Империя мертвецов - Кэйкаку Ито

Пока я разглядывал все это, свесившись через чугунные перила, Адали прошла дальше. В центре колодца возвышался самый сложный из сотворенных современной цивилизацией механизмов – Аналитическая Вычислительная Машина. На ее поверхности я не увидел ни труб, ни каких-либо проводов, а гладкие стороны многогранника прилегали друг к другу без швов, и она вздымалась к небесам подобно мороженому в рожке. Вид у этого огромного чуда техники был диковинным, но внутри курсировал такой объем данных, что его сравнение с вулканом не кажется мне высосанным из пальца. Передо мной покоился колоссальный механический мозг, работающий на силе электричества и пара.

– «Поль Баньян»[51], – раскинув руки, представил нам Машину молодой человек, вклинился между мной и Адали и фамильярно обнял нас обоих за плечи.

Уильям Сьюард Берроуз. В каких-то двадцать лет основал компанию «Миллиллион». Уроженец города Рочестер, он заинтересовался Аналитическими Машинами и ухватил свой шанс, когда Западное побережье расцвело от золотой лихорадки. Словом, один из тех, кто погнался за американской мечтой. Заметив, как я зажимаю уши от невыносимого стука, не утративший еще мальчишечьих черт Берроуз сложил руки рупором и крикнул:

– У меня самое совершенное устройство на всем Западном побережье!.. Да что там, во всех Штатах, а впрочем, и в мире! Общая длина Олл Ред Лайн перевалила за семьсот тысяч миль, из них подводных кабелей – почти сорок тысяч. Больше двадцати тысяч городов в сети! И прогресс все ускоряется, а оборудования не хватает.

Голос Берроуза дробился у меня в ушах, и я только растерянно кивал. Знаю, что в количестве сила, но когда собственными глазами увидел, что большинство здешних операторов – мертвецы, то от такой демонстрации развития американской нации чуть не лишился чувств. В Великобритании, разумеется, тоже вовсю налаживают некропроизводство, но, чтобы подготовить и использовать их в таком невообразимом масштабе, нужно преодолеть поистине чудовищные препятствия. А здесь мертвецы уже слились с гигантским механизмом, потому бо́льшая часть некрограмм им не нужна и они заточены под одну конкретную задачу. По скорости печати я заключаю, что остального функционала они лишены. Когда я, перекрикивая шум, указал на это, Берроуз ответил:

– Да, вынужден признать, что мертвецы выходят одноразовые. Очень сильно повреждаются пальцы, но с экономической точки зрения быстрее заменять их на новых, чем чинить. А они и без пальцев себе работу найдут! – крикнул он.

Мне стало окончательно ясно, что этот юноша принадлежит к совершенно иному поколению.

23 сентября 1879 года. Мы остановились в гостинице городка Маунтин-Вью, забившегося в угол залива Сан-Франциско. Покинув Иокогаму, мы преодолели линию пересечения дат, и дорога морем до Золотых Ворот заняла две недели. Весь город на уши встал, приветствуя возвращение Гранта, но мы постарались как можно скорее улизнуть с этих мероприятий и пересечь бухту на пароме. В Маунтин-Вью стремительно развивались различные учреждения, связанные с «Миллиллионом», а сам городок превращался в промышленный центр.

– Значит, вы ищете человека? – потягивая кофе, спросил Берроуз.

Он закончил знакомить нас со своим предприятием и пригласил переместиться в помещение со звукоизоляцией. В ушах у меня все еще стоял перестук, и я невольно вертел головой в поисках назойливой мошки над ухом, но тут закашлялся – не потому, что вопрос Берроуза застал меня врасплох, а от невыносимой мерзости кофе. Берроуз – кремень, а не человек! – поставил свою чашку обратно на блюдечко так, словно и не заметил, какую гадость нам принесли, и поднял на меня глаза:

– И мои сотрудники могут вам чем-то помочь?

Предприниматель приглашающе указал на горку пончиков в густой глазури и по очереди обвел взглядом лица Адали, Батлера, мое, Пятницы и Барнаби. Мы и так убили немало времени, чтобы оттащить Берроуза от новенькой двухоперационной системы моего мертвеца, и вот он снова с неподдельным интересом разглядывает его движения. Батлер прочистил горло, и молодой человек, зыркнув на логотип с глазом на груди, сказал:

– Я с большим удовольствием вам помогу, однако, как уже сказал, предоставить доступ к «Полю» не могу. Даже по требованию федеральных властей. Мы обязаны скрывать содержание электронных передач. И то же самое касается старых логов: я не имею права открывать к ним доступ. Тем более, – улыбнулся он, – что ни один человек не найдет того, что ищет, в таком массиве данных.

Пожалуй, и в самом деле для машины, обрабатывающей такие объемные логи, не придумать более подходящего имени, чем «Поль Баньян», однако масштабы данных оказались куда больше моих самых смелых ожиданий. Тут целый город на глазах превращался в завод по обслуживанию Аналитической Машины. Мое воображение отказывалось представлять объем информации, который сквозь нее курсирует, а уж что за чудо-техника нужна для обработки этих логов?

Я обескураженно спросил:

– А вы храните все данные, которые прошли через «Поля»?

– Для этого необходимо расширить предприятие. Я планирую сделать город архивом. Такую систему можно будет смело назвать новой формой жизни! Это дорого обойдется, но человечество обязано сохранить свою коммуникацию. Мы подключим базовый обмен данными между Аналитическими Машинами и соберем здесь лог записей со всего мира. И если однажды человечество откроет способ с легкостью читать такой титанический литературный труд, то эти данные станут бесценным источником знаний о наших мыслях и жизнях. Мелочи, которые обнаружатся в историях людей, осветят нам путь к самой сути.

– Самой сути? – недоуменно повторил я, и Берроуз ответил:

– Человеческой. Мы мыслим в повествовательном ключе, но это лишь часть потенциальной производительности большого мозга. Наши мысли – ворох удобных отговорок и лживого приспособленчества. Те данные, которые мы осознаем, – всего лишь ширма, прикрывающая процессы, вершащиеся в подсознании. Опубликовать логи – все равно что раскрыть секреты мышления. Нынешнему человечеству на такое смотреть рано. Мы пока не готовы столкнуться с реальностью в ее непосредственном виде, то есть с монотонными и бесконечными списками вместо сюжетов. Мозг – это устройство, которое проецирует на экран изображение, а мы – зрители, которые бездумно следят за картинкой и не способны разглядеть фигуру художника. Прошу отнестись с пониманием, – заключил Берроуз, и Батлер жизнерадостно всплеснул руками:

– Тогда позвольте поговорить с кем-то из операторов, которые раньше служили на Восточном побережье! Разумеется, с живым.

Предприниматель нахмурился, но неожиданно покладисто принял эту идею.

– И вам этого достаточно? – спросил он, и Батлер натянуто улыбнулся, мол, чего же нам еще делать.

Несколько растерявшись от нашей податливости, Берроуз понизил голос:

– Как вы заметили, большинство наших операторов заменено на мертвецов. Но если вам интересно узнать историю операторского обслуживания…

Берроуз черкнул что-то на