На перекрестках фэнтези - Кирилл Берендеев

— Да и не хочется…

— Может, тебе вера не позволяет? — насупившись, спросил Сом. — Ты басурман? Пошто с хорошими людьми в компании быть не хочешь?

Хват поерзал, упер глаза в землю и изрек:

— В сочинениях Максимуса Грамотея прописаны повадки и обычаи рыбоптиц пингвинусов, живущих далеко на юге. Собираются они в стаи по несколько десятков, ерзают по льду и предаются разнузданным игрищам. В таком виде вы ровно пингвинусы эти… — А ты пингвинусов видел? — поинтересовался Удача, нисколько не обидевшись. — Я вот где только ни бывал, а не доводилось.

— Картинку в свитке рассматривал, — проворчал Хват.

— И нечего тогда привередничать, — подытожил Медведь. — Становись на место Клена!

Хват занял место в боевом построении, а Клен побрел в сторону своей избы — благо отсюда до нее было недалеко, — размахивая руками и чудом сохраняя равновесие.

Симеон-кудесник жил через три дома от кузнеца, в покосившейся избенке, которую и сам не хотел поправить, и мужикам не позволял. Из трубы над избой валил густой зеленоватый дым. Разглядеть что-то за маленькими подслеповатыми окошками не представлялось возможным.

— Кудесник! Эй, кудесник! — прокричал Удача.

— Да нет его, — тихо сказал Хват. — Это Наум печку топит.

— Эй, Наум! — позвал Медведь. — Выходи к нам! Какое-то время в избе было тихо, потом дверь со скрипом приоткрылась, и на пороге появился безусый юноша лет пятнадцати. На ученика чародея он походил мало. Разве что яркая красная рубашка с черными звездами выдавала в нем не обычного босоногого паренька, а помощника волхва. Придерживаясь за перила крыльца — волхв Симеон был пожилым, и перила кузнецу Силе позволил сладить добрые, — молодой человек спустился во двор.

— Чего надо, добрые люди? — опасливо взглянув на богатыря и его спутников, поинтересовался юноша.

— Не признаешь нас, Наум? — строго спросил Медведь.

— Признаю, Медведь Милославич. И тебя, Удача Мстиславич. И тебя, Сом Силыч. Не знаю только юношу, что с вами пришел…

— И я тебя, Наум, знать не хочу, — строго ответил Хват.

— Ай, ай, — покачал головой Удача. — Соседи, а дружно не живете!

— Нечего было дымное заклятие на уголь накладывать, — заявил Хват. — Чуть не задохнулся в кузне.

— Ты бы меня жирным пингвинусом не называл да не дразнился бы, когда Симеон-кудесник дождь вызывал, — не полез за словом в карман Наум. — А я и не жирный вовсе!

Действительно, Наум был скорее юношей худым и долговязым.

— Для пингвинуса — жирный, — ответил Хват. — Пингвинусы отличаются своеобразным изяществом, как писал Грамотей Максимус!

— Полно! — прикрикнул на юношей Удача. — Говори-ка, Наум, что за скользь на улицах?

— Какая скользь? — вскинулся Наум. — Где скользь?

— А ты что, не знаешь? — прищурившись, спросил Медведь. — Земля скользкая во всей деревне…

Наум, не отрываясь от перил, попробовал ногой землю.

— И правда, — заявил он. — То-то я смотрю — что это вы друг за дружку хватаетесь… Словно пингвинусы…

Хват покраснел до корней волос, а Медведь покачал головой:

— Темнишь ты, юноша… Если не знал, что скользко, пошто в перила вцепился, как клещ?

— А мне учитель всегда советует: будь осторожней, под ноги смотри, — не моргнув глазом ответил Наум.

— И ты каждый раз вот так вот, словно по ниточке, спускаешься? — спросил Удача.

— Всяко бывает, — осторожно ответил ученик кудесника. — Сегодня вот какие-то предчувствия одолели… Мы-то из рода знахарского, ведовского…

— И дым у тебя поэтому из трубы зеленый валит? — веско спросил Сом.

— Дым зеленый? — ахнул Наум. — А я и печку-то не топил… Не к добру!

Сказав это, он ящерицей юркнул обратно в избу, захлопнув за собой дверь. Послышалась какая-то возня, упал засов, и в избе все замерло.

— Сдается мне, напакостил волхвенок, — сквозь зубы процедил Медведь. — Странно он себя ведет…

— Если его кто-то внутри не поджидал, — заявил Сом.

— Не стал бы он обратно так спешить, кабы там враг был, — молвил Удача. — Может, испугался просто?

— Не просто, — сказал Хват. — Теперь вижу — не просто! Наверняка зелье колдовское разлил. Симеон-кудесник в отлучке, а этот недоучка расплескал настой дивный, учителем для других целей приготовленный, и на село порчу навел. Он только пакостить и умеет. Чуяли бы вы, как у меня уголь после его колдовства вонял! Маленькое окошко в избе — и голову не просунуть — приоткрылось, и оттуда послышался голос Наума:

— Лжа это! Ничего я не разливал, перед лицом светлого Сварога клянусь!

— Тогда почему в избе спрятался? — спросил Удача.

— Лиха опасаюсь, — ответил Наум. — А что до льда — не иначе Морозко виноват… Слыхали сказ про девицу, которую за вредный характер в холодный лес завезти хотели, да так и не завезли? У лошадей копыта разъезжались… Потому как Морозке та девица тоже была не нужна!

— Но летом ведь льда не бывает! — затянул старую песню Хват.

— А ты откуда знаешь? — спросил своего недруга Наум. — Может, лед скользит только потому, что его Морозко скользким делает? А есть и нескользкий лед. И скользь без льда.

— Как на масле? — предположил Удача.

— Вот именно. Как на масле, — подтвердил из окошка Наум. Хват отпустил мужиков, сорвал с головы шапку и грохнул ее оземь. И тотчас не устоял на ногах, плюхнулся на траву. Шапка заскользила в одну сторону, подмастерье кузнеца — в другую.

— Так нет же, — с земли заявил Хват. — Я тебе не дам людей обманывать! Ты нам своими байками голову не забьешь! Я тут кое-что придумал, Удача… Подсобишь мне?

— Так ты говори что, — усмехнулся в густую бороду богатырь. — Ежели бока кому намять — я всегда пожалуйста!

— Мы дело хитро поведем, — победоносно улыбнулся Хват. — Не может ведь быть, чтобы весь белый свет скользким стал?

— С трудом верится, — ответил Медведь.

— Стало быть, надо узнать, где скользь кончается!

— Зачем это? — подал голос из-за окошка Наум.

— А затем, чтобы знать, кого винить — тебя или Мурсулу Полоцкого, — ответил Хват.

Мурсула был шаманом у степняков, и все волхвы его очень недолюбливали. Поэтому Наум только скрипнул зубами и ничего не ответил.

— Пошли куда глаза глядят, — предложил Хват. — Чувствую я, будет этой глади без льда конец.

— Ну пошли, — согласился Удача. — Где скользь кончается, там и враги могут быть… Тут и я пригожусь!

Вновь встав в четверку, мужики заскользили по улице.

— Ты из избы-то не выходи, — приказал Хват Науму. — Мы еще вернемся!

Ученик волхва не ответил.