Антигона - Анри Бошо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Помоги мне, Клиос, — проговорила она, прервав пение, — я слишком долго пела. Слишком долго. Я перестала понимать, кто я. Я была другой. Настоящей… Но… дети! Детям я обещала, что мы вернемся и поцелуем их на ночь. Скорее, Клиос, не надо, чтобы они плакали.
Монтур, 1 августа 1992 — Париж, 2 июня 1997
ВОССОЗДАНИЕ ДЕЙСТВИЯ
Письмо А. Бошо при всей своей сюжетной традиционности принадлежит к новым романам конца столетия. Только вместо поспевания за чувством, за паутиной ассоциаций или их вязью писателя искушает воссоздание действия. Он отмечает это повсюду: в курсе лекций «Письмо и обстоятельства», который он читал на кафедре поэтики в университете бельгийского города Лувен, в своих дневниковых записях. «Я должен увидеть, как это происходило», — настаивал он. Но происходило ли действие, о котором он пишет? Это ведь сплошная фикция, может быть, фантазм, наваждение, поэтический морок. Антигона, Этеокл, Полиник, Исмена — Эдипово потомство, которого, может, и не было — или было? Каждое имя вызывает в читателях XX века вибрацию книжной памяти, дрожь собственного Я, которое старается что-то припомнить — из единственного или коллективного бессознательного, которым нагрузили нас Юнг, Фрейд и прочая — или все это — придумывание, а реальная жизнь — совершенно другое: вода, песок, солнце, деревья, люди с разными именами — одно из которых Антигона, дочь Эдипа, которая родилась от союза единокровного своего брата с матерью, и бросилась за ним, своим братом-отцом, ослепившим себя, в никуда.
Имя вызывает к действию комплекс знаний, чувств, комплекс мифов. Отец-брат, братья-враги, а для самых начитанных — и поход семерых против Фив, который случился до начала Троянской войны.
Антигона. Воссоздание действия.
12 августа 1984
<…> Удивление сном, который разбудил меня посреди ночи. Я лежу на камнях, почти потеряв сознание. Я не упал, просто должен был лечь. Я смог бы подняться, но предпочитаю в одиночку не делать усилий. Этот сон кажется мне продолжением сна о Сивилле с рукописью и о маленьком мальчике на берегу моря — снов, которые, надеюсь помогут, поведут вперед к новому роману «Эдип, путник». По временам божество вселяется в слепца, и тогда божество это думает, действует, а иногда поет. Слепец же еще и человек, страдающий от своего несчастья, чувства вины, он тащится по дороге, не зная ни направления, ни срока своего пути. Антигона идет за ним, несмотря на запрет. Однажды на нее нападает молодой разбойник. Она зовет: «Отец, спаси меня!» Эдип выбивает оружие из рук разбойника, завладевает его мечом, хочет его убить. Антигона кричит: «Отец, не убивай его!») Эдип останавливается и говорит: «Что-то во мне хотело убить. Дорога еще длинная». Разбойник убегает. На следующий день он приходит к ним как проситель, обнимает Эдиповы колени, просит: «Научи меня». «Чему?» — «Тому, как ты видел, не видя, потому что ты отнял у меня оружие». «Я ничего не видел, ничего не знал. Кто-то видел во мне, что-то во мне действовало».
«Позволь мне идти с тобой. Я буду помогать Антигоне просить милостыню». «Ты свободен», — сказал Эдип.
1 сентября 1984
Вчера в Ботаническом саду я перечитывал «Антигону» Софокла. Рядом со мной на скамейку сели 2 женщины с маленькими детьми. Сначала меня затопила волна болтовни, но потом я понял, что то, что казалось мне просто чесанием языка, успокаивало детей и вселяло в них доверие. <…> Погода после обеда испортилась, надвигалась гроза. Я закончил чтение. Возможно, «Царь Эдип» лучшая пьеса Софокла, но Антигона — самый великий образ греческого театра.
6 сентября 1984
Сцена на берегу моря, когда Эдип теряется в созерцании. Нужно, чтобы разбойник и Антигона вмешались. Может быть, именно здесь Антигона становится «непредсказуемой дочерью» «непредсказуемого отца», о которой Софокл говорит в «Антигоне». Эдип непредсказуем со своей правдой и в требовательности к самому себе. Антигона непредсказуема перед Креонтом, но прежде всего она непредсказуема по отношению к Эдипу, когда пускается за ним в путь, заставляя его жить.
4 ноября 1984
Прекрасный текст Борхеса в послесловии к «Сообщению Броуди». Борхесом, как и Малларме, я восхищаюсь — как людьми, так и писателями. То, как он продолжил писать, после того как ослеп, и смог найти себе в последние годы свою Антигону, которая сопровождала его в путешествиях и писаниях, кажется мне весьма поучительным для понимания Эдипа. «Для меня, — писал Борхес, — написать какую-нибудь историю значит скорее открыть ее, чем просто придумать. Идя вдоль Национальной библиотеки, я чувствую, что нечто готовится захватить меня… Я не вмешиваюсь: пусть будет, как будет. Я чувствую, как это издалека начинает обретать форму. Я начинаю различать конец и начало этого события, но посередине остается черная дыра. Эта середина дается мне лишь постепенно. Если получается, что боги мне ее не явили, то в дело приходится вмешиваться моему сознанию, и мне кажется, что эти „пробки“ неизменно становятся моими самыми слабыми страницами».
15 августа 1986
<…> Антигоне не надо петь, она сама как песня, в пении и жизни.
11 сентября 1986
Возвращение в Париж. Трудный, порой нервный день, хотя накануне я видел прекрасный сон.
Сон: я знаю, что здесь Эдип и Антигона. Я их не вижу и в общем-то не слышу. Ощущение мирного счастья. Эдип что-то говорит Антигоне, но я помню только это: «Любовное изобретение одного другим». Возможно, сказано это было иначе, но именно такой смысл остался у меня в памяти, когда я проснулся…
18 октября 1986
Гегель: «Небесная Антигона — самая благородная из всех бывших на земле героинь».
Шелли (1821): «Мы стали кем-то лишь потому, что любили Антигону в предыдущей жизни».
14 марта 1987
Почему Антигона не может выйти замуж за Клиоса? Я думал, что это из-за Фив, потому что она принцесса. Теперь я понял, что это из-за дороги, из-за того пути, который она должна пройти к себе самой, как Эдип.
В трагедии в сакральном сообществе нищебродов и юродивых Эдипа поддерживает Антигона. Не будь Антигоны, Эдип мог бы стать героем из «В ожидании Годо».
3 мая 1987
<…> Вечером пошли смотреть «Антигону» Ануя. У него на удивление пошло представление (сожалею, что не нашел другого слова, поскольку раньше мне нравились пьесы Ануя) об Антигоне, да, впрочем, и о Креонте. Антигона у него — юная нервическая девица, несколько истеричная, конечно, экзальтированная, она красуется в своем героизме. Креонт это Петэн, человек, который делает то, что должно быть сделано, не боясь измарать рук, потому что нужно, чтобы город жил и жизнь продолжалась. Всегда было, всегда есть в этом чем удовлетворить власть предержащих и обеспечить им спокойную совесть.
1 сентября 1987
Мысль Софокла призывает Эдипа и Антигону в Колон, но к этой мысли приводит его их предыдущее состояние. Есть обмен через века, есть обмен и между рассеянной народной мыслью и мыслью художника, который дает ей форму. Эдип и Антигона идут к Софоклу, но долгим путем, потому что прежде должны пройти со мной этот долгий путь, в который позвал их я и который до этих пор был темен…
4 апреля 1988
<…> Когда я думаю об Антигоне, мне часто приходит в голову мысль о Богородице — Антигона больше рискует, поскольку говорит. Дева Мария говорит через молчание и через своего сына. Антигона говорит сама и являет свою собственную справедливость…
17 июня 1989
<…> Я также думаю (пока еще неясно), что потом напишу что-нибудь об Антигоне после исчезновения Эдипа. Это желание еще неконкретно…
Теперь — действие: сам роман.
А теперь — постфактум: может показаться, что в такой литературе «через молчание», в которой воображение = слову = жесту = действию = воссозданию действия реального, равно действию театральному, есть что-то от стариковского слабоумия, которое сродни многозначности детских заявлений и наблюдений о мире, в которых дерево столь же важно и значимо как человек, как найденный на дороге камень, кошка, солнце…
Анри Бошо действительно стар. Он родился в 1913 году. Он действительно восстанавливает действие, мир человека, потому что он так делал всю свою жизнь, работая психоаналитиком. В отличие от распространенного у нас мнения, психоаналитик не говорит — он молчит. Действие его пациента восстанавливается в тишине. В тишине понимания, в тишине сопереживания, знания. Поэзия, которой Бошо занимается всю жизнь, также рождается для него из тишины подсознания и еще не-сознания, из предчувствия творческого акта, который произойдет и сам заявит о себе.
Автор нескольких стихотворных сборников и прозаических книг к концу своей жизни обратился к мифу об Эдипе и Антигоне. Подводя собственные итоги, он думал о детстве человечества, о мифе, в котором отразился древний уклад жизни, когда сын не знал своего отца, поскольку жил в клане матери. VIII, IX, X, наконец, век до нашей эры…
