На перекрестках фэнтези - Кирилл Берендеев

— Так сбегла моя от этих иродов, — заюлил Мурсула, хитро прицокивая языком. — Кушать хорошо не дают, злые…

— Это ж надо — двадцать лет были незлые, а сейчас разозлилися, — усмехнулся Сом. — Темнишь, басурман!

— Нет, нет… Моя на север пробирается, к варягам, — объявил колдун.

Хват опять покачал головой, а потом кинулся к Удаче и стал горячо шептать ему на ухо. Мурсула извивался в руках богатыря, надеясь что-то услышать, но Удача держал его крепко.

— И правда, пошли в деревню, — предложил богатырь, усмехнувшись в густую бороду. — Познакомим Мурсулу с нашими волхвами… Интересная получится встреча.

Половецкий колдун тихонько запричитал. Охотники не радость, а уж чужие волхвы, на дух его колдовство не переносящие, тем более.

— Отпустите! Отпустите! Я все скажу, — пообещал Мурсула.

— Не надо, — решительно заявил Хват. — И так уж все ясно. Но, надеемся, ты нам поможешь!

Медведь и Сом неодобрительно посмотрели на слишком прыткого юношу. Но Удача продолжал усмехаться, и мужики не стали делать ученику кузнеца серьезных внушений.

Скользить к избе Симеона-кудесника с Мурсулой в качестве довеска было не очень-то сподручно. Колдун сучил ногами, незаметно пытался притормозить движение. Но, приловчившись и пригрозив Мурсуле, добрались быстро.

— Выходи, Наум! — прокричал Хват под окном избы Симеона. — Поймали злодея! Сейчас жечь будем!

Сом и Медведь тихонько крякнули. Хоть и бывалые мужики, а сжечь колдуна, погубить живую душу, хоть и басурманскую, не шутка! Только Удача продолжал улыбаться в усы.

Дверь приоткрылась, Наум испуганно выглянул на улицу.

— Какого такого злодея? — спросил он.

— Да вот, Мурсула Полоцкий навел на деревню порчу, — ответил Хват. — Сожжем его сейчас. А ты пособишь, чтобы он кого не проклял в процессе. — Хват любил вставить в разговор умное словцо. — Хотя, если рот ему заткнуть, это ведь тоже надежно будет?

Наум изменился в лице, прошептал:

— Его нельзя жечь!

— А почему же? — спросил Удача. — Он нам погибель готовил! Ты что, врага жалеешь за то, что он тоже колдун?

— Мурсула нам враг, — тихо заявил Наум. — Но он совсем ни при чем. Ледяное колдовство — не степное шаманство. Не мог он скользь наслать!

— Если не он, то кто же? Казнить его — и вся недолга! Наум побелел еще пуще, кинулся к Удаче, не удержался на ногах и впервые упал.

— Зайдем ко мне в избу, Удача! — умоляюще прошептал он.

— Зайдем, — важно кивнул богатырь. — А костер-то готовьте! Сом, Медведь, вы мужиков собирайте. Скажите, чтобы сани с собой брали. Дубины. Да кольчуги пусть охотники наденут…

Народ постепенно стал собираться у избы Симеона-кудесника. У кого с зимы остались санки — приезжали на них, отталкиваясь ногами от земли, как малые дети. Мужики прибывали с дубинами, а некоторые — с мечами. Бабы приносили вязанки хвороста. Удача потолковал с Наумом, пригласил в избу Хвата, потом долго шептался о чем-то с Мурсулой. Полоцкий колдун постанывал, глядя на растущую гору хвороста.

Видно, Удаче все-таки удалось убедить Мурсулу сделать так, как нужно, потому что в костер бросать колдуна не стали. Медведь и Сом взяли его под руки, повели к Пожарной прогалине, неподалеку от того места, где колдуна поймали. Богатырь расставил людей, приказал каждому спрятаться и громко объявил:

— Сейчас к нам гости пожалуют. Не с добром. Но убивать мы их не станем. Глушите дубинами, отбирайте оружие.

— Получится ли? — вздохнул Сом.

— Еще как получится, — усмехнулся Удача. — Действуй, Мурсула! Да помни — у меня рука тяжелая! А меня оглушишь — Медведь тебя стрелой пронзит. Так что позаботься, чтобы все гладко прошло…

Полоцкий колдун покрылся испариной, зашептал колдовские слова. И в воздухе прямо над ним заклубился черный дым, стал столбом подниматься в небо.

— Хорошо, — вздохнул Удача. — Помни мое слово, Мурсула! И свое держи!

Смысл речей богатыря для сельчан остался неясным.

Но вот послышался вдали конский топот, и из леса показались половецкие всадники. Кони галопом выскакивали из леса. Шли половцы красиво, тесной группой. Не дай бог попасть под коней: затопчут, иссекут саблями. Хоть и немного всадников, сабель двадцать, а пойди останови такую лавину! Замерли в засаде мужики.

Тридцать сажен до первой засады, двадцать… Выскочили кони на гладкую землю, за круг, туда, где скользь начиналась. Ну уж если спокойная корова на льду — животное неуклюжее, то идущий галопом конь с коровой не сравнится… Разогнавшиеся всадники неслись по льду, как камни с крутой горы. Отряд брызгами разлетелся в разные стороны. В основном половцев и глушить не надо было — кочевники слетали с лошадей, ударялись о деревья, со страшной силой врезались в плетни и застревали в них так, что самим уже не выбраться. А к тем, кто избежал столкновения и барахтался на земле, устремлялись мужики на санях, выбивали из рук сабли, глушили дубинами, вязали веревками.

Половцы и опомниться не успели, как все было кончено. Коней аккуратно поднимали на ноги, врагов сваливали кучей у плетня, за которым прежде скрывался Удача с колдуном.

— Ты меня не обманул, Мурсула, и я тебя не обману, — заявил богатырь. — Иди на все четыре стороны!

— Как же так? — вскинулся Медведь. — А скользь? Пусть заклятие снимет!

— А костер? — вскинулись другие мужики. — Что мы, зря костер готовили?

— Костер на празднике зажжем, — усмехнулся Удача. — В честь большого замирения…

Мурсула, оскальзываясь и падая, побрел в избу Симеона-кудесника, сопровождаемый двумя мужиками. А оклемавшиеся мало-помалу половцы начали наперебой предлагать выкуп за освобождение из плена. Но Удача о выкупе и слушать не хотел, а сразу повел разговор о вечном мире. Сначала — мир, а потом — выкуп.

После замирения и торжественных клятв, нерушимых для степняков, собрались на пир у большого костра. Пиво лилось рекой, мяса было вволю — не для всех коней бешеная скачка по скользкой земле прошла гладко. Не было только коварного Мурсулы.

— Куда колдун-то делся? — поинтересовался у Удачи Медведь. — Вроде бы он нам не враг теперь. Или опять что злоумышляет?

— Известное дело — к варягам ушел, — ответил богатырь. — Волхву нашему поклялся, как у них принято, что вреда деревне и людям чинить не будет, и отбыл.

— Так он, стало быть, не врал насчет варягов? — удивился охотник.

— Ну, поначалу-то он нас обмануть хотел. Да только Хват его раскусил, — объяснил Удача. — Понял он, что круг скользкой земли ровно вокруг избы Симеона-кудесника лежит. Кривой клен, край Пожарной прогалины, Клеверный родник — за ними скользь кончалась. А от избы волхва до них — одинаковый путь. Стало быть, в центре колдовства не Мурсула был, а Наум — Симеона-то уже два дня как в деревне нет. Ну и посуди: зачем Мурсуле скользь на деревню наводить? Гололед для пешего тяжел, а для конника он — гибель. Колдуна совсем для другого взяли — сонное заклятие прочесть или там туману напустить… А тут — преграда неодолимая. Заподозрили половцы, что ждут их. Оставили колдуна, чтобы с колдовством чужим разобрался, а сами в лес подались — двадцать всадников заметить просто, прятаться надо лучше…