Память льда. Том 2 - Стивен Эриксон

Мой обет…

– Отрадное приглашение, судари, рад его принять. Благодарю вас. Госпожа, – обратился он к Корлат, – примите мои глубочайшие извинения.

– Извиниться должна я, – ответила тисте анди. – Я была неосторожна и беспечна, и не учла, кто́ вы.

Трое малазанцев посмотрели на них, переводя взгляд с одной на другого, но никто не сказал ни слова.

– Позвольте, – наконец проговорил Скворец, двинувшись вниз по склону к лагерю Войска Однорукого.

«Мостожог» Быстрый Бен шёл рядом с Итковианом.

– Что ж, похоже, Серебряная Лиса сегодня удивила нас всех.

– Я не знаю её, сударь, потому не могу ничего сказать о её поведении.

– Ты от неё ничего не почувствовал?

– Этого я не говорил.

Мужчина блеснул белозубой ухмылкой.

– Правда. Не говорил.

– Она совершила страшное зло, сударь, но оно ничего не весит на её плечах.

Быстрый Бен со свистом втянул воздух.

– Ничего? Ты уверен? Худов дух, это нехорошо. Совсем нехорошо.

– Ночная Стужа, – отозвался шедший позади них Паран.

Быстрый Бен, оглянувшись, бросил на него взгляд.

– Думаешь?

– Знаю, маг. Хуже того, Ночная Стужа была – и есть, – чем-то большим, чем мы полагали. Не просто Высшая чародейка Империи. Характер жёсткий, как камень. Её возлюбленный, Беллурдан, уравновешивал её, но я совершенно не чувствую теломена.

– А Рваная Снасть?

– В тени. Наблюдает, но, похоже, без особого интереса.

– Мы говорили о женщине по имени Серебряная Лиса, – пробормотал Итковиан, – Но теперь вы упомянули трёх других людей.

– Прости. Они все возродились в Серебряной Лисе. Долгая история.

Итковиан кивнул:

– Необходимость вынуждает их сосуществовать, несмотря на разительное отличие характеров.

– Да, – вздохнул Паран. – Неудивительно, что иногда происходит конфликт воль…

– В ней нет конфликта, – сказал Итковиан.

– Что?

– Между ними согласие, сударь. Она спокойна внутри.

Они спустились с холма, подошли к лагерю малазанцев. Скворец и Корлат шли в полудюжине шагов впереди, бок о бок, близко.

– Вот оно, самое удивительное открытие этого дня, – пробормотал Быстрый Бен.

– Пока что, – отметил Паран. – Что-то мне подсказывает: о это ещё не всё.

– Господа! – прохрипел голос за их спинами. – Пожалуйста, погодите, пока выдающиеся, но трагически короткие ноги Круппа спешно принесут его в ваше общество!

Этой вычурной фразы хватило, чтобы покрыть разделявшее их расстояние, так как трое мужчин остановились, ожидая запыхавшегося Круппа, и продолжили путь уже вместе с ним.

– Ветер удачи! – пыхтел Крупп. – Он донёс до Круппа ваши слова…

– Очаровательно, – сухо проговорил Быстрый Бен. – И у тебя, разумеется, есть замечание или десяток замечаний насчёт Серебряной Лисы.

– Именно! В конце концов, Крупп был свидетелем упомянутого ужасного Соединения. Но тревога, воспоследовавшая за сими событиями, утихла сама по себе, ибо истина вышла из темноты и пала к обутым в туфли ногам Круппа.

– Тут уж несложно себе представить, как ты споткнулся и повалился лицом вниз, даруджиец, – отметил маг.

– Небрежная формулировка, великодушно допускает Крупп, но никто из вас не видел, как Крупп танцует. А танцевать он умеет, да с такой грацией и мастерством, что дух захватывает! Он скользит, словно неразбитое яйцо по смазанной сковороде. Споткнуться? Упасть? Крупп? Никогда!

– Ты говорит про какую-то истину, – напомнил Паран.

– О да! Многие истины скачут вокруг Круппа, будто стая щеночков, и каждую он по очереди треплет по голове, как всякий добрый хозяин. Итог? Крупп говорит, что внутри Серебряной Лисы всё хорошо! Успокойтесь. Расслабьтесь. По… верьте, ох…

– Споткнулся?

– Глупости. Даже оговорки имеют ценность.

– Правда? И какую же?

– Это слишком тонкая материя для слов, увы. Нам нельзя уходить слишком далеко от того, что только что было на языке или даже у ног – от темы истин…

– Которые скачут, как щеночки.

– Именно, капитан! Если точнее – как щенки волчицы.

Двое малазанцев резко остановились, к ним присоединился Итковиан, так как сонный, завораживающий поток слов Круппа внезапно выявил суть, вокруг которой бурлил, словно вокруг камня. Камень… одна из истин Круппа? Эти малазанцы к такому привыкли – или же они просто умнее меня.

– Выкладывай, – прорычал Паран.

– Выкладывать что, дражайший капитан? Крупп упивается ловкой двусмысленностью, так он запасает секреты, как и следует всякому уважающему себя скопидому секретов. Касается ли дело скованного честью бывшего наёмника, что идёт с нами? Да, но не напрямую. Скорее – отряда, который он лишь недавно покинул. Не напрямую, Крупп ещё раз подчёркивает. Двое древних богов, некогда – просто духи, первые, бегущие рядом со смертными, старинными т’лан имассами из плоти и крови, древнейшие из спутников. И родня их, что по сей день бежит с т’лан имассами. Двое богов-волков, да? Есть ли здесь такие, кто не помнит сказку об их разлуке и вечном поиске друг друга? Разумеется, все вы её помните. Печальная история, впечатлительные дети такое не забывают. Но что их разлучило? Что говорит сказка? «Затем однажды на землю пришёл ужас. Ужас с тёмного неба. Спустился, чтобы расколоть мир. И любовники были разлучены, чтобы никогда больше не встретиться». И так далее, и тому подобное. Разумеется, господа, сей ужас был роковым нисхождением Павшего. И то исцеление, каковое требовалось сотворить уцелевшим силам, оказалось сложной, тяжкой задачей. Старшие боги сделали то, что могли, но поймите, они сами были моложе, чем двое богов-волков, и – что важнее – получили власть не потому, что шли в ногу с людьми – или теми, кто однажды станет людьми, то есть…

– Пожалуйста, остановись! – оборвал его Паран.

– Крупп не может! Остановиться здесь значит потерять то, что должно быть сказано! Остались лишь самые туманные воспоминания, и даже они сдаются перед наползающим мраком! Хрупкие фрагменты приходят, точно разорванные сны, и обещание воссоединения и возрождения утрачено, обещанное искупление бродит по тундре неузнанным, воет вместе с ветром, но спасение рядом! Разлучённые духи объединены решимостью. Резкий дух, чтоб удержать остальных на пути, несмотря на всю ту боль, каковую испытывают другие. Другой дух, чтоб крепко держать боль заброшенности, покуда на неё не найдётся подходящего ответа. И третий дух, полный любви и сострадания – пусть и немного бесхитростного, – чтоб скрасить время ожидания. И четвёртый, владеющий силой необходимого излечения старых ран…

– Четвёртый? – быстро проговорил Быстрый Бен. – Кто четвёртый в Серебряной Лисе?

– Как же – дитя заклинателя костей т’лан имассов, разумеется. Дочь Пран Чоля, та, под чьим истинным именем мы все её знаем!

Взгляд Итковиана скользнул мимо Круппа, и он увидел Корлат и Скворца в двадцати шагах впереди, перед большим навесом. Они смотрели назад, на группу, без сомнения с любопытством, но уважительно держались на расстоянии.

– Так что Крупп всем советует, – крайне довольным голосом продолжил после паузы даруджиец, переплетя пухлые пальцы на животе. – Вера. Терпение. Ждите того, чего нужно ждать.

– И это ты называешь объяснением? – хмуро уточнил Паран.

– В этом сама суть объяснения, дорогие друзья. Связно, чисто, разве что изложено немного затейливо. Точность – это искусство. Острота высказывания должна главенствовать, она предотвращает увиливание. Истины – материи нетривиальные…

Итковиан повернулся к Скворцу и Корлат и двинулся вперёд.

– Итковиан? – окликнул его Паран.

– Я вспомнил об алчбинском эле, – бросил тот через плечо. – Много лет прошло, но внезапно жажда стала невыносимой, сударь.

– Я с тобой, погоди.

– Погодите, вы, трое! Как насчёт Крупповой невероятной жажды?

– Милости прошу затейливо погасить её, – ответил Быстрый Бен, нагоняя Итковиана и Парана. – Но сделать это где-то в другом месте.

– О нет! Но не Скворец ли машет рукой Круппу? Щедрый, добрый солдат этот Скворец! Мгновенье! Крупп нагоняет!

Двое морпехов сидели на камнях, которыми прежде обложили типи, в пятнадцати шагах от того места, где стояла Серебряная Лиса. Тени вытягивались по мере того, как над прерией угасал день.

– Ну что, – пробормотала одна из них, – думаешь, ещё долго?

– Кажется, она толкует с т’лан имассами. Видишь, как вокруг неё кружится пыль? Может занять всю ночь.

– Есть хочу.

– Ага. Если честно, я уже кошусь на твои кожаные ремни, дорогая.

– Беда в том, что они про нас забыли.

– Это не беда. Наверное, мы больше не нужны. Ей не требуются охранники. Точно уж не такие сопливые смертные, как мы. А мы уже видели всё, что следовало, то есть с докладом опаздываем.

– Мы и не должны докладывать, милая. Помнишь? Кто хочет услышать от нас новости, приходит сам.

– Да, только давно уже никто не приходил. Что я и хотела сказать.