я повторил его ошибку и схлопотал ее в ногу. Я был уверен в том, что охотник стрелял в голову, и тень ответила ему тем же, я стрелял в ногу… связь была очевидной. Что-то зловещее было в этом. ОНО отвечало тем же, как в одном из законов Ньютона сила действия была равна силе противодействия. Значило ли это, что, реши я пройти мимо, я просто бы прошел мимо, без лишних истерик, стрельбы и тому подобного?

Я вышел на улицу, сдвинув тяжелую створку на двери, действительно, было утро, часов десять-одиннадцать, не больше. Солнце медленно поднималось над лесными исполинами, наполняя теплом этот мир. Кряхтя, я присел на крылечко, расположил рядом с собой карабин и закурил. Тишина и умиротворение вокруг, я бы даже остался пожить здесь, будь у меня такая возможность, если, конечно, вычеркнуть из окружающего таинственное НЕЧТО, что сминало людей ради своей забавы.

Дождя давно не было, и запасы воды в бочке потихоньку иссякали, я даже задумался о том, чтобы отправиться к Ежу с парой фляг и наполнить их живительной влагой. Но после пробасенок Степаныча к реке идти как-то не хотелось, теперь она представлялась мне злобным монстром, рассекающим тайгу. Хотя я прекрасно помнил, как выглядит эта речушка, не отличающаяся от тысячи иных рек. Мягкие, пологие берега, поросшие травой, у изгиба вода усиливала свой бег, и тут берега были покруче, над водой склонилась пара сосен, казалось, еще год-другой и река смоет их, унося вниз по течению. Над рекой все то же синее небо с ярким солнцем, но все-таки в ней было что-то от иного мира, непонятного людям, хотя я этого и не чувствовал. Могу сказать одно, что водичка в реке была кристальной чистоты и здесь можно было поставить небольшой автоматизированный заводик по розливу воды в бутылки и продавать ее под маркой «Вода Полярного круга» или что-то в этом духе.

…Через час я позавтракал и перебинтовал свою ногу, рана почти полностью затянулась, и о ней напоминал лишь огромный синяк. Я почти не испытывал усталости и боли при передвижении и собирался в ближайшее время отчалить, хотя я не знал, удастся ли покинуть Еж. До прочтения дневника я был в этом уверен, да я даже и подумать не мог о том, что кто-то там будет мне препятствовать, теперь же я боялся отходить далеко от дома. Когда я размышлял о том, что не сегодня-завтра я отправлюсь в путь, горячая волна страха зарождалась где-то в желудке и, обжигая, поднималась к затылку, поднимая волосы на голове и затягивая их в крепкий узелок. Было страшно, но, как истинный скептик, я верил в то, что мифы рассеются, и я беспрепятственно покину город. А там меня ждала большая земля. Я даже улыбнулся, думая о том, как вернусь назад, закопченный, со шрамом на ноге, Вике лучше бы ничего не знать, скажу, что порезался, но друзья оценят историю, она еще долго будет ходить среди таких же сталкеров, как и я, это легенда, и она будет обо мне. Было что-то от ребячества в этом, но кто мы, если не дети?

В дверь избушки врезалось что-то массивное, причем массивное настолько, что затрещало стекло в рамах, мне даже показалось, что пол уходит из-под ног. Я вскочил и схватил карабин, но не успел снять его с предохранителя, как раздался новый удар, меня шатнуло в сторону, это было похоже на землетрясение. Дверь трещала, скобы натужно хрипели, но держали оборону. Я выскочил в предбанник и направил карабин на дверь. Третий удар, казалось, вышибет дверь, но та устояла, одна из скоб почти выскочила из паза и четвертого удара не выдержала бы. Время на раздумья не было, как бы избушка ни была крепко сколочена, она не была рассчитана на силищу, что пыталась проникнуть внутрь. Стрелять в этих местах было опасно, даже в тех случаях, когда ты был уверен, что перед тобой враг, но я не мог ждать, когда то, что было снаружи, окажется внутри. Подозреваю, оно выламывало дверь не для того, чтобы вести со мной светские беседы за чашечкой черного чая. Я нажал на курок, пуля с треском прошла через дверь, снаружи что-то хлюпнуло, не думая, я спустил курок еще дважды, и рядом с первой аккуратной дырочкой появились еще две. По ту сторону двери что-то грузно стукнулось о крыльцо и со вздохом повалилось в траву.

Я прислушался, не собираясь тут же распахивать ворота и вылетать на улицу, рассматривая поверженного врага. Снаружи было тихо, похоже, трех моих посланников калибром семь шестьдесят два хватило с лихвой. Однако это не мог быть медведь, дверь, что перекрывала проход в избу, под силу было выломать лишь стаду бурых, но те в стада не собираются, оставаясь сугубо индивидуальными животными. Слоны и носороги тут не водились, да если бы и водились, тремя пулями из карабина я бы их только разозлил, думаю, что и медведя я не завалил бы так успешно.

Я прошел в комнату и выглянул в окно, пытаясь рассмотреть то, что лежало перед крыльцом. Но ни одно окно не выходило во двор так, чтобы мне хватило угла обзора, я лишь захватывал краешки ступенек, то, что было перед ними, я не видел. Оставалось надеяться, что незваный гость был уже мертв.

Вернувшись в предбанник, я обнаружил странную штуку: скоба, которая должна была вылететь при следующем ударе снаружи, целехонька сидела на месте, без видимых изменений. О недавней стычке напоминали лишь три аккуратных отверстия в двери. Я даже потрогал руками стальной крюк, пытаясь его расшатать и вытащить из балки, но он сидел как влитой и его ничто не способно было сдвинуть с места. Я даже моргнул пару раз, пытаясь скинуть наваждение, но скоба была на месте, что бы я ни делал. Не помогли щипки правой и левой ладони, если это и был сон, то весьма реалистичный. Здесь творилась одна из тех чертовщин, которые описывала она в своем дневнике, я начинал ощущать себя Алисой в зазеркалье, вот-вот выскочит кролик и увлечет меня в нору, где абсурда было больше, чем здравого смысла. А может, я уже был в этой диковинной стране?

Как в тумане, я откинул засов в сторону и вышел на крыльцо, держа карабин так, чтобы его было легко вскинуть в боевое положение. Деревянные доски, по которым я ступал, были залиты кровью, словно здесь недавно освежевали барана. Я однажды наблюдал эту процедуру на Северном Кавказе, честно сказать, потом я не мог есть блюдо, приготовленное из бедного животного, которого резали живьем, чтобы еще не остановившееся сердце вытолкнуло больше крови. Здесь было что-то похожее. Я посмотрел туда, где была первая ступенька, именно оттуда я слышал стук упавшего тела. В траве, заливая ее собственной кровью, лежала симпатичная темноволосая женщина лет тридцати, в заношенных джинсах и полосатой футболке. Три аккуратные дырки в груди говорили о ранении, не совместимом с жизнью, взгляд ее уже остекленел и был неживым, кожа прямо на глазах становилась бледной. На миг я ощутил тошноту и головокружение, с трудом удержался на ногах и словно в забытьи спустился вниз по лестнице, отбросил в сторону карабин и упал перед ней на колени. В том, что это она , не было сомнений, именно она жила в этом городе долгие годы, она выжила в той передряге много лет назад с тем, чтобы я в приступе, наполненном фантомами, застрелил ее. Не знаю, откуда пришло это понимание, но я был твердо уверен, что ее дневник я только что закончил читать. Единственный человек, который мог пролить свет на то, что здесь происходит, человек, в ногу шагавший с кошмарами, в которые превращалась моя жизнь. Она не могла выламывать дверь, она не могла повредить скобы и не повредила их, все это было в моем воображении, мне всего лишь показалось, причудилось, и я убил ее. Но все было так реально…

Котенок выскочил на улицу, ловко спрыгнул с крыльца на траву и начал обнюхивать ее лицо, старый знакомец, который не вырос ни на миллиметр за эти годы и оставался все тем же котенком с огромными глазами. Я как-то уже привык к этой мысли, но почему-то она вновь въелась мне под корку. В такие моменты голова становится ясной и в ней проносится миллиард мыслей в секунду, кажется, что мозг сейчас перегрузится и закипит. Я уже успел подумать о том, что меня посадят на Большой Земле за убийство, с другой стороны – никто не знал о том, что она до сих пор жива, цинично? Да, цинично, но в здешних обстоятельствах цинизм допустим, здесь вообще не существовало норм и морали. Следующая мысль была о ее родителях, думавших о том, что дочь их бесследно сгинула в тайге, но она здесь жила, словно Робинзон Крузо в заточении безбрежного океана. Одна на маленьком острове…