Империя мертвецов - Кэйкаку Ито
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Меня преследуют неприятности! – хмыкнул он.
Адали, придерживая подол платья, перемахнула через перила, вцепилась в лестницу и крикнула:
– Посмотрели!
– Что?!
– Лог за последние несколько месяцев! Как думаете, чем я занималась на корабле? Разрабатывала алгоритм анализа логов, чтобы проанализировать коммуникации об инцидентах с мертвецами. Ваша карта тоже пришлась очень кстати. Гоняться за Тем Самым по следам уже случившихся событий бесполезно, надо выслеживать его по каналам телеграфа. Я проследила, по каким направлениям уплотнилась корреспонденция после инцидента в Энрёкане. В том числе – в каких странах увеличился оборот данных между Аналитическими Машинами. Они тоже что-то замечают. Среди этих точек самые перспективные – Каир, Берлин, Вена, Москва, Буффало, Провиденс…
– Провиденс!
Адали кивнула, идеально отточенным движением века подмигнула мне и соскользнула вниз по лестнице.
Барнаби взвалил безропотного Пятницу на плечо и поспешил за ней.
II
На перевоплощение нам выделили жалких полдня.
Мы одолжили в «Пинкертоне» мертвецов похожей комплекции, загримировали их и едва успели переодеть в свою одежду. Работать пришлось наспех, получилось чуть лучше, чем ничего, но на первый взгляд сойдет – и ладно. Грант, увидев наших двойников, вынес беспристрастный вердикт: «Скажем, что вы все внезапно заболели и никого не принимаете».
Мы торопились как могли. Вернулись из Маунтин-Вью обратно в Сан-Франциско и наняли экипаж до вокзала. На платформе, составленной из стальных балок, стоял и уже окутывал всех клубами пара огромный поезд. Американские паровозы легко можно узнать по нахлобученным на дымовую трубу искрогасителям в форме алмаза, похожим на дурацкую шапку, и решеткам спереди, так называемым «коровохватателям». И платформа, и сам состав сбивали меня с толку своими гигантскими размерами.
– Я не понимаю, зачем так суетиться, – беззаботно заметил Барнаби, на которого сгрузили все чемоданы.
– Если То Самое сорвется с места, придется начинать все сначала, – задыхаясь, объяснил я, сам понимая, что следовало бы попридержать коней. Сигнал по телеграфу распространяется несопоставимо быстрее, чем та скорость, с которой мы рассчитываем добраться до точки назначения, так что если его предупредили, то мы безнадежно опоздали. У Того Самого всегда будет в запасе предостаточно времени, чтобы уйти от нашей даже самой стремительной погони.
А вот Адали, которая успела расположиться в нашем купе, оставалась спокойной, как озерная гладь. Она протянула мне платок со словами:
– Не беспокойтесь. Я уверена, за два года он уже обратил внимание, что еще кто-то, кроме него, научился управлять мертвецами, и не убежит, раз мы сами спешим ему навстречу. Можно сказать, он выслал приглашение. Мне показалось, он не слишком озадачивался зашифровкой логов. Оставил след для человека, про которого знал, что тот в состоянии справиться с управлением. Уверена, он нас ждет и очень хочет поговорить.
Адали уже прочертила по земному шару кольцо из крови живых и мертвецов. Она пыталась подарить Батлеру месть, но одновременно бросила вызов Тому Самому. Сделала из себя приманку и проверила, клюнет ли на нее противник. Когда добыча убегает, сделать из нее охотника – неплохой ход. Свет падал так причудливо, что холодное лицо Адали в отражении стекла немного напоминало скелет.
Мы мчались по железной дороге, пересекающей континент через острые пики Сьерры-Невады.
Глаза так привыкли к бесконечному подъему, что у меня что-то произошло с ощущением плоскости. Стало казаться, что земля ровная, а поезд накренен. Бесконечный несменяемый пейзаж меня почти гипнотизировал, и я страдал от тех же иллюзий, которые заставляют путника, очутившегося на пустоши, ходить кругами.
Несмотря на необъятность Штатов, трансконтинентальная железная дорога еще совсем юна. С востока полотно строил «Юнион», с запада – «Сентрал», а встретились они в Промонтори-Пойнт, штат Юта, всего лишь десять лет назад. Строительством железных дорог в Штатах занималось не федеральное правительство, а частные компании, которые прокладывали выгодные для себя маршруты. Насколько я понимаю, одна из побед Гранта состояла как раз в том, что он все-таки заставил не желающие сотрудничать компании соединить восток с западом.
Железные дороги изменили облик планеты, сделали ее больше похожей на шар, которым она являлась. Раньше запад и восток Северной Америки – только представьте! – соединялись главным образом через Панамский перешеек. Приходилось спускаться на юг через все побережье, там пересекать перешеек на поезде, а потом – обратно на север, снова вдоль берега. На дне залива Сан-Франциско так и покоятся корабли, которые бросили переселенцы во время золотой лихорадки. С появлением поездов фронтир сместился к конечным железнодорожным станциям, но запад страны все так же оставался диким краем.
Признаться, я по простоте душевной удивился, что мешало путникам, раз нет железной дороги, идти на запад пешком, но мой вопрос растворился в бесконечной цепочке неприступных гор.
Через окно беспощадно задувало черный дым и копоть, и мы постоянно занимались тем, что отирали собственные лица. Коровохвататель, установленный перед локомотивом, вопреки своему названию сталкивал с путей не коров, а бизонов. Чего-то я в этом мире явно не понимаю. Мое недоумение усилилось, когда я узнал, что находятся жулики, которые специально подкладывают на пути дохлую скотину и требуют потом с компаний компенсацию.
Рельсы, тянущиеся бесконечно среди пустошей, разумеется, прокладывали мертвецы. Их в большом количестве завезли из Китая, и без них такое сложное направление не освоили бы. Насколько я понимаю, многочисленные «чайнатауны» на Западном побережье – след того строительства. Нет, понятное дело, то были не города мертвецов, но эти кварталы построили их соотечественники.
Меня замучили колики и переутомление, поэтому я изменил свой режим питания. Сейчас как раз сидел в вагоне-ресторане. Основной пассажирский поток еще не появился, и подавали только кофе и закуски, но в этой стране вся снедь все равно на один вкус, да и на еду она не очень-то и похожа. Батлер заявил, что «не желает слышать этого от англичанина», что вызвало у меня несказанное раздражение.
Пока я пытался скрасить отвратительный кофе хотя бы сахаром, ко мне широкими шагами подошел Барнаби и подсел напротив. На мой вопрос о том, где он шатался, ответил:
– Беседовал с одной почтенной леди, – и бодро добавил: – Думаю, лет тридцать назад она была очаровательной мисс.
Он, вероятно, хотел посмеяться над моей реакцией. А сам тем временем выложил на стол куль чайного цвета.
– Кто-то же должен был раздобыть нормальный обед.
Оттуда выглядывала бутылка домашнего лимонада и здоровенные куски хлеба, из которых торчали толстые шматы сыра и ветчины и несколько листов салата. Вояка вытащил нож из
